Мой дар нёс разрушение, смерть, болезни. И главное наказание дара — вечное одиночество, потом что связанные со мной узами брака будут уходить из жизни.

Пока ещё мой дар слаб, но в день, когда мне исполнится пятнадцать, сила обрушится на меня, а я обрушу всё, что мне дорого.

Окончательно.

Поэтому затихают весёлые голоса в родовом поместье, поэтому увядают цветы, поэтому старые слуги ушли. Эхо грядущих сил уже уничтожает то, что мне дорого.

Лилит уверяла меня, что всё дело в моём даре, с которым я не справляюсь. И не справлюсь никогда.

Но она может помочь.

Если в день моего рождения войти в Храм Солнца, то Лилит сумеет забрать мой дар — моё проклятие — и тогда я смогу жить как обычно. А в будущем выйти замуж за Андраса и нарожать множество детишек.

Она показывала мне какие-то книги, тыкала в лицо схемами и изображениями, ласково гладила волосы. Уговаривала, а я, находясь в ужасе от собственной мерзости, покорно соглашалась на всё.

Я доверяла Лилит. Безоговорочно.

Началась подготовка. Каждый день я пила какой-то дурно пахнущий отвар, который, по словам Лилит, должен был облегчить переход магии. Я, как бессловесное животное, только послушно глотала жидкость, чтобы после провалиться в полусон, в котором слышала чужой шёпот, но слов разобрать не могла.

А потом в мою жизнь впервые вмешалась многоликая богиня Заапола, внеся небольшую случайность в чёткий план мачехи. На одну случайность налипли следующие, и снежный ком покатился, размазывая мою жизнь в лепёшку.

В день, когда мне предстояло войти в Храм Солнца, я встала с неожиданно ясным разумом, но с отчаянно трясущимися руками. Нестерпимо хотелось есть. Я привычно потянулась за чашей с отваром, но нечаянно сбила её. Отвар разлился по полу. На мой зов никто не откликался, а я вдруг поняла, что вот уже несколько дней никто, кроме Лилит, не заходил ко мне в комнату. Даже обожаемый Андрас.

Ничего не оставалось, как встать и пойти на поиски Лилит, а заодно и завтрака. Потому что от голода сводило не только живот, всё тело ходило ходуном от слабости.

Я кое-как умылась, оделась, привела волосы в порядок, а перед самым выходом из комнаты, зачем-то сунула в карман свой нож — подарок отца на моё десятилетие.

В доме было пусто. Блуждая по поместью, я пыталась найти хоть кого-то, но слышала только эхо своих шагов и шелест ветра за стенами дома.

Подумав, что отвар можно принять и позже, я отправилась на кухню. Печи стояли холодными, но нашёлся подсохший хлеб, кусок холодного мяса. Мне этого хватило, чтобы утолить первый голод и остановить трясущиеся конечности. Запив всё холодной водой, я пошла искать Лилит, чтобы взять новый отвар и выяснить, куда подевались все прислужники.

Что-то меня дёрнуло и я, вместо обычных переходов, воспользовалась тайным проходом в кабинет отца. Мне захотелось вдруг ещё раз взглянуть на бумаги и попытаться найти объяснения. Отец никогда не говорил мне, что я магирани, а уж тем более ни разу не заикнулся, что я чем-то опасна.

Я искала ответы, но нашла только ИХ — тех, кто задумал подлость. Мою мачеху и моего будущего мужа.

Лилит не знала всех тайн дома так, как знала их я. Она даже не подозревала, что в доме есть тайные проходы.

Забывшись и расслабившись, Лилит и Андрас наслаждались обществом друг друга в кабинете отца.

Они совсем нецеломудренно обнимались, сладко ворковали и строили планы на будущее, в котором мне места не было.

Я дрожала от ужаса и стыда, стоя за плотной тканью гобелена. Слёзы беззвучно текли из глаз, воздуха не хватало. Но я чувствовала, как внутри меня зарождается пламя.

И управлять им я не могла.

Оно вырвалось наружу, когда Лилит, смеясь, произнесла:

— Милый, я же говорила, всё получится. Твоя очаровательная мордашка очень ускорила дело.

И довольный ответ Андраса:

— Девчонка даже не догадывается, что в Храме она проститься не только с родовой магией, но и жизнь отдаст во благо…

Во благо чего я должна отдать собственную жизнь я так и не узнала. Пламя вырвалось и отомстило за меня. Я, совершенно не отдавая себе отчёта, шагнула в Сумрак. Впервые в жизни.

И сколько бы времени не прошло, я всегда буду помнить бушующие языки алого пламени, которые жадно тянулись к красивому лицу Чёрного Лебедя.

В одном Лилит оказалась права — в день моего пятнадцатилетия сила обрушилась на меня, а я обрушила всё, что было мне дорого.

Из воспоминаний меня выдернули мягкие поглаживания. Я подняла взгляд. Аэл осторожно гладил мои волосы и грустно смотрел на меня.

— Я…не могу, Аэл, — слова получились хриплыми.

Каджун присел на корточки, сжал мои ледяные ладони, а затем, заглядывая в глаза, сказал:

— Магирани, — голос Аэла звучал спокойно, — это не проклятие, Рэй. Магирани это звёздная душа, случайно затерявшаяся в Сумраке нашего бытия. Твоей опекунше было нужно, чтобы ты боялась своего дара. Чтобы ты боялась саму себя. Иначе как бы ты добровольно зашла в Храм Солнца? Силой бы она тебя не затянула, потому что таковы законы её родовой магии. Чужую магию нельзя отнять насильно. Только добровольно можно отдать…вместе с жизнью. Ты думаешь, что сама согласилась на всю эту махинацию? Нет, сестрёнка. На тебя морок наложили, а для пущего эффекта ещё и непрогляд. Тут любой бы запутался. Карайна пыталась снять с тебя всю ту гадость, что навешала Лилит, но…не всё ушло. Там магия другого порядка. Даже Карайна с ней не сталкивалась никогда.

— Не утешай. Я проклята, — пропуская слова Аэла мимо ушей, я захлебнулась слезами.

Каджун резво вскочил, а потом, злобно кривляясь, заговорил:

— Конечно, жертвой быть очень приятно. Да, Рэй? Бедненькая проклятая сиротка, ах, пожалейте меня!

Я в замешательстве подняла голову.

— Что ты такое несёшь, Рэд Аэл? Жалеть себя, да никогда этого не было!

Каджун всплеснул руками:

— А что сейчас происходит? А? моё имя проклято, у-уу! Я само зло! Бойтесь меня, я способна всем навредить!

Я не верила своим ушам. Аэл издевался совершенно не по делу. Никогда я так себя не вела! Тем более, я видела, как неуправляем мой дар. Как беспощадно алое пламя!

Каджун тем временем продолжил насмехаться:

— Сколько времени ты провела в терзаниях, Рэй? Посчитай. И вспомни, что о твоём даре — о магирани — говорила Карайна. Вспомнила?

Я покачала головой. Правда, не помнила…или не хотела вспоминать.

— В каждом роду должна быть та, что грезит, Рэй! Та, что грезит — вот суть дара магирани, а не это твоё адское пламя! Вот о чём тебе давным-давно сказала Карайна. Только ты ни тогда не слышала, ни сейчас не желаешь этого слышать!

— Но…я…я ведь сама видела, как сползало лицо Андраса под гневом алого пламени! — выкрикнула я.

Каджун закатил глаза:

— И что? Ты никогда не думала, что это твоя родовая магия так сработала? А?

— Но ведь…

— Но-но! Что «но»? Боевая магия южных родов непредсказуема сама по себе. В моменты повышенной эмоциональности она выдаёт такие вещи, что закачаешься! Ты же должна помнить семейные хроники, в которых описывались прошедшие войны. Помнишь?

Я ошарашено молчала. Смутные образы неуловимые, как ночные светлячки, мелькали, но не складывались в единую картину.

— У-уу! — протянул каджун, снова опускаясь на корточки и заглядывая мне в глаза, — всё гораздо хуже, чем мы предполагали. Лилит знатно покопалась в твоей голове. Что ещё ты не помнишь? Или это пробелы в знаниях?

Покачала головой. Знания были, но только теперь всплывали обрывками — бессвязными, разрозненными кусками. И почему я раньше этого не замечала?

— Не кисни, сестрёнка, — улыбнулся Аэл, а потом попытался меня приободрить, — может это последствия шока, а не магия Лилит. Всё-таки в день бегства ты испытала очень сильную нагрузку. И твой разум вот так вот выкрутился. Бывает иногда. Со временем всё может восстановиться.

— Со временем? — прошептала я.

— Эм-м, ага.

— Аэл, уже несколько лет прошло! — слёзы хлынули с новой силой.