— Что делать будем, Николай? — Спрашивает бывший сержант Климов. Когда-то этот вопрос я уже слышал.

— Уходить надо. Или ты как лейтенант тоже решил подмоги дожидаться? — зло сплёвываю я, скопившуюся во рту горечь.

— Нет, не решил. Хотя слышишь, в той стороне стреляют.

— Слышу. Там с полуночи стреляют, и стрельба всё дальше на север отдаляется.

— Понимаю, что выбираться отсюда надо. Только куда? — Так и хочется ответить в рифму, но сдерживаюсь.

— В лес, на северо-западе, пока темно. Потом поздно будет.

— Так место же открытое, вырубка до него, полкилометра с ранеными не проползти.

— А мы не поползём.

— А как тогда?

— Пешком пойдём.

— В наглую? — немного подумав, спрашивает Пашка. И тут же отвечает. — Согласен!

Из леса выходим небольшой цепочкой. Впереди торит тропу Махмуд на Шайтане, а за ним движутся все остальные. Сначала сапёр, потом моё отделение, замыкает разведка. В лесу раздаются редкие выстрелы из карабинов. Это оставшиеся в прикрытии раненые бойцы имитируют наше присутствие в роще. Без медицинской помощи им долго не протянуть, а когда мы выйдем к своим, и выйдем ли вообще, только одному богу известно, хотя и он может быть не в курсе. Мы же не торопясь движемся строго на запад, создавая впечатление, что идём из Ольховки. Надеюсь, что на опушке леса нас никто не ждёт, а если и ждёт, то это уже его проблема, оставшиеся в живых бойцы зубами будут рвать глотки любому врагу, который повстречается на пути.

Оружие взято на изготовку, сектора обстрела заранее распределены, так что иду, внимательно контролируя свой сектор и считаю шаги.

— Сто… — Предательница луна выползла из-за тучи, и теперь мы как на ладони, но вокруг тишина, слышно только как снег скрипит под ногами и почему-то как стучит сердце.

— Двести… — А теперь луна спряталась, стало темно, сердце перестало громко стучать, но теперь уже исподволь ждёшь шипения ракеты, которая в любой момент может расцветить эту темноту ярким химическим светом.

— Триста… — Вот он, момент истины. Наша растянувшаяся небольшая колонна в самом центре вырубки и засаде уже пора открывать огонь, чтобы мы не смогли прорваться вперёд и отступить назад, так что присматриваю ближайший пенёк, за который можно упасть, чтобы дороже продать свою жизнь.

— Четыреста… — Снова показалась луна, но теперь она наша союзница и можно хоть что-то рассмотреть среди деревьев, в приближающейся стене леса, если конечно нас не скосят первые очереди кинжального огня.

— Четыреста пятьдесят… — Рафик останавливает Шайтана, а мы начинаем разворачиваться в цепь, делая вид, что идём прочёсывать лес.

— Пятьсот… — вот она спасительная опушка, ноги сами ускоряют шаг, осталось пройти пятнадцать, десять, как вдруг…

— Тра-та-та-та-та-та-та…

Раздаётся длинная пулемётная очередь на левом фланге.

— Ложись!!! — кричу я, падая в снег, так как стрелял немецкий ручной пулемёт.

После первой длинной очереди, эмгач начал выдавать короткие а так же защёлкали одиночные выстрелы из карабинов. Вот только выстрелы раздавались метрах в двухстах от нас, со стороны деревни Мишукова. Даю команду.

— Броском вперёд! — Вскакиваю, и в три прыжка оказываюсь на спасительной опушке за стволом ближайшего дерева. В снег уже не падаю, осматриваюсь по сторонам, выискивая своих. Вроде все. Дальше всех проскакал Махмуд, его я краем глаза заметил и видел, а также слышал, как Шайтан ломился сквозь чащобу. Потерь вроде быть не должно, пули над нами не свистели, но кто это стрелял и зачем, узнать бы не помешало.

— Взвод! Занять круговую оборону! Командирам отделений доложить о наличии личного состава.

— У меня все. — Подходит ко мне бывший старший сержант Климов. Он теперь командир у разведчиков так как все остальные сержанты погибли. Последний из выживших, с ранением в живот, вызвался прикрывать наш отход.

— Махмуд пропал. — Докладывает Макар. Так как меня выдвинули в командиры отряда, назначил Макарова старшим в моём отделении. — Следы лошади ведут вглубь леса, но не Махмуд, ни его Шайтан пока не вернулись.

— Что дальше делать будем? Куда пойдём? — спрашивает Пашка.

— Двигаем дальше в лес, потом разберёмся, что делать. Мои впереди, твои замыкают, тем более самый главный наш разведчик уже торит тропу. Аристарх, давай по следу, Гусева с собой возьми, мы за вами.

Макар с Васей идут впереди, а мы, распределив бойцов парами, движемся следом. В случае чего, сразу можно будет занять круговую оборону. Я иду в паре с якутом, контролируя левый сектор, он в пяти шагах правее, соответственно всё что справа, его. Ну и наш боевой дозор, идущий в двадцати шагах от нас, мы прикрываем. Пройдя двести метров, Макар останавливается и поднимает руку. Жду, когда подтянутся остальные, поднимаю руку и негромко говорю.

— Стой! Занять оборону. — Команду передаю по цепочке. Бойцы сразу занимают круговую оборону, присев на колено и контролируя каждый свой сектор обстрела. Подхожу к дозорным. Макар указывает на какое-то тёмное пятно, проглядывающее в просвете между деревьями, метрах в тридцати по ходу движения. Туда как раз уходят следы копыт лошади.

— Вроде кто-то шевелится и всхрапывает, — негромко говорит он. — На человека не похоже.

— Иди, проверь. Мы за тобой, прикроем.

— Понял. — Выдвигается вперёд Аристарх и перебежками от дерева к дереву приближается к цели. Идём следом уже боевой тройкой, снайпер по центру, мы с Васей по краям.

В результате прочёсывания обнаружили, лежащего без сознания Рафика и облизывающую его лицо кобылу. Видимо Шайтан, скача по лесу, особо не разбирал дороги, в результате Махмуд налетел раненой ногой на сосну, либо головой на хороший сучок и оказался в снегу. Пришлось сооружать волокушу, и перестраивать походный ордер. Теперь впереди боевая тройка: я, Макар и Берген, остальные идут двойками, разойдясь в стороны метров на шесть, а в центре Вася ведёт под уздцы Шайтана. Пройдя таким макаром полкилометра на запад, выходим на, занесённую снегом лесную дорожку, а уже по ней движемся в северном направлении и выходим на лесную поляну или вырубку. Выставив часовых на тропинке и по периметру, останавливаемся на привал, надо перекурить, перемотать портянки и решать, — куда пойдём дальше. Планшетку с картой у лейтенанта я забрал, но на ней даже линия фронта не была нанесена. Обычная топографическая карта местности сотого масштаба. А вот больше никаких документов, кроме немецких зольдбухов и жетонов, не было. Кстати, не было их и у разведчиков. Красноармейские книжки и комсомольские билеты остались только у бойцов моего расчёта, сапёра и снайпера.

Берген с Васей занялись осмотром и лечением Махмуда, а я собираю на военный совет Пашку и Аристарха, прямо по центру поляны.

— Ну что делать будем, мужики? — Задаю я извечный философский вопрос. — От немцев вроде оторвались. Куда дальше двинем?

— Так к своим выбираться надо, линия фронта недалеко, организуем днёвку в лесу, а вечером к своим двинем. — Первым откликнулся Макар.

— А они нас ждут, свои эти. Последние слова лейтенанта были — «держаться до подхода подкреплений». — Зло говорит Пашка. — Списали нас уже на боевые потери или потом спишут, когда в расход пустят.

— Да ты что несёшь, разведка? Белены объелся? — возмущается пермяк.

— Он прав. — Подтверждаю я слова Клима. — Был такой приказ, правда устный. Письменного я не нашёл. Но речь сейчас пока не об этом, — достаю я карту и рисую на ней обстановку. — Мы сейчас здесь, — ставлю точку на карте. — Основные силы противника на востоке и на юге, остаётся север и запад, в эту сторону и надо отойти. Сухпай нам выдали на сутки, растянем на двое, не сдохнем. Отойдём отсюда подальше в лес, сутки перебедуем, а там может и наши вперёд продвинутся, а нет, будем прорываться.

— А как мы узнаем, что наши прорвались? — спрашивает Аристарх.

— Канонаду услышим, ну и разведка нам, на что? Сходят, понюхают.