А вот и сапёры, пора делать ноги, у нас минута, от силы две. Стоит немецкому танку вывернуть из-за угла, и никакой снежный бруствер нас не спасёт. С четырехсот метров размажет нас как кашу по тарелке. Подошедшее подкрепление укладываю цепью на опушке, а миномёты утаскиваем дальше в лес. Успели. Буквально через несколько секунд на дороге рванул снаряд, так что отходим вглубь леса ещё метров на пятьдесят, и вот тут уже занимаем оборону. Развернув десяток сапёров в редкую цепь, перекрываем полосу в сто метров. Желательно двести, но на левый фланг навалить, смещаемся вправо, там наши.

— Аристарх, один миномёт на повозку, для второго ищешь позицию на правом фланге, метрах в пятидесяти от наших «оборонительных рубежей».

— Понял.

— Вчетвером с одним стволом управитесь легко, если что, поддержите нас. А я пока пехотой покомандую.

— Григораш. — Ловлю я за рукав пацана. — Лёха где?

— Дядя Лёня-то?

— Он самый. Пулеметчик. — Уточняю я.

— Так ранило яго, и дядю Митяя тоже. Я им до саней помог добрести.

— Молодец. Теперь при мне будешь, далёко не убегай.

Меж тем немцы на тракте довольно загалдели, а со стороны МТС стал приближаться рёв двигателя и лязганье гусениц. Справа ещё кто-то стрелял, но в основном из винтовок и редко из пулемётов. В строю вместе со мной дюжина, четверо с миномётом, двоих потеряли, один из них пулемётчик. Это плохо. Одно хорошо, оба живы. Что делать? Можно отходить. Фрицы за нами не должны увязаться, всё-таки не пехота — технари. Хотя как знать. Может отомстить решат. Танк у них есть. Вот только в лесу он не пляшет. Ладно, пока отойдём к основным силам, а дальше видно будет.

— Григораш.

— Я.

— Найди миномётчиков и передай, чтобы отходили к обозу. Мы следом.

— Понял.

— Раз понял, выполняй.

Передав вправо и влево по цепи команду на отход, дожидаюсь пятёрку с левого фланга и отхожу последним. Пройдя метров триста, встречаемся с Малышом и комиссаром, оба мрачнее тучи.

— Занять оборону вдоль опушки леса. — Командую я бойцам, а потом наезжаю на Малыша.

— Потери?

— Трое убито, четверо ранено, один тяжёлый. Разбито одно орудие и пулемёт. Что делать будем, командир?

— Воевать. Бой ещё не закончен.

— Но у них же целый танк. — Удивляется комиссар.

— А у нас целая противотанковая пушка. Леонид Матвеевич, организуйте прикрытие с тыла, а мы повоюем. Емельян, за мной. — Иду я на опушку на ходу расчехляя бинокль.

Немцы при помощи тягачей расчищали дорогу, растаскивая битую технику, а так как стрельба по ним прекратилась, то они совсем осмелели и пытались поставить на ход уцелевшие машины. Танк никуда не делся, а притаился за амбаром, в готовности прийти на помощь в любой момент. Там нам его не достать, придётся выманивать. План у меня созрел, поэтому ставлю боевую задачу Малышу, а сам нахожу нашего начальника связи и озадачиваю его. После чего на нашей самодельной «шайтанарбе» выдвигаемся чтобы найти огневую позицию для миномёта. Шайтанарба получись путём слияния кобылы и миномётной тачанки. Всё-таки Шайтан у Махмуда обучен хорошо, да и выстрелов и разрывов снарядов боится не сильно.

Миномёт устанавливаем на правом фланге, в лесу, в ста метрах от опушки. Будем стрелять по дороге, пока фрицы не кончатся, или не решат нас порешить, отправив на разборки танк. Огневая позиция противотанкового орудия на левом фланге, фронтом на север, так что когда «четвёрка» выедет на дорогу, Малыш и зафитилит ему в борт. Что будем делать, если фрицы не отреагируют, не знаю. Но скорее всего дразниться, показывать неприличные жесты, «махать концом». Корректировать огонь с восточной опушки не получится, немцы будут шмалять по ней из всех стволов в первую очередь, поэтому мы оттуда убрали даже наблюдателей, а не только стрелков. Мой же НП будет на южной опушке леса, неподалёку от орудия, вот туда как раз и тянет провод наш штатный связнюк — Валерка Мапьцев. Подушку безопасности в сотню метров из стволов деревьев пришлось оставлять, чтобы не попасть под разрывы снарядов немецкого танка. Ближе устанавливать миномёт не рискнули, мало ли, попадётся снаряд со смещённым центром тяжести и тепловой головкой самонаведения, как начнёт облетать деревья метясь в раскалённый ствол миномёта. Немцы они такие, вдруг уже придумали этакую вундервафлю.

Обосновавшись на наблюдательном пункте, начинаю пристрелку. Тут уже пришлось посчитать, и пристреливаться гораздо дольше, но цель в вилку я взял, и пошли накрытия. Немцы с дороги разбежались, попрятались на противоположной от леса обочине, но стреляем всё-таки навесным огнём, так что падающей сверху мине абсолютно пофиг, где копошится её цель. Поэтому фрицы обиделись и нажаловались «большому брату», и тому пришлось выползать на шоссе. Обстрел с места восточной опушки ни к каким результатам не привёл, и хоть в башне у танка и стоит «окурок», но траектория стрельбы всё-таки настильная. Это ж не «Нона». А самонаводящихся снарядов у фрицев видать не было. Так что хотя снаряды и попадали в деревья, и те иногда падали, а кустарник выкашивало осколками, миномёт продолжал работать. Ну и я ещё обнаглел, начал стрелять по танку. Попасть-то вряд ли попаду, но хотя бы напугаю или разозлю.

Разозлил. Танк двинулся вперёд и попал под раздачу. С четырёх сотен метров Малыш не промахнулся, и хотя правый борт танка и был прикрыт снежным отвалом, но преградой для противотанковых снарядов он не стал, тем более первый из них попал в башню. Емеля подловил танк, когда он остановился для выстрела, а потом продолжил гвоздить по нему, вымещая всю свою злость и ярость за погибших товарищей. Мне же пришлось задробить стрельбу из миномёта, чтобы остановить стихийную атаку, залёгших на опушке бойцов отряда, и направить их энергию в нужное место. Безобразную атаку «грудью на пулемёты» возглавил комиссар, которому надоело находиться на вторых ролях, и он, набрав себе в команду «извозчиков», решил отличиться. Бойцов на левом фланге я тормознуть успел, а вот на правом — нет.

По плану атаку должно было начать отделение сапёров, для чего они и притаились в перелеске слева, буквально в пятидесяти метрах от шоссе. И начинали они только после выстрелов из сорокапятки. А дальше им на помощь выдвигались основные силы, цепочкой друг за другом по кромке леса, а не толпой по открытому месту. Вот только всё чуть было не испортил раздухарившийся комиссар который, заорав, — За Родину! За Сталина! — повёл в атаку отделение повозочных. Свою ошибку, бредущие в атаку бойцы, поняли уже через первых сто метров. А брели они проваливаясь в снег по колено и выше. И если по лесу можно было нормально ходить без лыж и снегоступов, то в чистом поле намело приличные сугробы. Местами наст держал, и ускориться получалось, но только местами. Так что вскоре наступательный порыв иссяк, и люди начали залегать в снег.

Направив отделение разведчиков под командой толкового сержанта в помощь сапёрам, ставлю Малышу новую задачу. Не давать фрицам высовываться из-за снежного отвала. Ну а снайпер и так её уже выполняет, дырявя головы самым любопытным. По правому флангу снова приходится открывать миномётный огонь, благо пристрелянный репер находится неподалёку.

Сапёры не подвели, перебравшись через шоссе, дружно ударили из всех стволов по прячущимся ремонтникам, потом и разведчики подключились, сея хаос и смятение в рядах неприятеля, так что заградительный огонь из миномёта прекращаю и наблюдаю за развитием событий, чтобы принять взвешенное решение. Вот только снова приходится импровизировать. И если впереди наши берут верх, то в тылу, после длинной очереди из пулемёта, началась заполошная перестрелка. Передав Аристарху приказ, чтобы срочно выдвигался в тыл, собираю всех, кого нашёл поблизости, и развернувшись в редкую цепь, чистим тылы.

От нас до обоза триста метров, и ещё столько же до южной опушки. Выставлен там наблюдатель или нет, я как-то упустил из виду. Понадеялся на боевой опыт комиссара. Теперь вот расхлёбываю. Движемся боевыми тройками, со мной Берген и связист, с Малышом бойцы из его расчёта. Емеля как обычно с пулемётом. Через пару минут мы на месте, так что с ходу вступаем в бой. Пока непонятно с кем, но девчата куда-то стреляют, и по ним ведётся ответный огонь, судя по звуку из мосинок. Это могут быть как красноармейцы, так и полицаи, так что выпустив один магазин наугад, перезаряжаюсь и пытаюсь вникнуть в обстановку. За биноклем лезть некогда, так что не переставая стрелять, теперь уже короткими очередями, зову якута, который занял позицию за соседним деревом слева от меня.