— Ой, профессор, я просто умираю с голоду, — восхитилась я, вытаскивая один пирог и вонзая в него зубы.

— Не помирай. Тебе ещё рано. Может, пустишь погреться. Замёрз совсем. На улице так метёт, что ни неба, ни земли не различить.

— Конефно, — промямлила я с набитым ртом.

Мы уселись перед камином. Я с наслаждением поглощала чудесные пирожки, а профессор отогревался у огня. Вскоре снег на его теплом пальто растаял и от него повалил пар.

— Твоё? — Лотрей Веласс поковырял носком ботинка изгаженную экипировку.

Я сделала страшные глаза, проглотила застрявший в горле кусок пирога и отчаянно замотала головой. Есть сразу расхотелось.

— Ладно, Рэйна, можешь не отвечать. И так понятно, что твоё, — профессор перевёл взгляд на меня и мне совсем не понравилось выражение его лица, — как тебе пирожки?

Я попыталась ответить, но язык словно стал чужим, ватным.

— Ты всегда была сообразительной, Рэйна Аланта, — профессор смотрел мне в глаза, хотя казалось, что прямо в душу, — но слишком доверчивой. Нельзя так, доверие приводит к печальным последствиям, адептка. Вспомни мои уроки — кто чаще всего делает окорм? Правильно! Близкие люди.

Я молча моргала не в силах пошевелиться. Тело отказывалось мне повиноваться. Во все глаза смотрела на такое знакомое лицо Лотрея Веласса и не узнавала, так его перекосила злоба. В голове билась только одна мысль — почему?

— Фасцинация уже давно установилась, адептка Танд. Чувствуешь, как твоя энергия перетекает ко мне? Замечательно ощущение, надо признаться, — Лотрей Веласс дёрнул щекой, — но время не ждёт. Сейчас я проведу тебе последний урок. Активация порчи и подселение лярвы. Занятное действо. Смотри внимательно, всё-таки ты долго была моей ученицей.

Профессор встал, выпрямился, поддёрнул рукава пальто и сплёл пальцы в знаке призыва. Воздух перед ним сгустился.

— Эттис аттис лиэйф те росто! — прогремело в комнате.

Резкая боль скинула меня с кресла, заставила выгнуться дугой и беззвучно заорать. Между лопаток разлился мертвенный холод. Он заморозил спину, поднялся выше и вгрызся в затылок. Снова приступ дикой боли. Я заколотилась в судорогах, сопротивляясь ледяным щупальцам, пробирающимся в меня. В мою голову.

— Рэйна, Рэйна, — надо мной склонился профессор Веласс, — не сопротивляйся, хуже будет. Ты же не глупая девчонка, должна понимать, что силы неравны. Расслабься и прими сущь в себя. Иначе лярва будет делать тебе больно ещё очень и очень долго. Давай, давай, облегчи жизнь своему любимому профессору.

Смысл слов Лотрея Веласса доходил до меня с трудом. Боль от голодной лярвы туманила мозг, лишала рассудка, выворачивала мышцы, крошила кости. Я корчилась на полу не в силах произнести хоть слово, издать хоть звук.

— Тупая курица, — вспылил Лотрей Веласс, — сколько можно сопротивляться? Только время зря тратишь. Сдайся и всё будет хорошо. Боль исчезнет. Подчинись! На что ты надеешься, глупая девчонка? Что твой директор явится и спасёт тебя? — профессор ехидно рассмеялся, — занят он. Крепко завяз. Не до тебя ему сейчас. Помнишь весёлую Лею? Вижу, помнишь. Подружка твоя, да? И быков помнишь? Как ты думаешь, сколько проживёт хрупкая девушка, отданная быкам для развлечения? Особенно, если этих быков немного подкачали магически? А?

Быки…Лея…стало ещё больней, но не от ледяных щупалец лярвы, а от спокойствия в голосе профессора. От его циничных слов.

— А хочешь знать, как твой директор там оказался? — беззлобно рассмеялся Лотрей Веласс, — очень просто, Рэйна. Он получил сообщение, от которого не смог отказаться. Думает, крысу найдёт, а там — сюрприз!!! Понимаешь, мешает он нам. Благородный кретин, ищет правду, взяток не берёт, под ногами путается…— горько констатировал бывший друг, — равновесие ему важно. Глупец. Он там девчонку спасает прямо в эту минуту, пока мы с тобой мирно разговариваем. Даа, Рэй, мы всё рассчитали. До секунды. И ты сегодня войдёшь в Храм Солнца. Добровольно, своими ногами.

Лярва вдруг ослабила хватку. Я обмякла на полу, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Лотрей Веласс сидел на корточках и смотрел на мои муки, как на очередной эксперимент. Он протянул руку, оттёр пот с моего лба, нежно, заботливо даже убрал выбившиеся пряди.

— Первый порог защиты лярва уже прошла. Ты ничего не смогла сделать. Чувствуешь, как тянуться тонкие нити чужой воли к твоему рассудку? — я с ненавистью смотрела в такие знакомые глаза с лучистыми морщинками в уголках и ждала продолжения. Профессор мило улыбнулся, — это начало конца, Рэй. Смотри, сейчас будет окончание урока. Будем закреплять связь колдующего и околдованного. Оцени всё изящество заклинания. Я его улучшил, усилил новыми словами.

Над моим лицом нависла рука профессора. В воздухе разлились колдовские слова. Тяжёлые, как камни, тёмные, как ночь.

— Сэй траангха, капи ра баа, музр даак суурт. Кэмпыр джаат. Кроон ваал, дзэё эр ваах таан!

Сознание раскололось. Осыпалось хрустальными осколками и всё исчезло: боль, профессор, очередное предательство. Всё. Я качалась на мягких волнах, окружённая тёплой тьмой. Густой, как варенье из джуды.

— Рэйна! Рэйна! — донеслось откуда-то издалека, — непослушная айял! Опять залезла на дерево! Спускайся сейчас же!

Медленно повернула голову на знакомый голос. Старая Данайна бежала в ярких отсветах тумана, но не ко мне. В тумане мягко прорисовывались яркие деревья, высокая трава. Слышался весёлый детский смех.

— Рэйна, Рэйна…— кричала Данайна и простирала руки к кому-то, скрытому в густой листве высокого дерева.

— Старая кровь ни чего не боится, — гордо верещал детский голос, — ты сама говорила!

— Спускайся, айял! Старая кровь не боится, зато старая Данайна боится! — увещевала нянька девчонку, спрятавшуюся на дереве.

Из густой листвы показались босые ноги, а потом и вся девчонка вылезла. Она повисла на руках, раскачалась вперёд-назад и резко отпустила руки, чтобы грациозно приземлиться перед старой нянькой. Тощая, в широких шароварах и короткой маечке, она выпрямилась перед Данайной.

— Я выучила новое плетение, родовое между прочим! а ещё смотри как умею!

В руках девчонки блеснул нож, распался на звенья и свистнул в воздухе, разрезая тьму на куски.

Снова хрустальный звон и я вынырнула из тьмы.

В голове билась только что услышанная фраза — старая кровь ничего не боится!

Я ухватилась за неё, как за спасательный круг, закрепилась и выдохнула.

Сознание возвращалось рывками. Я с трудом понимала, что происходит. Стояла перед Велассом, отчётливо видела его лицо, но тут же наблюдала нас обоих со стороны. Звуки доходили с опозданием, отставали от движения губ говорящего Лотрея Веласса.

— Ногу, ногу подними, — наконец поняла я приказ и медленно выполнила его.

Хотя не хотела, пыталась сопротивляться, но тело как чужое. Самостоятельное.

— Вот и чудненько, — резюмировал профессор Веласс, — всё идёт по плану.

Он подошёл к камину, достал свёрток из кармана пальто и кинул его в пламя. Огонь резко поменял цвет, заполыхал неестественно сиреневым цветом. В воздухе разлился аромат сандала, мирры, тягучего мёда. А потом добавилась назойливая томность жёлтых цветов.

— Всё готово, — профессор обратился к огню, словно тот мог его понять, — открывай портал. И карасу тэнгу пришли. На всякий случай.

Аромат жёлтых цветов усилил раздвоенность сознания. Я видела, как стою с согнутой в колене правой ногой. Неподвижная, безучастная. И взгляд страшный — стеклянный, поддёрнутый мутной пеленой. Лицо окаменело в выражении полной покорности. Вся фигура — полуприкрытые веки, безвольно висящие руки, бессильно опущенные плечи, спина застывшая в угодливом полупоклоне — говорила о полном подчинении.

Тогда почему я ощущаю себя отдельно, вижу себя пленённую и суетящегося перед камином профессора⁈ И всё это одновременно!

Это эффект порчи или…

В голове вспыхнул узор плетения. Вспыхнул и рассыпался звенящими осколками. Но что-то изменилось. Я всё ещё видела себя со стороны, только стала чувствовать по-другому.