Тринн и Аид, к тому времени образовавшие пару, решили, что несмотря на всё людское коварство нельзя оставлять род человеческий наедине с возможной атакой демонов, ведь люди были главенствующей разумной расой на Тангрине. Имелись ещё гномы — в своё время невесть каким образом попавшие в этот мир, и эльфы. Но если гномы вполне вписались в реальность, то скрытные эльфы таились по чащобам диких лесов и на контакт с прочими разумными идти не желали. Вреда Тангрину от лесных обитателей не было, как, впрочем, и пользы, а потому драконы-хранители совсем не интересовались жизнью эльфов, приравняв их в иерархии разумных к местному животному миру.
С потерей королевы, могущей создать звёздный мост и призвать на помощь других Хранителей, драконы стали обречены на вымирание. Не будет на Тангрине притока свежей драконьей крови, никто не вызовет подмогу в случае появления Завоевателей миров. Будь у драконов королева, когда состоялась Величайшая битва, у людских магов не было бы необходимости создавать сверхголема, жертвуя жизнями своих самых могучих магов и перекраивая саму суть мира. Но королевы не было, потери и драконов, и людей были ужасающими, демонов не победили, а всего лишь временно отогнали. Сверхголем, которого люди прозвали Единым, использовал всю доступную ему магическую мощь и сначала разгромил вторженцев, а потом запечатал межмировой портал. А потом он начал постепенно прибирать под себя всю доступную миру магию, чтобы поддерживать портал в закрытом состоянии. К счастью для драконов, их магия никак от мировой не зависела, а потому их боевая мощь не пострадала. Великие остались самыми совершенными существами, созданными для уничтожения, какими и были до захвата магии Единым.
Но то, что однажды было открыто, могло быть распечатано повторно. Тринн и Аид, посовещавшись, приняли решение до конца исполнить свой долг Хранителей — помогать сверхголему в охране запечатанного портала. И поселились в Запретном пределе. Так же поступили ещё несколько драконов, в том числе и двое Великих. Единый никак не отреагировал на Хранителей, словно не замечая их. Однако и Тринн, и Аид знали, что голем не выпускает драконов из виду. Ни разу он не натравил на них своих сумасшедших созданий, которых кроме Запретного предела больше нигде увидеть было нельзя. Ни разу голем не напустил на их гнездовье зомбаков, а те, что изредка всё же забредали на территорию драконов, явно притащились туда сами по себе, а не по приказу Единого. Со своей стороны драконы тоже не стремились общаться с могущественным созданием, хотя все они выполняли одну и ту же работу по сохранению мира.
Драконы, как бы долго они ни жили и какое бы огромное количество жизненных сил у них ни имелось, но когда-нибудь и к ним приходит Великая Госпожа. Свидание, от которого не может отказаться ни одно живое существо. Те, что были Великими, умерли, те, кто был обычными красными, зелёными и фиолетовыми, стали Великими с чёрной, как мрак Запретного предела чешуёй. Вот так, через триста лет после Величайшей битвы в Запретном пределе остались только трое Великих: Тринн, Аид и Гектор. Остальные — разноцветный молодняк, бестолковый и практически не владеющий речью других разумных. Поначалу Тринн и Аид пытались как-то воспитывать подрастающее поколение, но молодняка было слишком много для двоих, а процесс становления — слишком долог. Гектор, обитавший на другой стороне Запретного предела, иногда сообщал, что пытается воспитать какого-то юнца, но ни разу не подтвердил, что его усилия завершились удачно, и дикий драконыш стал полноценным членом редеющего с каждым годом драконьего сообщества.
Тринн и Аид давно смирились с тем, что у них не будет королевы, что никто не откроет им межмировой мост, чтобы Хранители Тангрина могли посетить иные миры, научиться там новым приёмам и обменяться опытом с местными Хранителями. И тем удивительнее было то, что случилось.
Тринн отравилась. Не сама по себе, а сожрав хивашского шамана. Обычно отравить дракона невозможно — могучий организм Хранителя способен переваривать без вреда для себя даже ядовитейшую кислоту, растворяющую камни. Но посох погибшего в пасти Тринн шамана был напичкан некромагией — единственной магией, некоторые заклинания которой способны нанести вред драконам. Но даже примени шаман эту магию против Тринн — это не оказало бы на неё смертельного влияния. Однако то, что кусок посоха застрял меж зубов драконицы, сыграло свою зловещую роль — непосредственный контакт с плотью дракона сделал то, что считалось невероятным и невозможным. Великая драконица отравилась и начала медленно угасать, не понимая причины этого. Она искренне считала, что виной всему внезапно разболевшийся зуб. Аид был бессилен помочь своей подруге, и тогда Тринн приняла решение обратиться за помощью к людям.
Когда-то давно людские маги владели такой магией, которая благотворно действовала на драконов. И порядком обессилевшая Тринн полетела к ближайшему городу, где обитали искомые маги — к Неонину. Но не успела она добраться до городских стен, как навстречу ей вышли все имеющиеся в Неонине вооружённые силы. Тринн даже не успела объяснить своё появление, как ей пришлось вступать в бой — ну не позволять же жалким двуногим истыкать копьями и насадить её на вертел, как какую-нибудь корову. Великий дракон — это огромная боевая мощь, и, несмотря на ослабленное состояние, Тринн легко разгромила выступившие против неё войска. А потом, впавшая в боевую ярость, принялась и за город. Те, кто успел, сбежали, а кто не успел… остались в виде обугленных тушек. После всего, что произошло, Тринн потеряла надежду на помощь, но и лететь обратно в Запретный предел смысла и сил не было. Она осталась в развалинах Неонина, чтобы в последнюю вспышку жизненных сил взлететь и умереть в полёте. Прилетевший Аид, уважая последнюю волю подруги, попрощался с ней и улетел в Запретный предел, исполнять долг Хранителя уже в одиночку.
Потом люди предприняли ещё несколько попыток уничтожить её, и всякий раз это заканчивалось разгромом присланных смешных сил. Тринн, перед тем, как спалить наглецов, спрашивала, не привели ли они с собой магов — не то, чтобы она надеялась на это, но и упускать последний шанс не хотела. Но пришедшие атаковать её магов не имели, зато кроме обычного оружия тащили с собой крохотные пузырьки с мочой василиска, от которой любой дракон впадал в неконтролируемую ярость. Надо ли говорить, что после того, как Тринн получала в морду отвратительно воняющее зелье, она приходила в бешенство, результатом чего являлась гибель всех осмелившихся прийти по её душу.
Когда сил у Тринн осталось на самом донышке, она зарылась в развалины дворца наместника — поближе к золотым безделушкам. Золото позволяло сохранить утекающие силы, но это ведь не лекарство. И Тринн, сосуд жизни которой опустел практически до дня, приготовилась отправиться в свой последний полёт, когда ещё одна группа охотников на драконов пришла по её душу. Как обычно, они швырнули ей в морду пузырёк с отвратительно-воняющей мочой василиска, как обычно она пришла в бешеную ярость и спалила всех, кого увидела. А потом вдруг оказалось, что один из этих двуногих невероятным образом оказался у неё на спине. Разумеется, Тринн даже не почувствовала веса тощего человечишки, пока краем глаза не заметила его.
Будь она в своём нормальном состоянии, наглец, забравшийся на неё, был бы уничтожен мгновенно, но вслед за всплеском последовал упадок сил. И Тринн плюнула (не физически, конечно, а мысленно) на человека и позволила ему существовать дальше. Тем более, что он заявил, что владеет кое-какими врачебными навыками и может помочь ей с болевшим зубом. Но он не был магом, в чём Тринн убедилась сразу же, как обнаружила незваного наездника. А кроме магов никто дракону помочь не мог. Просто потому, что такая помощь гарантированно убивала человека — ну не предназначен хрупкий людской организм для восприятия квинтэссенции драконьей магии. Именно поэтому в давние времена только маги, могущие помочь заболевшему дистанционно, занимались лечением драконов, и именно поэтому Тринн отправилась в Неонин на поиски людей, владеющих магическими навыками.
