Хорошо, что развод часовых начинался с этого поста. Поэтому бежали мы по проторённой тропке а не по глубокому снегу и уже через две минуты добрались до места. Ещё минута ушла на поиски часового, который, заняв позицию за толстым стволом берёзы, что-то высматривал на той стороне оврага.

— Стой! Кто идёт? — Негромко окликнул он нас, услышав хруст снега.

— Это я, Смышлёный. Усиливаю пост. Со мной командир отряда.

— Проходи.

— Саша, останься пока здесь. Когда понадобишься позову. — Оставляю я связную прикрывать наш тыл, а сам пробираюсь вперёд.

— Докладывай, Петруха, что тут произошло? — примостился я за соседним деревом на опушке, расчехляя бинокль.

— Вон там за оврагом, — показывает он рукой направление, — самолёт сел. Наш, со звездой.

— Точно сел, не упал?

— Да сел, сел. Вон какую борозду своими лыжами пропахал, а потом в дерево трахнулся.

— Лётчики живы, не заметил?

— Нет. Не видал никого. Самолёт сначала по кустам проехал, прежде чем в дерево врубиться, да и далековато отсюда.

— Ладно, сейчас поглядим, — приставляю я бинокль к глазам.

Опушка, где мы засели, проходила метрах в пятидесяти от оврага, сам лог имел ширину не намного меньше, а уже в двухстах метрах от него виднелся след, который обрывался в густом подлеске. Из кустов торчал только хвост самолёта, а больше ничего не было видно. Во всяком случае вокруг кустов никто не бегал и «танец с саблями» не плясал. Зато в полутора километрах правее, просматривалась деревня, откуда могли нагрянуть любопытные «танцоры», и не просто с саблями, а уже с ружьями и пулемётами. Такая же делегация могла нагрянуть и из деревни слева, но до неё было больше двух километров (судя по карте) и всё лесом. Зато от правой деревни, спускающаяся под уклон просёлочная дорога, вела прямо к самолёту. И что делать? Спускаться в глубокий овраг, а потом карабкаться по противоположному склону, чтобы проверить, живы ли лётчики? Или ждать, когда это сделают немцы либо полицаи. Так и не приняв никакого решения, взмахом руки зову Александру.

— Саша, беги к разведчикам, найди их командира — Павла Климова, и пусть вместе со снайпером идут сюда. Только пулей. — Объясняю я боевую задачу связной. — Знаешь такого?

— Поняла. Знаю. Симпатичный такой, с синяком. — Уточняет она.

— Он самый. Дуй давай. — Напутствую я девушку.

— Теперь вы, два брата — акробата. — Приказываю уже сапёрам. — Занимайте позицию, готовьтесь к бою. Сектор стрельбы от восточной опушки леса, до дороги, — показываю я направление и называю ориентиры. — Дистанция открытия огня — пятьсот метров. Без приказа не стрелять.

— Есть. — Отвечает Петруха и начинает командовать.

Ещё раз внимательно осмотрев окрестности, перемещаюсь метров на пять правее. Дерево тут толще и бугорок имеется. При желании можно на него встать или за ним укрыться. А такое желание может скоро наступить, так как со стороны деревни Ступина затарахтели моторы и показалось несколько мотоциклов, а потом и тентованный грузовик. Значит как минимум взвод противника едет по нашу душу. Может и не по нашу, а за летунами, но мне-то от этого не легче. Решение я уже принял. Ещё бы знать, что лётчики живы, тогда бы вообще всё в ёлочку было. А взвод этот нам на один залп. Хотя может и не на один, в крайнем случае миномёты развернём. Только жаль днёвка накрылась, уходить придётся, причём не в ту сторону, куда мы хотели изначально.

— Что тут у вас стряслось, товарищ командир? — услышал я голос комиссара, подходящего сзади.

— У нас пока ничего, Леонид Матвеевич, а вот лётчики в ситуацию попали. Выручать надо. Разведчики все вернулись? — в свою очередь задаю я интересующий меня вопрос.

— Одной группы всё ещё нет, той, которая дорогу на запад разведывает.

— Час от часу не легче. Поднимайте отряд, товарищ комиссар. Сейчас немного повоюем и уходить придётся.

— Понял, иду поднимать. Я тут тревожную группу привёл, с пулемётом, — где их разместить?

— Я займусь, Леонид Матвеевич. Командуйте отрядом.

— Бойцы, занимайте позицию справа от меня. Пулемёт на фланг. Готовьтесь к бою. Без команды не стрелять. — Отдаю я приказ вновь прибывшим и снова приникаю к биноклю.

А фрицы зря подумали, что по дороге они проедут быстро. Это направление крестьяне чистили от снега лишь в непосредственной близости от деревни, а дальше снег на дороге просто накатывался и уплотнялся дровнями, и только в сильные снегопады дорогу очищали в местах перемётов. И если на возвышенности часть снега сдувало, то в низине, да ещё под защитой деревьев, ветер не хотел этого делать. Так что промучившись с заносами полкилометра, мотоциклисты учухались, и бросив своих железных мустангов, пошли пешком. Грузовик завяз, проехав ещё меньше. Узкая колея не оставила никаких шансов. Так что у нас появилась фора по времени.

— Чего звал? — Зевая, подошёл Пашка. — Я и часа ещё не поспал. А ты уже пигалицу эту присылаешь.

— На том свете отоспишься. — Парирую я в ответ. — Самолёт наш на вынужденную сел. Выручать как-то надо летунов.

— А мы тут причём? Пускай сталинские соколы и выручают своих. — Ворчит он.

— Это наши соколы, Паш. Это они нам в окружении сухари сбрасывали. Прикинь, что тут сделать можно. — Уступаю я ему место рядом с собой.

— А что тут ещё сделаешь? — оглядевшись говорит он. — Вальнём фрицев, смотаемся на ту сторону, заберём соколят и вернёмся. Только вот живы ли они?

— Не знаю Паш. Часовой говорит, что самолёт об дерево сильно звезданулся, так что могло и покалечить, а могло в полёте ещё задеть. «Худые» его сильно гоняли, дым с мотора валил, когда садились.

— Это хуже. Не дай бог тащить придётся. Ладно, я за своими. Хотя. Курносая, сгоняй мухой за моими разведчиками. Пусть все сюда бегут. — Заметив Александру, скомандовал он.

— Можно, товарищ командир? — Вопросительно смотрит она на меня.

— Можно Ма… шку за ляжку… — Проглатываю я окончание фразы и добавляю. — Беги Саша и оставайся в расположении, мы тут уже сами справимся. — Отсылаю я девушку.

— Саша… — Поднимает левую бровь Клим, когда комсомолка скрылась за деревьями.

— Гусары молчать. — Не даю я ему развить тему. — Иди-ка лучше делом займись. Левее деревья к самому логу подходят, там и спуститесь в случае чего.

— Ушёл уже. — Посмеиваясь удалился Пашка.

— Берген, — озадачиваю я якута. — Твоя задача как всегда, пулемётчики, командиры и снайперы. Огонь открывать только по команде. Занимай позицию.

Пока я занимался личным составом, спешенные немецкие мотоциклисты прошли уже большую часть пути и вышли на финишную прямую. Им оставалось пройти сотню метров, чтобы попасть под раздачу, но первыми открыли огонь не мы. Это от наших позиций до немцев было больше чем полкилометра, так как мы находились с фланга, а вот к самолёту фрицы приблизились на триста метров, ну и получили. Спарка ДА прошла по ним частым гребнем, не уступая в скорострельности немецкой газонокосилке. Так что отделение мотогансов приказало долго жить, не сделав ни одного выстрела. Для начала неплохо, вот только остальные фрицы будут теперь начеку, и повторить успех вряд ли получится.

Естественно, наступать на грабли второй раз немцы не захотели и, скрывшись в перелеске справа от дороги, решили обойти летунов лесом. Вот только быстро поняли, что из этой затеи ничего не выйдет. Перелесок узкой извилистой полосой тянулся на запад, а в южном направлении находилась открытая местность (луг и болото), и преодолеть триста метров по глубокому снегу под огнём бешеного пулемётчика являлось нереальной задачей. Поэтому фрицы поступили проще. Заняли огневой рубеж на опушке и стали обстреливать самолёт из пулемётов и карабинов. Их пулемётчики меняли позиции после нескольких очередей, так что ответный огонь не приносил результатов. Зато немцы работали как в тире, от самолёта только щепки летели. Фанерная обшивка — защита от пуль плохая и наши прекратили стрелять. Возможно укрылись, а может и… Про другое думать не хотелось, зря что ли мы готовили операцию по спасению.