Пока разведчики окапывались в снегу по обочине шоссе, а ездовые мародёрили в грузовике, собирая оружие и боеприпасы, я выбрал себе наблюдательный пункт. Валерка как раз проверял и настраивал связь, когда на дороге из Кульпино показалась толпа солдат. На всякий случай начинаю пристрелку. Так как вычисления я делал по карте, а расстояние превышало два километра, то и первая мина улетела к ебеням. Корректирую установки прицела и второй разрыв наблюдаю уже визуально, а не определяю на слух, где бахнуло. После третьего разрыва солдаты разбегаются с дороги и залегают по обочинам. Чем-то родным и знакомым повеяло от всей этой суеты, тем более, приглядевшись внимательней, замечаю командира в белом полушубке, который бегал, орал и пытался развернуть подразделение в цепь для атаки.

— Передать по цепи. Огонь не открывать! — Даю я команду ближайшему ко мне бойцу. — Кажись наши.

— Стоп! Прекратить огонь! — Дублирую свой приказ для батареи.

Меж тем «охвицерику» как-то удалось сформировать боевой порядок, и красноармейцы, проваливаясь на снежной целине по самые яйца, «рванули» в атаку. Подпустив «противника» метров на сто, после предупредительной очереди из пулемёта, начинаем во все корки крыть их матом для опознания. Ну, а после обмена «любезностями», встречаем освободителей.

Рота лейтенанта Митрофанова из 222-й стрелковой остаётся на опушке, перекрывать шоссе и ждать подхода основных сил. Я же отправляю своих обратно на базу. Дел у нас и так по самую маковку, а с подходом передовых частей Красной армии их становится и того больше. За день надо собраться, разминировать все подходы к лесничеству, а ночью уже выступать. Связь не сматываем, оставив Валерку «на телефоне», в случае чего, подмогнём лейтенанту. Он же нам согласился помочь. Отправил один взвод на правый фланг, проверить шоссе и сменить наших в засаде, а то ленивая перестрелка с той стороны всё ещё раздаётся.

Чтобы махра не заблудилась, иду её провожать. Впереди, в головном и боковых дозорах наши разведчики. Взвод движется по шоссе следом, колонна первого отделения рядом с левой обочиной, второго — рядом с правой. А больше отделений во взводе нет и командует им целый младший сержант, с единственным на весь взвод ручником. Не с тормозом, а с ручным пулемётом. Вот все втроём и идёт в замыкании: я, взводный и помощник пулемётчика. На ходу немного пообщались, так что всё, что мне было нужно, я выяснил. Передав стрелковому взводу оборонительную позицию на опушке и оставив на усиление нашу Шайтантачанку со станковым пулемётом, возвращаемся на базу, снова предстоит всеми любимая армейская забава — круглое таскать, а квадратное катать.

В первую очередь грузим сапёрное имущество, боеприпасы, оружие и медикаменты, и у нас остаётся ещё полная машина с продуктами, которые вывозить уже не на чем.

— А разве автомобили с собой не возьмём? — Вполне искренне удивляется комиссар.

— У нас ездовых собак нет, чтобы эти машины из сугробов вытаскивать, а лошади быстро устают. — Объясняю я ситуацию. Потом иду по взводам и волевым решением забираю у каждого по одной упряжке. В результате лыжи, излишки оружия и ещё какое-то железо везти не на чем, а полозья у саней начинают зарываться в утрамбованный на дороге снег. Снова приходится делать ревизию, делить и выдавать продукты сухим пайком каждому человеку на руки (жрачку точно никто не бросит), а на каждую лошадь по мешку овса. После чего оставляем излишек продуктов банде пионеров, а лишние винтовки с боекомплектом — роте Митрофанова. Лейтенанту я передаю и пару дегтярей с дюжиной дисковых магазинов, а то к каждому ручнику у них всего по две «тарелки».

Теперь предстоит самое трудное. Попрощаться с ватагой пионеров и её предводителем — Тимуром. Так что вызываю пацана в штабную избушку, а пока ждём, диктую комиссару приказ, который он пишет своим каллиграфическим почерком, а после моей и его подписей, ставит печать.

— Вы, что же это, уходите? А нас бросаете? — С обидой в голосе выговаривает парнишка прямо с порога.

— Не бросаем, а оставляем для важного дела.

— Но мы тоже хотим бить фашистов.

— Чутка подрастёте, и будете. А пока… Слушай боевой приказ! — Беру я под козырёк.

— Партизан Летов, с сегодняшнего дня ваш взвод заступает для охраны и обороны базы партизанского отряда. Вплоть до передачи её тыловым частям Красной армии. К выполнению приказа немедленно приступить.

— Есть, приступить к выполнению приказа! — Вытянувшись во фрунт, отвечает Тимур. — Разрешите идти?

— Подожди. Вот возьми письменный приказ. — Передаю я ему несколько тетрадных листов как с приказом, так и с полным списком всей пионерской дружины и описанием их подвигов, присовокупив к ним дюжину солдатских книжек тех фрицев, которых мы прижучили при налёте на село Передел. — А вот теперь можешь идти.

— Вы уж не обижайте пацанов, товарищ лейтенант. Пускай тут пока, при вас остаются. — Прошу я ротного, когда за парнем закрылась дверь. — Машины мы вам оставляем, в рейде нам с ними не пробиться. Оружие вы видели, ну и подходы к лесничеству мы все разминировали. То, что таблички оставили, так это защита от дураков, может кто купится и зря не полезет.

— Да я то что, я же с понятием. Только вот сам мало чего могу. Это сегодня мы важный узел дорог перекрыли, а завтра подтянутся основные силы, артиллерия, — и вперёд — на запад!

— Тогда рисуйте, Владимир Эдуардович. — Достаю я трофейную карту со своими пометками. — Это чтобы вам легче было вперёд идти. Сведения конечно не полные, и не совсем свежие, но чем богаты. — Развожу я руками.

— У нас совсем никаких нет. Сказали, что немец бежит, догоняйте, вот и догоняем. В роте людей чуть больше взвода осталось, тылы отстали, жрать нечего, патронов на пять минут боя, а гранат совсем нет. — Приговаривает лейтенант, шустро перерисовывая тактические знаки на свою карту.

— Распорядитесь, товарищ комиссар, насчёт ужина для красноармейцев, пускай в котлы двойную норму закладывают, продуктов у нас на всех хватит. — Отсылаю я лишние уши из штаба.

— Ты бы за языком следил, лейтенант. А то припишут паникёрские разговоры и отправят в края вечной охоты.

— А, — машет он рукой. — Дальше фронта не пошлют.

— Ну как знаешь. А теперь давай о взаимодействии договариваться, Владимир Эдуардович. — Достаю я из ящика стола банку немецких мясных консервов, луковицу, краюху хлеба и пару стаканов.

— Давай будем, Николай Никанорович. — Начинает он шустро вскрывать банку штык-ножом от СВТ, пока я разливаю по первой.

— За Победу! — чокаясь, выдыхаю я, и опрокидываю свой полтинник. После чего занюхиваю корочкой хлеба.

— Это что, спирт? — с полными слёз глазами хрипит лейтенант.

— Ага, чистый. Запей. — Протягиваю ему кружку с водой.

— Богато живёте. — Напившись, отвечает он и начинает закусывать.

— А теперь смотри, — пододвигаю я его карту. — Мы хотим проскочить по дороге на север, через деревню Загрязье. Твоя задача: занять позицию на западной опушке леса, напротив Пономарихи, и если нам придётся прорываться с боем, открыть огонь по деревне, чтобы отвлечь внимание на себя. Постреляете и отойдёте. Если нам удастся проскочить без шума и пыли, то просто посидите полчаса и тихонечко вернётесь на базу. Задача ясна?

— Понятно. — Начинает прикидывать расстояние по координатной сетке лейтенант. — А не заблудимся?

— Мои разведчики вас проводят, а обратно уже по своим следам, да и дороги там есть, так что не заблукаете. Договорились? — разливаю я по второй.

— А, чёрт с ним! Договорились. — Соглашается ротный. — В отчёте напишу, что разведку боем провели. А ежели боя не будет, то просто разведку.

— Доедай. — Закусив, убираю я в стол тару. — До ужина ещё успеешь проголодаться.

— Спасибо! Только чего ты своего комиссара отпустил, на троих бы сообразили?

— А он непьющий. Да и в военном деле не силён. Так говоришь, немец с умом отступает? — Перевожу я разговор на другую тему.

— А то. Ещё две недели назад был я Вовка-взводный. Теперь Вовка-ротный. Вот только в дивизии из трёх полков два осталось, в каждом по два батальона, ну и в батальоне две роты, и это несмотря на пополнения. Артиллерия эта всё тянется, тянется, да никак не подтянется, а если и подтянулась, то толку от неё немного. Бах! Бах! И мимо. Вот и идём на пулемёты. Или лежим, ждём, когда немцы сами отойдут линию фронта выравнивать. А когда и дуриком деревню захватишь, не успеешь очухаться, приказ — Вперёд! И пока барахтаешься где-нибудь в лесах да в снегах, фрицы отбитую нами деревню вертают взад, причём не те, которых мы выбили, а приблудные, которые по нашим же следам отступают. Комбат орёт — Почему деревню отдали? А кто её отдавал? Вот теперь я и не тороплюсь, а занимаю круговую оборону в опорном пункте и жду, когда вторые эшелоны подтянутся (комбат со штабом). Так что вторая рота сейчас шоссе перекрывает, а скорее всего в Кульпино греются, ну а командир батальона с тылами в Семенах, там деревня богаче, да и домов больше уцелело. — Закончил свой монолог ротный.