— Ты же только недавно сказал, что я тоже каджун, — растерянно ответила я.

— Не придирайся! — бросил Аэл.

Я воздержалась от колкого комментария и подошла к столу. Не терпелось взглянуть на «само Время». Но меня ждало разочарование.

На месте чёрного ящика лежала старая книга и несколько металлических пластин. Я протянула руку, чтобы их потрогать, но получила ощутимый шлепок по ладони.

— Ай, за что? — обиженно протянула я, потирая ушибленные пальцы.

— Не тяни свои грязные ручки! — назидательно произнёс Аэл.

— Эй! Они чистые! Я их только что помыла!

Жестом ярмарочного шута, Аэл выдернул из кармана белые тканевые перчатки. Одну пару протянул мне, а вторую надел сам.

— Всё равно грязные. Твои маленькие потные ладошки оставят там жирные пятна. Надевай перчатки!

— Ну, ты и задница, Рэд Аэл! — за потные ручки было обидно, но перчатки я натянула.

— Знаю, — сверкнул белыми зубами каджун, — поэтому ты меня и любишь! Ладно, не дуйся. Перчатки обязательны для всех. Слишком эта ветхость старинная. Пошли, чего покажу.

Аккуратно касаясь кончиками пальцев, Аэл раскрыл книгу. Я не удержалась и потрогала страницу. Кажется, она была сделана из кожи наарга.

— Наарг? — погладила я страницу, исписанную красивыми старинными загогулинами.

— А то, — гордо ухмыльнулся каджун, — что ещё сможет сохраниться пару тысяч лет?

— Ско-олько?

— Ты не ослышалась, Рэй. Этой книге более двух тысяч лет.

Действительно — Само Время! А я так небрежно к этой летописи отнеслась.

— Смотри, — Аэл перелистнул несколько страниц, — ну, узнаёшь?

Мы склонились над книгой и он ткнул пальцем в страницу, разделённую на двое и окрашенную в два цвета. На белой части был изображён мужчина, на тёмной — женщина. Я напрягла мозг и неуверенно выдала:

— Богиня Грёз и Северный Ветер?

— Молодец, Рэй! Догадливая, — похвалил Аэл, но от похвалы запылали уши, потому что прозвучала она как подкол, — ваша легенда, как не странно, правдива. Хроники не лгут.

— А легенда Данайны?

— А вот тут уже пошли искажения. Сейчас.

Каджун перелистнул ещё несколько страниц, пока не нашёл нужную.

— Ага, это должно быть здесь. Точно! Слушай.

Я вся превратилась в слух.

— Истинные пары это дар двух богов. Но со временем, он стал неугоден народам Сумрака и они отреклись от великого дара…

— Почему неугоден? Чем помешал-то? — перебила я Аэла.

— Подумай, Рэй.

Пожала плечами. Чем это может навредить-то?

— Эх, Рэй. Молодо-зелено, — ухмыльнулся Аэл, — вот, предположим, какой-нибудь родовитый лорд становится истинным для простой безродной белошвейки, а у рода были большие планы на этого лорда. И в невесты ему готовилась представительница другого знатного рода. А тут эта маленькая неприятность в виде белошвейки. Естественно, вся эта ерунда с истинными парами стала мешать власть имущим. Оттуда и кусок легенды с подкладыванием ядовитых змей в головной убор невесты.

— Разве смертью одного истинного можно что-то решить? Второй же следом уйдёт.

Аэл снисходительно улыбнулся.

— Вот теперь мы плавно переходим к вопросам о вырубке деревьев.

— Это здесь причём?

— При том! — каджун назидательно поднял вверх палец, — как ты думаешь, почему токсикария растёт только на Болотах, да ещё и в ограниченных количествах?

Я недовольно скривилась. У нас урок ботаники и раскрытие тайн старого времени? Но, зная Аэла, подумала немного, больше для вида, а затем ответила:

— Им тут климат?

Каджун издевательски заржал.

— Никогда, слышишь? Никогда не ищи простых ответов.

— Рэд Аэл, ты достал! — разозлилась я, — если ты мне сам всё не расскажешь, то я сдам тебя грандма! Расскажу, что ты мне книгу показывал, а я её трогала без перчаток! Шесть раз!

С мстительным удовольствием я наблюдала, как веселье спадает с Аэла.

— Не посмеешь!

— А ты проверь!

— Злая ты, — загоревал каджун.

— От тебя научилась! — парировала я.

Я бы в жизни не сдала Аэла Карайне. Даже под страхом смерти. Но мне так не терпелось узнать всю историю, что я прибегла к запрещённым и очень грязным приёмам — шантажу и запугиванию.

Каджун смахнул воображаемую слезу, а затем внезапно рассмеялся:

— Гря-язно играешь, мой названный родич! В общем, слушай дальше, — Аэл снова перелистнул страницу, — ага, вот это место. «Боги одарили Сумрак двумя божественными растениями — токсикарией и смерть-грибами. Пыльца грибов творила чудо — касание двух душ; когда одна душа мгновенно узнаёт другую, с первого глотка, с первого касания. От узнавания частиц души нарастает эйфория — это счастье, что души наконец нашлись и соприкоснулись. Душа может послать зов, если находится в опасности или сильно тоскует в одиночестве. Другая душа всегда её услышит. В этом и счастье и проклятие истинных пар. Они всегда найдут друг друга, даже за порогом жизни». Теперь понимаешь, Рэй? Пока пара не скреплена пыльцой лесных фей, она не может закрепиться. Не будет ритуала касания душ, а значит, не будет истинной пары! Поэтому, примерно тысячу лет назад, началась массовая вырубка токсикарий. А под другими деревьями смерть-грибы не растут!

Торжественный взгляд Аэла застыл на мне. Каджун явно ждал моего восхищения от полученной порции древней истории, но мне стало смешно. Наверное, пафос Аэла к этому подтолкнул.

— Чего смешного? — обиженно протянул каджун.

— Не очень понимаю, для чего ты мне всё это рассказываешь. Нет, предания старины глубокой очень увлекательны и познавательны, только для чего мне это? Даже на учёбе не пригодиться, потому что такие махровые времена у нас умещаются в пару абзацев учебника.

— Ох, Рэй! — фыркнул Аэл, — издеваешься?

— Нет. Вполне серьёзно.

— Я усиленно намекаю, что каким-то образом вас с Риганом Нейсом свела судьба, да не просто свела, а ещё и быстренько обвенчала на Болотах под священным деревом старой Богини! Вот откуда взялся зов души! Вы истинная пара, Рэй!

Аэл сиял, а на меня поглядывал с лёгким превосходством.

— Не, — я усмехнулась, — бред какой-то. Я и лорд-ардал истинная пара⁈ Ерунда полная. Сам нестыковки не видишь?

Аэл обиделся. Торжественность мгновенно сменилась удивлением и откровенной досадой. Каджун выпрямился, а затем, глядя на меня с высоты своего немаленького роста, протянул:

— Какие, е-если не секрет?

— Такие, — всё ещё улыбаясь, я начала перечислять, загибая пальцы, — во-первых, как узнавали, кто становится истинным? Бегали и рассыпали пыльцу над толпами народа, а потом ждали, когда избранные побегут друг друга лобызать прямо в дёсны? Во-вторых, почему одним достаётся дар богов, а другие так и живут, как обычные, но ведь и они тоже любят? Правильно, Аэл? Любовь не такая уж редкая штука, вообще-то. А в третьих, я не могу быть истинной кого бы то ни было. И ты это прекрасно знаешь. Собственно, это самое главное из всех нестыковок. Остальное так, частности.

Каджун важно надул щёки, снисходительно оглядел меня, а затем глумливо ответил:

— Это всё?

— Пока да. Но я ещё придумаю.

— Значит так,— с хитрой улыбкой принялся рассуждать Аэл, — любовь это вообще эфемерное явление, которое неподвластно разумному объяснению. Но! Любить могут все, а слышать душу другого только единицы.

— Допустим, — согласилась я, не особо разделяя его мнение.

— Воот, — Аэл поднял глаза к потолку, — дальше. Пыльцу никто не раскидывал над праздно шляющимся народом. Истинные пары вычислялись по времени рождения, а уже потом скреплялись пыльцой фей. Это был обряд обручения. Собственно, после этого могли проводиться свадебные гуляния и родовые обряды…но всё это уже не имело значения, а сводилось только к соблюдению приличий. После пыльцы истинная пара связывалась навсегда. Считалось, что в истинных прячутся частицы дара богов. Сами их души не принадлежат Сумраку до конца. Истинные как-бы не от мира сего, потому что помнят буйные ветра серой пустоши и бесконечность света и тьмы. Помнят первую встречу Богини Грёз и Северного Ветра. Такие дела, Рэй.