— К бою! — кричу я уже на бегу. И отобрав у Макара бинокль с блокнотом, командую.

— По миномёту, осколочный, заряд номер три, прицел пять двадцать, угломер тридцать ноль, наводить ориентир пять. Ор-рудие!

— Огонь. — Командует Макар Феде, подправив наводку.

— Выстрел! — Опускает мину в ствол заряжающий.

Прильнув к биноклю, слежу за результатом. Тут лаптем не отделаешься, цель не площадная.

— Левее ноль ноль три, прицел пять восемьдесят два. Орудие!

— Вилка. Прицел пять пятьдесят. Четыре снаряда, беглым. Орудие!

— Огонь!

Деревенскую улицу сразу заволокло дымом от разрывов. Ещё половиню вилку, смещая наводку ближе к околице.

— Прицел пять тридцать пять. Восемь снарядов, беглым. Орудие!

— Огонь!

— Прицел пять двадцать, правее ноль три, восемь снарядов пять секунд выстрел. Огонь.

А вот теперь пора и честь знать. Нашу позицию наверняка уже засекли. Поэтому, когда последняя мина вылетает из ствола, командую.

— Стой.

— Отбой. Миномёт на повозку, меняем огневую позицию.

Пока бойцы собирают пожитки, в последний раз окидываю взглядом поле боя. Восьмисантиметровые немецкие мины продолжают прочёсывать выступ и опушку леса к западу от деревни, чередуя шквальные налёты с огнём на запрещение. Но там целая батарея, так что один взвод вполне может перенацелить свои орудия на нас, по дальности вполне достанут. Надеюсь, атаку партизан немцы сорвали, как и мы их. Так что отскочим к перекрёстку, дождёмся Пашку с разведчиками и двинем на соединение с основными силами.

— Вот же б…дь, — хлопаю я себя по лбу, когда мы погрузили миномёт на сани. — А кто же разведку предупредит, где нас искать? Сейчас они пойдут по опушке, и как раз нарвутся на очередной налёт.

— Гриша, на тебя вся надежда. — Обращаюсь я к пацану. — Дуй вдоль опушки. Встретишь разведчиков, приведёшь их прямо на перекрёсток или выведешь на дорогу и уже по ней дойдёте. Понял?

— Да.

— Близко к краю леса не приближайся, можешь под миномётный обстрел попасть. Давай парень, беги. — Напутствую я связнюка, под приближающийся свист пристрелочной мины.

Вовремя мы подсуетились. Пристрелка началась как раз по тому месту, где находилась огневая. Была бы связь, можно бы было установить миномёт дальше от опушки, тогда хрен бы нас обнаружили, но взять с собой катушку и пару аппаратов не догадались, так что приходится выкручиваться. Я думал об этом, но посчитал, что на взвод полицаев нам будет достаточно сил и средств. Ничего, в следующий раз будем умнее. А пока чешем во все лопатки вдоль по дороге, попасть под случайный перелёт желания нет абсолютно.

Миномёт устанавливаем прямо на перекрёстке к левой обочине дороги. Ориентируясь на разрывы немецких мин, у правой обочины выставляем специальную веху для наводки миномёта в направлении деревни, так как стрелять будем с закрытой позиции и по площадям. Но это позже. А пока я произвожу необходимые вычисления, сверяясь с картой и компасом, остальные заняли круговую оборону вокруг огневой позиции. Ждём разведчиков, «целуемся», даём звиздюлей фрицам и сваливаем.

Ждать пришлось недолго, через пять минут слышим шуршание валенок на дорожке идущей с запада, а когда проявляются неясные очертания людей, Федя предупреждает.

— Стой. Кто идёт?

— Разведка. — Доносится оттуда. Для окончательного опознания, задаю неожиданный вопрос.

— Пашка, а как звали ту бабу, из-за которой ты всю вчерашнюю ночь в кутузке парился?

— Клавка Помидориха. — После небольшой паузы, слышу я Пашкин голос.

— Проходи.

— Ты что, Паш, имя своей дамы сердца забыл? — спрашиваю я, у идущего в голове колонны разведчика.

— Да я его и не знал толком. — Отвечает мне он под смешки и подтрунивания, идущих за ним бойцов.

— Все живы? — Задаю я главный вопрос.

— Одного потеряли. — Показывает Климов на самодельные носилки в центре колонны.

— Ранен?

— Убит.

— Где?

— Ещё на опушке. Шальная пуля, прямо в голову.

— Хвоста не привёл?

— Нет. Свой хвост фрицы сами себе отсекли, когда из миномётов фигачить начали. Мы тогда сразу в одну сторону сиганули, гансы в другую.

— Ясно. Своего хороните здесь, запасайтесь боеприпасами, гранат побольше. Пять минут на всё.

— А как же… — Начинает Клим.

— Нам о живых думать надо, Паш. — Перебиваю я его. — А ещё партизан из задницы вытаскивать. Всё, время пошло, встретимся вот здесь. — Показываю я ему место на карте. — Займёте оборону на просеке, дождётесь комиссара со взводом, отсекёте от них хвост.

— Гриша. — Зову я паренька.

— Я здесь.

— Проводишь разведку до места.

— Федотов!

— Я. Ваше приказание выполнено, товарищ командир. — Докладывает мне он.

— Вижу. Остаёшься с нами. Прикроешь.

— Есть.

— Расчёт, к бою! — Больше не отвлекаюсь я на пустую болтовню.

— По пехоте противника, осколочным, заряд четвёртый, прицел пять девяноста, угломер тридцать ноль, наводить в веху. Орудие.

— Огонь.

— Выстрел.

Первый пошёл, ствол прогрели, пускай боятся и не лезут.

— Четыре снаряда, беглым. — Разрывов я всё равно не вижу, поэтому корректировать нет смысла, но если все расчёты правильны, мины должны рваться на южной окраине деревни или где-то поблизости. Надеюсь, это поможет партизанам оторваться, красной ракеты я не видел, значит до комиссара дошло, что нехрен в эту деревню соваться, а может уже и гонцы дошли или добежали.

— Левее ноль ноль два. Четыре снаряда, десять секунд выстрел, огонь. — Пускай боятся и не лезут. Свист мины, заставший тебя на открытой местности, сильно нервирует, а разрыв удивляет аж до смерти. Побольше этим гадам удивлённых.

— Правее ноль ноль пять. Четыре снаряда, беглым, огонь. — Удивлять так удивлять, а то одни изумятся, а другие нет, некузяво получится. Нарваться на ответку я не боюсь, гансовские самовары в двух с половиной кэмэ от нас, а это предел их дальности. А в лесу нас ещё и обнаружить надо, это на опушке мы маячили как три тополя на Плющихе, но тогда выбора не было, зато сейчас он есть.

— Три снаряда, десять секунд выстрел, огонь. — Даю новую установку.

— Мы пошли, Николай, — после хлопка выстрела, говорит мне разведчик. — Я там тебе пару человек оставил, прикроют, если что. Оружие и вещи погибшего в повозке, сам разберёшься.

— Спасибо, Паш. Мы тоже скоро за вами. До встречи. — Машу я ему рукой.

Не торопясь выпускаю ещё десяток мин, меняя установки прицела и угломера, после чего быстро грузим миномёт и линяем с «места преступления». Сорок две мины у нас ещё осталось, так что будет чем встретить нехороших нелюдей.

— Макар, ты у нас следопыт, — прикололся я про себя, вспомнив одноимённый фильм, — так что давай, дуй впереди.

— Есть. — Отвечает он.

— Берген!

— Я. — Откликнулся якут.

— Замыкаешь.

— Вася. За руль.

— Разведка. Боковое охранение, один справа, другой слева.

— Вперёд. — Заняв боевой порядок, идём следом за Аристархом. Чтобы выйти на просеку, нам нужно, петляя между деревьев, пройти полкилометра на восток, а потом ещё столько же до места встречи, но уже прямо по просеке.

Убрав в свои подсумки все магазины от СВТ-40, вооружаюсь самозарядкой убитого разведчика. Мы всё-таки не на лыжной прогулке, а на боевом выходе, и основное наше оружие при внезапной стычке не пляшет, людей тоже не батальон, поэтому каждый ствол на счету. Да и от винтовочной пули не за каждым деревом укрыться можно, в отличие от пистолетной. Поэтому идём, сторожко, как ёж колючками, ощетинившись стволами винтовок во все стороны.

До пересечения просек добрались благополучно, минут за пятнадцать, зато на месте встречи на меня набросился комиссар с упрёками и обвинениями в трусости и пособничестве врагу. Осаживаю его с ходу простым вопросом.

— А какие потери в отряде, которым вы командовали?

— Пять человек убито, пятеро ранено. Шестеро пропало без вести. Но это всё из-за вашего бездействия.

— Тогда приберегите своё красноречие для трибунала. Я принимаю командование сводным отрядом. Отделение, занять огневую позицию. — Показываю я на бугорок мерах в пятнадцати от просеки и отдавая распоряжения своему расчёту.