— Настырная. Сама я не хочу, — подчеркнув последнее слово, ответила Ирида, — поэтому ищи. Стеллаж номер триста шесть, полка один, третий ряд справа. Книга «Энтелехии, эманации и иерархия бытия». Удачи.

С этими словами Ирида исчезла, оставив после себя лёгкий аромат дождя в летнюю ночь и запах прибитой пыли.

Мне не оставалось ничего другого, как пойти искать книги, а затем по крупицам собирать информацию. Интересно, Ирида мне не дала ответ из простой вредности или потому что сама толком не знает? Хотя о чём это я. Ирида всё знает. Всё и обо всём. Просто вредина она, библиотечная.

Триста шестой стеллаж был сплошь покрыт толстенным слоем пыли. Полки, битком забитые всяческими философскими трактатами, равномерно окутанные седой порошей и изящной паутинной вязью. Всё это «богатство» — пыльно-паутинное — с радостью переместилось на меня, стоило только подойти и дотронуться до корешков книг. Дорога до этого места была долгой. Несколько раз пришлось возвращаться, потому что метки стеллажей оказались смазанными и я ошибочно свернула не туда.

Пару часов спустя я, грязная и уставшая, выползла из библиотеки, держа под мышкой пару увесистых томов под мышкой. Помимо «Энтелехий…» я прихватила и «Мифологию», чтобы изучить на досуге. Книги были новые, словно только-только из типографии, хотя слой пыли говорил об обратном.

Видимо, «Энтелехии…» и «Мифология» не пользовались почётом в Академии. До меня, эти книги вряд ли брали хоть пару раз, потому что страницы даже не были отогнуты и сохранили девственный вид.

Банку, с присмиревшей Лаской-жуком, я сунула в карман, чтобы не привлекать ненужного внимания. Это некроманты бродят по коридорам Академии со всякой живностью в руках. Отлавливают повсюду, приносят к себе, а потом умерщвляют, чтобы после воскресить и изничтожить. Навыки некромантские отрабатывают.

Лекарям не положено подобным заниматься. Для нас жизнь ценна сама по себе.

По коридорам я передвигалась очень осторожно, боясь напороться на кастеляншу или директора. Но всё было спокойно, так что я даже расслабилась. Очень хотелось есть, только вот соваться на кухню или в столовую было не целесообразно. Поэтому я легко стукнула ладошкой по карману с банкой и прошептала себе под нос:

— Всё ты, бестия! Обе голодать будем до утра. И чего ты взбеленилась?

Ласка сердито зажужжала и забилась в банке, звонко стукаясь о стеклянные стенки. На секунду мне стало её очень жалко и захотелось выпустить пленницу, но вспомнив, что по её вине мне придётся возвращаться в лечебницу, брать по четыре смены в неделю и тягать ненавистные утки, а потом мучиться от недосыпа на лекциях, как порыв тут же испарился. Я перехватила тяжёлые книги поудобней и решительно зашагала к себе.

В комнате меня ждал сюрприз.

На столе лежал утерянный на Болотах нож, а сверху, привязанный миленькой серой лентой, сложенный вдвое бумажный лист. Причём бумага, даже на вид, была не из дешёвых. Опасаясь подвоха, осторожно — кончиками пальцев — развернула его.

Лист оказался запиской. Идеальным подчерком было написано всего несколько слов: «Больше не теряй». И подпись — Риган Нейс.

Я задумалась, разглядывая неожиданный подарок. Что он означает? Амнистию или грядущую казнь? К чему готовиться?

Нож я трогать не стала, хотя очень хотелось схватить его и сунуть в карман. Соскучилась по нему. Однако, какая-то робость не позволяла сделать это. Поэтому я украдкой бросала на него взгляд, радуясь, что нож вернулся, но к радости примешивалась тревога. Мне было сложно понять, какую игру затеял лорд-ардал. И как много он знает?

Связал ли он мою личность с гербовым знаком рода ден Ксайомера?

Вечером примчалась взъерошенная Шайя, закинула мне сумку, кучу свежих новостей, а потом засыпала вопросами. Из новостей важным было только то, что со следующей недели начинали прибывать первые партии боевиков, которые будут теперь жить и учиться вместе с нами. Шайя рассказывала об этом с диким восторгом, который я, откровенно говоря, не разделяла.

Боевыми магами всегда становились представители знатных родов. Свою родословную многие роды вели от самых первых жителей Сумрачного мира. Они накопили огромное количество боевых заклинаний, сила их росла пропорционально возрасту. Казалось бы, такие древние заклятия должны быть длинными, заковыристыми, но нет. Чем древнее было боевое заклинание, тем оно становилось проще, потому что сама вязь прорастала в тонком теле мага, а значит, стоило только разбудить первые символы и магическое действо начинало работать.

Те, кто были из самых старых родов, становились имперской гвардией — элитой, где разделялись на ордены. Роды послабее уходили в Сумрачный патруль, розыск и прочее, где требовалась сила, но не такая мгновенная и неотвратимая.

Я потому и решилась на поступление в приграничную Академию, которая готовила совсем другие профессии — невостребованные у родовой знати — что не хотела случайно пересечься с кем-нибудь, кто мог меня опознать, а потом донести моё место нахождения опекунам Но…

Видимо, от судьбы не убежать, как быстро не беги.

С трудом отбрехавшись и сославшись на плохое самочувствие, я избавилась от Шайи, предварительно договорившись, что возьму у неё все тетради с лекциями, заперла дверь на хлипкий замок и для надёжности подпёрла тумбочкой, на которую водрузила банку с обиженно жужжащей Лаской.

Уснуть я так и не смогла. Голодный желудок протестовал, мысли роились, а перед глазами, стоило только их закрыть, вставало искорёженное яростью лицо Камму.

Оставив попытки уснуть, я решила погрузиться в изучение книг. Не зря же потратила несколько часов на хождение по библиотеке⁈

Всю ночь я просидела на кровати, скорчившись над книгами. Пыталась найти хоть что-то, что прольёт свет на нашу связь с директором, но поиски не увенчались успехами. Пока. Книги были толстенными, а я за ночь осилила едва ли третью часть «Энтелехий».

В мифологии я прочитала только нужную мне легенду и она была идентична истории, рассказанной мне Иридой.

Так что, серый рассвет застал меня сидящую на кровати и рассеяно глядящую в пустоту перед собой.

Загадок и проблем добавлялось с каждым днём. И чуяло моё мягкое место, что всему виной Риган Нейс и эта дурацкая связь между нами.

Молчаливый Бриарей отворил ворота, выпуская меня в серую утреннюю хмарь. Я улыбнулась и помахала ему на прощание, а потом замерла, разглядывая руку, на которой болтался браслет.

Он внезапно налился светом и стал иссиня-чёрным, а по тонкому краю появились серебристые искорки. На браслете побежала едва заметная буквенная вязь: адептка Танд, время выхода из Академии шесть утра, место выхода главные ворота. Буквы мигнули и пропали. Браслет терял цвет, медленно становясь привычно серым.

— Стукач, — констатировала я факт.

Поёжилась под порывами холодного ветра, запахнула куртку и зашагала по сонным улицам. Я похвалила себя, что решила вернуться к привычным форменным штанам. В юбке, несмотря на тёплые чулки, было бы гораздо холоднее.

Маскироваться и делать вид, что я хрупкая барышня, которая всегда носит только длинные юбки, я больше не видела смысла. Этот глупый маскарад я затеяла только для того, чтобы хоть немного отвести от себя подозрения директора. Но теперь нож лежит в моей комнате, а слова лорда-ардала недвусмысленно намекали, что он давно в курсе кто это неудачник-древолаз, свалившийся ему в руки.

Так что юбка полетела прочь, а удобные штаны снова вернулись в мою жизнь.

В аптеке Аэла уютно светились окна. Казалось, что сумрачный зябкий рассвет боязливо бежит от тёплых лучей света, отступая даже от белых стен аптеки.

Я весело взбежала по ступенькам, быстро заскочила внутрь, зная, что звякнувший колокольчик оповестит Рэда Аэла о посетителях. Так и есть. Пока я довольно жмурясь, разглядывала полки с настоями и порошками, Аэл успел выйти в лавку из задних комнат.