Все машины мы вытащили и до лесничества добрались, детей спасли и разместили в тёплом помещении на попечение сандружинниц. Вот только отдохнуть после бессонной ночи не получилось. Пришлось выдвигаться на восточную опушку и перекрывать две лесные дороги, по которым можно было пройти сквозь лесной массив. Было бы плевать на эти дороги, ходи и езди по ним кто хочет, вот только проходили они через наш лагерь, сходясь в районе лесничества. Прибежавшие от наблюдательных постов посыльные сообщили, что бой идёт уже в районе деревни Кульпино, а от неё до нас всего два с половиной километра. Причём левая дорога прямиком ведёт из деревни в лесничество. Посылаю туда Малыша с орудием и отделение разведчиков с двумя пулемётами.

Перекрывать вторую дорогу справа, едет «тачанка» и отделение из сапёрного взвода. Командовать туда посылаю Пашку. Эта дорога начинается в деревне Помомарихи, расположенной на северо-западе от нас, и проходя через весь лес и нашу базу, упирается в автодорогу Передел — Шанский Завод, идущую вдоль восточной опушки. Из оставшихся бойцов формируем резерв, вытаскивая из караула взрослых мужиков и заменяя их пионерами. Оба миномёта у нас на позиции в центре лагеря, командовать ими оставляю Макара. В случае прорыва немцев мимо наших заслонов, миномётный огонь — единственное, что может остановить противника. Всю опушку лесного массива нашими силами не перекрыть, их даже не хватит, чтобы прикрыть двухкилометровый промежуток между дорогами. В чистом поле при помощи пулемётов ещё бы смогли, а вот в лесу вряд ли. Но нам это и не нужно, главное послать фрицев на… Север или юг, мне в принципе всё равно, где они найдут свой конец, только в нашем лесу им делать нечего.

После всех пополнений удалось довести численность разведывательно-диверсионного взвода до двадцати человек плюс командир. Столько же бойцов стало и в сапёрном. Взвод тяжёлого вооружения остался в том же количестве, но к нему приписали и всех ездовых, числящихся теперь в парко-хозяйственном взводе, который разделили на отделения: медицинское, транспортное и хозяйственное. И как мы не пытались его сократить, закрепив за каждым ездовым по паре лошадей, всё равно получилось двадцать человек.

Собрав все наличные силы, пятёрку разведчиков отправляю к Пашке, со второй половиной отделения двигаю к Малышу. Пешком не идём, едем, да ещё и на двух санях. Но сейчас главное скорость. В резерве остаётся только отделение сапёров, ну и ездовых подтянем по мере необходимости. Проскочив на рысях два километра, тормозим перед очередным поворотом. Дальше лёгкой трусцой, уже на своих двоих.

— Ну что там? — Добежав до позиции сорокапятки, спрашиваю я Малыша.

— Стреляют. Но не видать никого. Жду, когда наблюдатели прибегут.

— Пехота твоя где?

— Впереди, метрах в сорока, справа и слева от дороги. Пулемёты на флангах.

— Я тут ещё пятерых привёл, думаю дальше вправо их послать.

— Лады. Там как раз выступ леса, и грунтовка прямо на шоссе выходит, никаких наблюдателей не напасёшься.

Поставив боевую задачу командиру группы, пытаюсь рассмотреть в бинокль хоть что-нибудь. Бесполезно. Сто метров вдоль дороги, а дальше обзор перекрывает откос шоссе, деревья справа и слева. И хотя Малыш выбрал самый прямой участок этой дороги, всё равно видимость в лесу ограничена.

— Вот и я о том же. — Озвучивает мои мысли Емеля. — Суваться на шоссейку ты запретил, а это единственная нормальная здесь позиция. Ну ничего, зато если кто сунется, сразу в лоб получит.

— Лишь бы не танк. — Размышляю я вслух.

— Бивали мы и танки, хорошо горят. — Продолжает хвастаться он.

Молчу. Не стоит вгонять в панику личный состав перед боем. А вот и наблюдатель бежит, торопится, видать с докладом. Мне показалось или… Да нет. Перестрелка и правда стихла. Совсем, конечно, не прекратилась, но пулемёты частить перестали.

— Товарищ командир, разрешите обратиться… — Увидев меня, начинает боец.

— Докладывай! — Машу я рукой.

— Немцы. На машине и пешие. Сюда едут.

— Далеко отсюда?

— Близко уже.

— Расчёт к бою! — Подаёт команду Малыш.

— Я в цепь. — Видя, что мне тут делать нечего, информирую я Емелю. — Григораш, за мной. — Узнаю я паренька.

Бегу вперёд и занимаю позицию за деревом, слева от дороги, Гриша и остальные разведчики чуть впереди и левее меня. Ждать пришлось недолго, после рёва мотора на шоссе выбирается тупая морда грузовика и, остановившись на пару секунд, тяжёлый автомобиль зачем-то съезжает на нашу сторону. Создалось такое впечатление, что он как бы обнюхал шоссе. В открытом кузове туева хуча фрицев, ощетинившихся стволами оружия во все стороны. Установленный на крыше кабины ручной пулемёт в любое мгновение готов открыть смертоносный огонь. У меня аж испарина выступила на лбу от волнения, из автомата эту зверюгу точно не остановить, а Малыш почему-то медлит. Вжавшись спиной в толстый ствол сосны, жду выстрела из пушки, и моя защита теперь уже не кажется мне надёжной. Рыча мотором и выплёвывая выхлопы чёрного дыма, чудище начинает бороться с дорогой.

Выстрел и практически одновременный разрыв снаряда, казалось срывают чеку с гранаты, и кузов грузовика начинают дырявить пули. Лишь на секунду выглянув из-за дерева, падаю в снег, одновременно спуская с задержки затвор автомата. Сорокапятка продолжает молотить по грузовику осколочными и осколки с весёлым свистом разлетаются вокруг. Ну а моя позиция самая ближняя к эпицентру, и как-то не хочется ощущать избыток железа в организме, который может привести к неприятным последствиям. Орудие замолчало, вот теперь можно и самому поработать. Отмыкаю приклад и, стреляя с колена, всаживаю несколько коротких очередей в кузов грузовика. Поменяв магазин, жду ответной реакции. Немцев в машине был целый взвод, не факт, что всех положили. Разведчики, не видя живых целей, также прекратили стрелять, и только Гриша всаживал в грузовик пулю за пулей, только успевая менять обоймы в своём карабине. Тоже видать растерялся или перебздел чутка.

— Прекратить огонь! — Подаю я общую команду. — Уймись, Григораш! — Обращаюсь уже конкретно к пацану. Вроде понял или патроны кончились. Точно, пустой. Новые обоймы достаёт уже из противогазной сумки и, перезарядив мосинский карабин, наполняет обоймами подсумки.

Затрещали немецкие карамультуки со стороны шоссе. Передаю по цепи команду на ответный огонь. Хоть целей пока и не видно, но пусть боятся и не лезут. Сам же слежу за грузовиком, который хоть и исходит паром из развороченного радиатора и осел на пробитых скатах, но не горит. С бортов свисают дохлые гансы, рядом также валяются мёртвые трупы, в общем пока идиллия. Первая осколочная граната, пролетев сквозь кабину, рванула уже в кузове, вторая раздербанила движок. Остальные взрывались в непосредственной близости от машины. Наводчик то ли слегка промахнулся, то ли так было задумано, но вышло удачно.

— Ну, что там? — Устраивается справа от меня Емеля, приготовив свой эмгач к бою.

— Проверить бы надо, так что прикрой. — Намечаю я прикрытие, намереваясь перебежать вперёд.

— Ты что задумал то, командир? Решил свою голову под шальную пулю подставить? Пехота тебе на что? — Тут же урезонил меня Малыш.

— Так я это…

— Шёл бы ты отсюда, товарищ лейтенант. К орудию. — Вежливо посылает меня Емельян. — Там уже и связь с батареи протянули, а корректировать некому.

Свистнув для привлечения внимания, он знаками приказывает двум ближайшим бойцам двигаться вперёд. Разведчики справа и слева от дороги срываются с места и пробежав десять метров, падают в снег. Малыш короткими очередями дырявит колёса и всё, что валяется возле машины. Я же, стоя за деревом, дырявлю кабину и кузов. Ожившие мертвецы нам не нужны, так что пускай боятся. В конце концов всё отделение короткими перебежками добралось до шоссе, пятёрка разведчиков ушла провожать немцев в сторону второй засады, двигаясь вдоль опушки. А потом мы чуть не раздербанили взвод красноармейцев.