Но в планы Коэри вмешался счастливый для него случай. Через два дома от себя он увидел зеленщика, отчаянно заигрывающего с пухленькой хозяйкой дома. Зеленщик, предлагая женщине то пучок укропа, то веточки благородных специй, периодически подкручивал пышные усы и то и дело норовил поцеловать руку хозяйки. Та, излишне громко смеясь, нарочито била по руке мужчину его же товаром и грозила ему пальцем. Коэри наблюдал за этой сценкой, как кот за птичкой, и искренне желал победы зеленщику в его любовной атаке. Как он и предполагал, вскоре хозяйка пригласила продавца в дом, где тот с охапкой зелени и скрылся.
Коэри подождал ещё пару минут после чего приблизился к дому и осторожно подошёл к раскрытому окну. Воркующий тон разговора хозяйки и гостя свидетельствовал, что зеленщик выйдет не скоро. Коэри усмехнулся, подошёл к крыльцу, по-хозяйски схватился за ручки двухколёсной тележки, доверху набитой зеленью, и покатил её к заветному тупичку. И уже там вышвырнул из тележки всю растительность — она не поможет, а только вызовет ненужные подозрения, ведь нищий в лохмотьях, торгующий зеленью — это подозрительно. А вот нищий, катящий тележку с всякой вонючей дрянью — это правильно, понятно и никого не заинтересует.
Он легко поднял бесчувственное тело Илонны и, свернув калачиком, уложил на дно тележки. Сверху бросил полусгнившую сырую дерюгу, навалил всяческого мусора, в том числе и объеденный опарышами трупик крысы, посыпав получившийся неприглядный натюрморт осколками разбитой винной бутылки — чтобы никому не вздумалось начать рыться в горке мусора без боязни порезаться. Стража, разумеется, не станет этого делать в любом случае — не по чину им, а вот собратья-нищие запросто могут поинтересоваться. Убивать каждого слишком любознательного — значит стать объектом ненужного внимания раньше времени. Коэри не боялся драки с толпой нищих или своей смерти, но опасался не успеть довести свою месть до конца. Поэтому никакая предосторожность не станет лишней.
Вскоре по улицам верхнего города катила тележка, нагруженная вонючим мусором, в которой никто не опознал бы опрятную и аккуратную помощницу излишне любвеобильного зеленщика. Коэри снял с глаз повязку — уж слишком странно смотрится слепец, уверенно катящий тележку. Некоторые его могут узнать, конечно, но всегда можно отбрехаться — мол, заезжий маг-врачеватель походя вылечил зрение, или даже сам Единый помог. Оттого и зрачки стали вертикальные… Словом, Коэри за эту часть легенды совершенно не опасался.
Ему повезло. Прохожие брезгливо отворачивались, демонстративно зажимая носы, а встретившийся патруль только избил его и велел поскорее убираться со своей вонючей поклажей подальше от приличных людей. Коэри, смахивая кровь, бегущую из разбитого носа, торопливо засеменил к второму мосту. Его окровавленная физиономия не вызвала интереса мостовой стражи — один из стражников отвесил нищему здоровенного пинка и проорал, чтобы тот поскорее проваливал подальше со своей горой рвани и дряни. Беспрестанно кланяясь и завывая благодарность в адрес милостивых господ, Коэри быстро миновал пост мостовой стражи и углубился в переплетение улиц Нижнего города.
Полчаса спустя он добрался до нужного входа в катакомбы. Он заметил, что из соседних развалин за ним следят — нищие или просто мальчишки, непонятно, но не стал ничего предпринимать в отношении любопытствующих. Наверняка удивляются, чего это слепец снял повязку и действует так, словно всё видит. Пусть их! Хотят глазеть — пусть смотрят, лишь бы не попытались вмешаться. Впрочем, здесь дураков нет, чтобы лезть в подобные дела, если нет своей кровной заинтересованности. Да и в этом случае всё равно дураков нет, связываться со страшным слепцом. Так что, теперь Коэри ничего не может помешать свершить такую долгожданную месть и насладиться мучениями жертвы.
Он перевернул набок тележку, и её содержимое вывалилось на землю. Коэри отшвырнул в сторону вонючую рогожу, подхватил беспомощную и связанную жертву и скрылся в темноте подземного хода. Вскоре из развалин выбрались два паренька, лет по двенадцать каждый, и осторожно приблизились к перевёрнутой тележке. Быстро осмотрев горку мусора и не найдя ничего примечательного, парнишки, опасливо оглядываясь на тёмный вход в подземелье, подхватили тележку и припустили прочь. Для них день оказался удачным — за такую добротную тележку можно выручить не меньше сребреника, а то и два. А старик-нищий сам виноват — нечего оставлять своё имущество без пригляду.
Коэри шёл по давно выученному маршруту, автоматически обходя лужицы от натёкшей со стен воды. Он ориентировался в переплетениях ходов не хуже крыс, которые с писком то и дело шмыгали под ногами. Неся бессознательное тело на правом плече, он пару раз ударил Илонну о выступы стен, но ничуть этим не обеспокоился. Лёгкий удар — это ничто по сравнению с тем, что он приготовил ей. Коэри предвкушающе улыбнулся и ускорил шаг.
Вскоре он забрался туда, куда давно уже не ступала нога других обитателей подземелья. Взрослые нищие и вездесущие дети не ходили сюда по одной простой причине: эти ходы в любой момент могли обвалиться. Крепёжные столбы и опорные балки давным-давно сгнили, с потолка периодически выпадали камни, а по стенам, покрытым плесенью, сочилась вода. Короче говоря, любой здравомыслящий и пекущийся о собственной безопасности человек трижды подумал бы — соваться сюда, или нет, после чего отказался бы от подобной затеи. Но Коэри уже давно не беспокоился о собственной жизни, да к и здравомыслящим себя по большому счёту не относил, а потому упорно двигался всё глубже к намеченной цели.
Целью его был глухой тупик в боковом коридоре, который в давние времена строители катакомб начали, но не закончили. То ли сверху была более прочная порода, то ли просто не было никаких водных жил, но только этот заброшенный тупичок был абсолютно сухим. Здесь Коэри и приготовил всё, что было необходимо для его задумки.
Он небрежно сгрузил девушку, после чего принялся зажигать масляные лампы, которых натащил сюда не меньше десяти штук. Вампирское зрение позволяло видеть почти в полной темноте, но не так хорошо, как при свете. А Коэри хотел разглядеть подробности в красках и во всех мельчайших деталях. Вскоре тупик осветился неровным светом масляных ламп.
Проверив, что жертва не пришла в сознание и не создаст ему ненужных проблем, Коэри принялся разрезать верёвки. А потом положил девушку на спину и принялся привязывать её руки, ноги, талию и шею к вбитым в камень пола железным кольям. Эти колья он вбил заранее, самолично ложась на пол и примеряя, как должна расположиться жертва, учтя разницу в росте и сложении, конечно. Глазомер его не подвёл — теперь Илонна лежала на спине в позе «звезды», с разбросанными в стороны руками и раздвинутыми ногами. Для головы жертвы Коэри приготовил аж четыре кола — два для шеи и два, чтобы обвязать лоб и прижать её затылок к полу. Он совсем не желал, чтобы от боли или в попытке избежать мучений, жертва разбила себе голову о камень. От кляпа Илонну он освобождать не стал — всё равно ничего полезного она ему не скажет. А так ещё и свои колдовские заклинания не сможет произнести.
И только убедившись, что жертва надёжно пришпилена к полу и не может пошевелить ни рукой, ни ногой, он нащупал на шее девушки нужную точку и нажал, после чего несколько раз хлестнул её по щекам. Илонна застонала и, не открывая глаз, что-то промычала. Что именно, Коэри не понял — кляп, всё-таки, не способствует членораздельной речи.
— Ну, здравствуй! — он склонился над ней, когда Илонна, наконец, открыла глаза. — Узнаёшь?
Судя по расширившимся зрачкам, узнала. И сквозь кляп произнесла «ы», что Коэри интерпретировал, как «ты».
— Я. Конечно, я. Тот, кого ты обрекла на позор забвения имени. Тот, кого ты лишила жизни. Тот, кто из почти мастера клинка превратился сначала в презираемого всеми беглеца, а потом в жалкого бродягу. А всё почему? Потому что некая сопливая девчонка возомнила себя Карателем клана и вершителем судеб.
Девушка дёрнулась, поняла, что надёжно связана, и промычала что-то — наверняка, ругательство. Потом пошевелила пальцами правой руки.
