— Ну так передавай, чего замер?

— Товарищ комиссар приказал вам доставить к ним боеприпасы. А по сигналу красной ракетой открыть шквальный миномётный огонь по деревне и поддержать их атаку, атакуя с этой стороны.

— А больше он ничего не приказал?

— Нет, больше ничего?

— Тогда передай товарищу комиссару, что он… — Дальнейшую мою речь запикали бы на любом телеканале в будущем.

— Ну, чего, ты, замер? Беги, передавай. Хотя стой. Поздно уже, сам передам.

— Но товарищ комиссар сказал, что…

— Да в жопу твоего комиссара! Наберут пенсионеров по объявлению, потом майся с ними. — Снова срываюсь я, так как со стороны прикрытия на северной опушке выступа часто защёлкали самозарядки.

— Берген! Берген!!! — повышаю я децибелы.

— Я здесь, командира.

— Беги на северную опушку, разберись, что к чему и уводи людей.

— Понял.

— Макар!

— Я.

— Остаток снарядов на позиции.

— Шестнадцать штук.

— Откуда столько? — туплю я, размышляя уже о другом.

— Вася пришёл.

— К бою. Цель та же, восемь снарядов, беглым. Орудие! — Пока летят мины, слежу за противником и решаю, что делать.

— Стой. Прекратить стрельбу. Орудие на вьюки. Отставить. Так понесём.

— Макар, берите миномёт, грузите в сани, выезжайте на дорогу и идёте по ней, сперва на запад, потом на юг. Меня не ждите, догоню. Этого потомка Ивана Сусанина с собой забери. Дорогу покажет.

— Этот покажет⁈ Пошли, пионер. Лотки забери. — Вася, вьюки не забудь. Потащили, Федя.

Дальнейшего я уже не слышу, пробираюсь к разведчикам.

— Кли-им!!!

— Я здесь. — Машет он рукой.

— Вот что, Паша. Дождёшься своих и вдоль опушки отходите на юг. В двух километрах отсюда, будет просёлок, там нас и найдёте.

— Как?

— Услышите. Хвоста можете не отсекать, встретим.

— Понял. Комиссар приказал?

— Типа того. До встречи. Да, чуть не забыл. Позицию теперь справа от дороги займите, и вдоль неё же, фронтом на север. Вот теперь всё.

Выбравшись на дорогу, бегом догоняю своих и придаю им ускорение. Добежав до поворота, сворачиваем на юг и, добравшись до очередного перекрёстка, останавливаемся. Интенсивность стрельбы пока не увеличилась, да и мы проскочили, значит время ещё есть, но это пока. Расчёт занимает круговую оборону, а я начинаю пытать казачка.

— Иди сюда, Ваня. — Зову я его, доставая фонарик и планшет с картой.

— Я не Ваня, я Гриша. — Насупился он.

— Нехай будешь Гриша, сюда смотри, — сам делаю три шага, подходя к нему.

— Сейчас мы здесь. — Показываю ему отметку на карте. — Комиссар здесь. — Рисую рубеж обороны партизан. — Чтобы его прикрыть, нам нужно попасть сюда. По этим дорогам проехать можно? — Указываю нужный маршрут.

— Да. А вы разве туда едете? — Удивляется он.

— Конечно туда. А ты куда думал?

— На базу, в отряд.

— Дурак, ты, Гриша. И мысли у тебя глупые.

— Передохнули? Тогда вперёд, бегом. Марш.

До места нам ещё полтора километра, поэтому бежим лёгкой трусцой наперегонки с Шайтаном. Окрылённый Гриша летит впереди, можно сказать в боевом дозоре. В некоторых местах дорогу перемело, но мы всё-таки не на ладе — седане, а на самом вездеходном транспорте, да и перемёты уже схватило морозом, так что наст держит хорошо. Десять минут, и мы на месте. Развернув лошадь в пятидесяти метрах от опушки, даю команду Шайтану.

— Стой здесь.

— А ты, Гриша, прикроешь нас с тылу. Увидишь кого, стреляй.

Сами снимаем миномёт и идём выбирать позицию. Не мудрствуя лукаво, устанавливаем «орудие производства» прямо на дороге, в направлении на деревню, и пока расчёт занимается выверкой, перебираюсь через снежный бордюр высотой около метра и, заняв НП на опушке, ищу цели. До южной околицы деревни около километра, зато единственная широкая улица отлично просматривается в бинокль. Стрелять будем на третьем заряде, поэтому сразу даю установку расчёту.

— Заряд номер три. — И заношу в блокнот данные для стрельбы.

Пристреляться, конечно, желательно, но не будем пока раскрывать свою позицию, тем более орудие не окопано и защищает его только снежный бордюр, и тот сбоку. Но ничего не попишешь, придётся с этим мириться. Тем более задерживаться я тут не собираюсь, дождёмся разведчиков, отсекём от них хвост и дёру. Поддерживать «атаку мертвецов» я даже не собираюсь. Отход прикрою, а насчёт остального — шиш. Надеюсь до старого дурня это дойдёт, если уже не дошло. Обломалась его мародёрка. Это не с тыловиками и полицаями воевать, тут волки посерьёзнее — боевые подразделения. Но и мы тоже не пальцем деланные и аргументы у нас увесистые. Три четверти боекомплекта можно сказать, ещё осталось, так что посмотрим, кто кого.

А кто это там сзади на дороге раскукарекался? Неужто начальство нарисовалось? Вот и Шайтан заржала, хрен кто её без нужной команды с места сдвинет. А вот и заорал кто-то, потом заматерился, видать куснула. Пора вмешаться, пока эта зверюга всех не перекалечила. Она может.

— Макар за старшего. — Передаю я ему блокнот и бинокль. — Увидишь, что немцы наступают, начинай пристрелку. А я пойду, тылы наши почищу.

— Это кто тут такой ушлый? На чужое добро позарился? — Наезжаю я с ходу на двоих партизанов, которые пытались украсть у нас лошадь.

— А чего эта кобыла сразу кусаться? — Потирает плечо с вырванным куском ваты, один из экспроприаторов.

— Правильно и делает. Это артиллерийская лошадь, она без команды с места не сдвинется, приучена охранять доверенное ей имущество.

— А ты чего не стрелял? — наезжаю я уже на Гришу.

— Так свои же. — Начинает оправдываться он.

— В такую погоду все свои дома сидят, телеви… радио слушают. — Поправился я. — Одни чужие по лесам шастают.

— Кто такие? Из какого отряда? Доложить по всей форме! — Снова наскакиваю я на партизанов.

— Мы партизаны, из отряда Бороды… — Начинает один из них.

— Фамилия! Имя! Звание! Должность! — Выплёвываю я слова со скоростью пулемёта.

— Красноармеец Крайнов, стрелок первого взвода, партизанского отряда «неуловимые мстители». — Приняв строевую стойку, рапортует второй.

— Командир отряда специального назначения — лейтенант Доможиров. — Небрежно козырнув, ответно представляюсь я. Свой карабин я оставил на базе, рассудив, что двух пистолетов для самообороны в лесу мне вполне хватит, поэтому кобура на боку, плюс планшетка погибшего лейтенанта, не вызывали и тени сомнений в моей принадлежности к «офицерскому» сословию. Ну а командный голос и уверенность в своих действиях только добавляли мне авторитета.

— С какой целью, боец Крайнов, вы срываете выполнение боевого задания моему отряду.

— Мы не срываем.

— А что вы делаете?

— Товарищ комиссар приказал доставить боеприпасы на позицию взвода.

— Так в чём проблема? Берите ящики с патронами и доставляйте.

— Дык на лошади же быстрее. — Встревает в наш разговор укушенный бородатый партизан.

— Полтора километра по глубокому снегу в лесу? Ты уверен, что быстрее, боец? Это больше не обсуждается. Ноги в руки и вперёд.

— Так раненые у нас. — Начинает оправдываться Крайнов.

— Много?

— Пять человек.

— Раненых на носилки и отходите вот сюда. — Показываю я на карте пересечение просек. — Знаете, где это?

— Знаем. — Закивали головами все трое, так как Гриша присутствовал тут же.

— Комиссару передайте приказ — Немедленно, прикрываясь заслонами, отходить к просеке. Нас батальон фашистов окружает. Будем прорываться.

— Есть. — Козыряют оба и, прихватив по ящику патронов, бегут к своим.

— В следующий раз, увидишь таких своих, стреляй хотя бы в воздух. — Напутствую я будущего пионера-героя и бегу на огневую, так как в том месте, где я оставил разведчиков, загрохотал пулемёт, а потом началось. Сначала захлопали ротные пятаки, обстреливая опушку леса с партизанской засадой, а потом к ним присоединились миномёты среднего калибра, обрабатывая злополучный выступ из которого мы так вовремя смылись. Надеюсь, Пашка не стал задерживаться на опушке, а сквозанул оттуда с первыми пристрелочными разрывами мин.