С полицаев взяли оружие, документы и форму, у кого она была, ну и другую верхнюю одежду. Нашлась и лошадь с санями, отбилась от остальных и застряла в кустах, поэтому всё, что смогли, унесли. А вот теперь можно и не только по ночам озорничать, но и днём разведку вести, не вызывая подозрений. Тем более особо высовываться я не планировал, нужно сначала «жирком обрасти», так что у нас сейчас период первоначального накопления капитала. Вот запасёмся, а потом и ударим разгильдяйством по автопробегу. А пока пацанов к делу пристроим. Пускай учатся в карауле стоять, посты так и так парные, вот в пару к бывалым бойцам и встанут, а высвободившийся личный состав чем-нибудь полезным займётся.

Сбагрив банду пионеров под опеку комиссара и девушек из санитарного взвода, ищу нашего главного взрывотехника. Выяснив, где он находится, топаю по хорошо накатанной дороге в сторону смолокурни. Пройдя метров триста, поворачиваю налево и попадаю на огромную (метров сто в поперечнике) вырубку, в самом центре которой стоит несколько построек. Профессора я нахожу в самом большом сарае. Он сидел за дощатым столом и занимался очередным очумельством.

— Здравствуйте, Константин Францевич. — Приветствую я минёра.

— Здравия желаю, товарищ командир. — Узнав меня по голосу и не отрываясь от своего занятия, отвечает он.

— Вы скоро освободитесь? — Не хочу лезть под руку взрывотехнику я, а то одно неосторожное движение, и «добром это всё не кончится».

— Минут десять ещё, крайне интересный механизм у этого взрывателя. — Продолжает он ковыряться отвёрткой в какой-то фиговине. — Вы осмотритесь пока, на улице. — Ненавязчиво выпроваживают меня из помещения.

Молча прикрыв дверь, выхожу из сарая. Ну его нах, этого «Кулибина», скажет потом, что граната не той системы попалась, когда на облаке или в котле с кипящей смолой встретимся. Кстати о смоле. Пока есть время, осматриваю оборудование по перегонке «лесной нефти». Под одним из навесов сложена печь, в которую вмурован здоровенный чугунный котёл. Котёл накрыт массивной крышкой, а дальше всё оборудование снято. Ну так в этом котле вода грелась для нашей прачечной, вот и разобрали за ненадобностью. Что тут конкретно гнали, я не знаю, так как готового продукта мы не нашли, а вот деревянные бочонки с живицей на складе ещё оставались. Что с ней делать, я пока не придумал, но нужно будет озадачить Профессора, всякая взрывоопасная химия — его прерогатива, вот пускай и колдует с компонентами.

— Так что вы хотели у меня спросить, товарищ командир? — Протирая руки ветошью, вышел из сарая минёр.

— Как у нас со взрывчаткой, Константин Францевич.

— Плохо дело. Я даже без сверки со своими записями могу сказать, что почти ничего не осталось.

— Что-то можно сделать?

— Разве только использовать миномётные мины, а также снаряды, которые у нас остались.

— Остаток боекомплекта мы лучше по прямому назначению используем.

— Тогда я не знаю. — Разводит он руками. — Взрывателей есть ещё немного, кое-что я сам сконструировал, гранатные запалы опять же можно использовать, а вот тринитротолуол с аммоналом взять негде.

— Я слышал, тол можно выплавить из снарядов.

— Разве что теоретически, а практически я этим не занимался, да и снарядов у нас нет.

— Снаряды мы найдём, котёл есть — указываю я на оборудование смолокурни, — так что подумайте, Константин Францевич, В конце-то концов, кто из нас профессор.

— Я доцент. — Автоматически поправляет меня минёр.

— Тем более. Кстати, мы же затрофеили несколько канистр с бензином и машинным маслом, можно же зажигательную смесь приготовить, чтобы горела подольше, и потушить её было тяжело. Бутылками с горючей жидкостью нас же никто не обеспечит.

— Я подумаю над этим вопросом, товарищ командир.

— Да уж постарайтесь.

Дойдя до базы, отправляю в распоряжение теперь уже Доцента, сани с ГСМ, чтобы ему скорей думалось, а то заправлять нам пока нечего, лошадки как-то без бензина обходятся. Мне же надо где-то снаряды найти, желательно крупного калибра, а то в трёхдюймовых меньше килограмма тротила, про остальную мелочь даже и упоминать не стоит. После чего нахожу главаря банды пионеров, и вдвоём с Пашкой приступаем к расспросам.

Парнишка после бани, да ещё подстриженный и в чистой одежде, теперь походил на нормального человека, а не на отмороженного волчонка, каким он казался при первом знакомстве. Поздоровавшись с ним за руку, сразу перехожу к делу.

— Вот смотри, Тимур, — зову я его ближе к столу. — В прошлый раз ты обмолвился, что неподалёку отсюда вы повозку с ящиками нашли. Можешь показать на карте, где это?

— А мы сейчас где? — Склонился он над планшеткой.

— Вот здесь. — Концом карандаша указываю я ему на лесничество. — На севере село Передел, на западе деревня Шугайлово, на востоке Кульпино.

— Где-то здесь. — Тычет он пальцем в карту.

— Что в ящиках? Посмотрел?

— Так знамо что. Снаряды. Были бы патроны, мы бы их уволокли и припрятали, а эти там и пришлось бросить.

— Найти сможешь?

— А то.

— Паш, бери группу, пару запряжек с дровнями и отправляйтесь на поиски. Найдёте, забирайте всё. Нам любые снаряды пригодятся.

— Понял. А если не найдём?

— Если не найдёте, возвращайтесь или…

— Тимур, ты ничего не забыл?

— Ну-у, есть у нас захоронка, но она дальше. — Чешет бритый затылок пацан.

— Вот видишь. Не найдёте, двинете на вторую точку, но снаряды нужно добыть в первую очередь.

Озадачив всех, свободных от службы, приступаю к своей главной работе — планированию. Придётся попахать за начальника штаба, а то те булавочные уколы, которые мы наносили, к каким-то видимым результатам не приводили. Так получилось, что в начале пути наш отряд наступал в авангарде 110-й стрелковой дивизии. Не то чтобы наступал, но тылы противника терроризировал, отвлекая для их прикрытия боевые части, которых и так не хватало на передовой. Но после того, как дивизия застряла в городе Верея, наши пути разошлись. Хотя дивизия тут не причём, главная цель, к которой я стремился — помочь всей 33-й армии. Или хотя бы не дать ей оказаться в той ситуации, которая привела к окружению и разгрому. Первоначальный план — выйти на железную дорогу Смоленск — Вязьма и создать там пробку, шёл лесом. В реале этого даже несколько тысяч человек не смогли, хотя и штурмовали её с двух сторон. Так что при той концентрации войск противника, которая будет в коридоре вдоль железки, нашему отряду просто не выжить, а не то что диверсию совершить. А что тогда остаётся?

А остаётся нам, вожу карандашом по карте… Остаётся нам рокадная автодорога Юхнов — Гжатск, проходящая с юга на север, в тридцати километрах от нас. Да и из послезнания я помнил, что немцы отрезали 33-ю армию, нанеся сходящиеся удары вдоль этой магистрали. Причём первоначально это были невеликие силы, несколько танков и немного пехоты. А когда наши спохватились и подтянули войска, чтобы пробить коридор, было уже поздно, за ночь немцы усилили оборону и окопались. Да ещё Жуков передал 9-ю гв. дивизию в соседнюю 43-ю армию, и коридор снабжения оказался на стыке двух армий. Ну и командарму 43-й было похрен на проблемы соседей, самому бы не обосраться. Так что ну её, цаплю в небе, лучше кукушка в руке. А вот для диверсий вдоль Гжатского тракта у нас почти всё есть. Немецкая и полицайская форма есть, аусвайсы и солдатские книжки есть. Не хватает только боеприпасов, взрывчатки и людей. Вот всё это и нужно найти как можно скорее, дождаться передовые части Красной армии, передать им под расписку пионерский отряд, и отправиться в рейд, дальше на запад.

В бою у машинно-тракторной станции, только двухсотыми мы потеряли семерых, троих накрыло снарядами, а раненых добили полицаи, напав с тыла. Уцелел только Лёха-пулемётчик, который не бросил свой дегтярь и сумел отбиться. Сразу после перевязки он занял удобную позицию на фланге, лёжа за стволом дерева, в отличии от караульщика, который маячил на виду. Так что на левом фланге тыловой позиции полицаям не повезло, а вот на правом они чуть не прорвались, но своё чёрное дело сделали, раненых убили. И хотя урон врагу мы нанесли значительный, семь танков не просто вывели из строя, а уничтожили, но и досталось нам это дорогой ценой.