— Я мог бы, помочь ей в этом.

— Если она сама обратится к тебе за помощью, возражать не буду, но первым не лезь. И отношения не должны переступить грани репетитора и его ученика. А я об этом узнаю быстрей, чем ты решишься его нарушить. Второго шанса у тебя не будет.

— Понял. Я все сделаю как надо…

— Ну и отлично.

Макс вглядывался в коридор. Владимир Николаевич сказал, что красавиц оказалось больше, чем они обнаружили изначально. Та же кроха, что боялась пошевелиться у него под курткой. Откуда старшая ее взяла?

— Можно вопрос? — Алекс явно уходить не собирался. Сфера уменьшалась, и Максу стало интересно, что останется от взрослой красавицы. Неужели только куча пепла?

— Задавай. Но не гарантирую, что смогу ответить.

— Это монстр с Приграничья? — Макс отрицательно покачал головой. — Это обитатель города? Он убивает людей? Он один? Хотя нет. Маленький шар тоже был живой…

— Наблюдательный малый, — хмыкнул Владимир Николаевич в наушнике.

— Можно ему все рассказать?

— А он будет готов дать клятву о неразглашении?

— Буду готов! — тут же встрял Алекс.

— Слух хороший. Голова работает, — хмыкнул Рыков. — Рассказывай. Я тоже послушаю. Семен у вас через полчаса будет. Что с красавицей?

— Практически догорела.

— Остатки принесите на базу.

— Хорошо.

Макс говорил осторожно. Добавляя свои наблюдения и пояснения. Алекс кивал и задавал уточняющие вопросы. Это нравилось Максу, и он поймал себя на чувстве сожаления. Такой парень, и правда, был бы надежным спутником для его сестры. Жаль, что пока она увлечена своими мастерами безумного макияжа, но, может, спустя год что-то да и изменится.

Вспоминания о ярком макияже и разноцветных волосах заставили Макса сунуть руку за пазуху и, осторожно подхватив присмиревшую кроху, вытащить ее наружу. Небольшой огонек сорвался с фонарика закрепленного на плече и осветил парней. Сфера уже практически погасла и сумерки наполнили коридор.

«И как с ней разговаривать?»

«Можно как со мной, — тут же отозвался Ух. — А можно словами. Базовый набор слов у нее имеется, и тебя понять она сможет. Видишь, даже не пытается сбежать».

Разноцветная кроха, и правда, сбегать не собиралась. Оплетая пальцы Макса своими прядями, она с любопытством разглядывала его.

— Она негативный мрокус? — Алекс подошел ближе. — Такая кроха. Лиза была бы от нее в полном восторге.

— Уровень ее негатива будут определять ученые, но у нее есть одна особенность, что выделяет ее среди остальных.

— И что это? — Рыков по-прежнему находился на связи.

— Она может обучаться и развивать социальные навыки. Меня она приняла сейчас за старшего. Потому не делает ни попыток сбежать, ни выказывает агрессии.

— Невероятно. Как вернетесь на базу, отдашь мрокуса ученым.

— Владимир Николаевич, а вам самому не было бы интересно узнать, возможно ли адаптировать негативных к социуму? Если я сейчас отдам вам кроху, ее же на части разберут или своим обращением уничтожат все социальные зачатки.

— А не боишься, что она на позитивных накинется?

— Не боюсь. И готов на этот год взять ее на воспитание.

— А давай, — это сказал не Рыков, а Семен, вклиниваясь по внутренней связи в их разговор. — У Шана возьмем датчик питомца и попробуем понаблюдать. Мне тоже интересно, как негативные смогут адаптироваться.

— Но сначала полный спектр анализов и выявление негативных настроек, — заметил Рыков.

— Придется потерпеть, — строго заявил Максим разноцветной крохе. — Но после поедем домой.

Маленький мрокус распластался разноцветной варежкой на руке парня и согласно сожмурился. Семен вышел к ним спустя десять минут. С любопытством потыкал кроху. Та зажмурилась, но агрессии не показала. После взяв с Алекса клятву на крови о неразглашении, они попрощались с парнем и вернулись на базу.

И Макс прошел все девять кругов ада, что напомнили ему похождения в медцентрах на время болезни с дедом. Маленького мрокуса пугали ученые и их инструменты. Макс терпеливо выносил ее царапания и спокойно объяснял, что будут делать доктора, и обещал, что не оставит малышку одну.

Ученые разрывались между изучением маленького мрокуса и странными останками, что появились после уничтожения огнем тела старшей Красавицей. Последние были новинкой, и кроху быстро оставили в покое, выяснив, что та появилась в смеси любопытства, влюбленности и разочарования. В ней были заложены искры познавания нового, желания привлекать к себе внимания и быть в центре внимания. Это так напоминало сестру, что Макс, тихо фыркнув, направился к Шану. Техник уже все приготовил. Они надели на пару прядей крохи небольшие датчики питомца. Макс дотошно объяснил ей, что это знак, что она принадлежит Максу, и он за нее отвечает. Кроха довольно жмурилась и ластилась к ладошке.

— А где Мила? — спохватился Макс, осознав, что с момента стычки со старшим мрокусом девушка исчезла. Шан смутился, но после предупредил.

— Ее Владимир Николаевич в архив сослал. Там ее принципиальность и дотошность очень пригождаются, а монотонная работа успокаивает, — покосившись на спокойного Макса, техник решил добавить. — Она очень хороший друг. А ее наблюдательность не раз помогала даже в моей работе. Последнее время она очень переживала за маму. Ей ведь говорили, что с ней надо прощаться… Мила спасалась в работе… А тут твоя помощь… Мама на поправку пошла. Новый дом… Она сегодня очень испугалась за тебя. Ты бы видел, как она посерела, когда поняла, что Семен задерживается с поддержкой. А еще этот паренек…

— Ты что сейчас пытаешься сделать? — Макс набрал сообщение для Рыкова и, получив одобрительный ответ, взглянул на смутившегося Шана.

— Ну-у. Хотел сказать, чтобы ты не сильно смеялся над ее эмоциональностью.

— Если я и буду это делать, то только после того, как у нее синяки под глазами пройдут, и она перестанет поддаваться на провокации третьего потока. Не подскажешь, где у нас архив?

— Э-э, та дверь. Пройдешь вдоль стеллажей, там будет стол в нише. Мила за ним работает.

— Хорошо. Мы тогда домой.

— Вместе с Милой?

— Да. Ты забыл? Мы сегодня ее маму из больницы забираем.

— О-о, я хотел с вами, но сегодня дел по горло.

— На выходных приезжай. Дед, может, свою очередную новинку покажет.

— Обязательно! А церберы?

— Пропустят. Но если увидишь их рядом с машиной, не пугайся, они любят сопровождать гостей.

— Хорошо, — Шан расплылся в улыбке и вернулся к основной работе. Заглянув под куртку, Макс с интересом рассмотрел, как кроха, свернувшись калачиком, явно задремала, и повернул в архив. Мила перебирала бумаги. Что-то проверяла, сканировала, сшивала стопки и тихо шмыгала носом.

— Пора домой, — осторожно заметил Макс. Мила выпрямилась, перестала шмыгать, а вот свою работу продолжила выполнять с большим усердием. Макс хмыкнул. Подошел ближе и спокойней добавил:

— Пора ехать за твоей мамой. Рыков отпустил.

И вся напускная бравада слетела с Миланы. Плечи поникли, и, сжав пальцы в кулаки, она тихо прошептала:

— Ты хоть знаешь, как я испугалась?

— Нет… Но думаю, пройдет время, и ты начнешь доверять мне больше. Поверь. Я собираюсь умирать только от старости.

Мила обернулась. Заплаканные глаза заставили Макса чуть отпрянуть, но, достав чистый платок, он протянул его девушке.

— У тебя пять минут привести себя в порядок. А то такую красавицу мама не узнает.

— Дурак, — фыркнула Мила, но, схватив платок, быстро пошла на выход и уже в дверях с угрозой добавила. — А за одомашненную еще ответишь…

Видеть светлые коридоры больницы было привычно. Макс еще не забыл, как выхаживал деда, носил ему передачи, общался с врачами. Но без неожиданностей не обошлось. В привычной палате госпожи Тихой не оказалось, а на расспросы Миланы, где ее мама, персонал предупредил, что она переведена в общую палату. И пока Мила пыталась выяснить, зачем это сделали, персонал, странно переглянувшись, принялся вызывать глав врача. Это Милане совсем не понравилось, и ее нервозность возросла. Если бы не ледяное спокойствие Макса, очередного скандала было бы трудно избежать. Но, взяв девушку за руку, парень провел ее по коридорам и быстро нашел нужную палату.