Дочь старосты приосанилась, от чего пышный бюст стал казаться ещё внушительнее, а шнуровка на горловине натянулась, обнажив белую кожу и тень от ложбинки между грудями. Рядом с Любавой Мирослава почувствовала себя угловатой девочкой-подростком, хотя обычно была довольна своими формами. Да, скромные, зато не мешают и обвиснут нескоро.

Между тем Любава присмотрелась к одеянию Роена, сообразила, что к чему, и томным голосом промурлыкала:

— Доброго вечера, господин. Какими судьбами в наши края завернули? А коль завернули, не желаете ли осмотреться? Места у нас живописные — могу показать. Меня Любавой зовут. Дочь старосты я.

Мира восхищённо присвистнула, чем немного смутила и рассердила хваткую девицу. Насупила она тёмные брови да глазами карими сверкнула: мол, иди отсюда, без тебя столкуемся.

— И тебе доброго здравия, красавица, — не менее велеречиво ответил рыжий. — Рад нашей встрече. Я — Радим. Покажи, коль не шутишь.

Последние слова прозвучали двусмысленно, но бойкую Любаву ничуть не смутили.

Проводив парочку взглядом, пока та не скрылась за косогором, Мирослава побежала в дом поговорить с дедом Власом без посторонних ушей и хвостов.

В приёмном зале на троне, подперев подбородок рукой и покусывая кончик мизинца, скучал молодой сероглазый блондин в простой тёмной одежде. Перед ним, словно в картинной галерее, на специальных подставках пестрели портреты потенциальных невест в двух ипостасях. Картины, большие и поменьше, в золочёных и деревянных рамах, занимали половину площади тронного зала, расположенные так, чтобы не загораживать одна другую.

Все претендентки, как на подбор, были прекрасны, не столько благодаря родителям и провидению, сколько вследствие угодливых стараний живописцев и личной прислуги, что одевала их и напомаживала. Впрочем, внешность тут не главное. Намалевать можно всё что угодно, как на холсте, так и на лице, изменить цвет волос, утянуть фигуру или наоборот добавить объём в нужных местах. Основной привлекательной чертой девушки при отборе становилось вовсе не её привлекательность, а клан и семья, к которым она принадлежит. Поэтому на указанные под портретом имена Вэлмарр смотрел с гораздо большим интересом, чем на лица.

Открылись двери, пропуская в зал черноволосую девушку, с тёмно-серыми, как и у сводного брата глазами.

— Сайери! — обрадовался Вэлмарр, приподнимаясь навстречу.

— Сидите, сидите, Ваше императорское величество, — шутливо замахала руками вошедшая. — Ну как дела? Выбор сделан?

Вместо ответа дракон упал обратно в тронное кресло и с видом великого страдальца закрыл ладонью лицо. Сестра подошла и присела на подлокотник.

— Хочешь, помогу?

— Как? — император глянул на неё сквозь раздвинутые пальцы. Сайери была особой хитрой, деятельной и обычно помогала не из любви и сострадания, а ради собственной выгоды и интереса. Но он всё равно её любил и принимал такой, какая есть. — Заставишь всех забыть о предсказании-проклятии твоей матери?

Личико девушки помрачнело, но лишь на мгновение, словно невесть откуда взявшаяся тучка набежала на солнце в ясный денёк и тут же бесследно растаяла.

— Это не в моих силах, — покачала головой Сай.

— Что толку от всех этих портретов? — продолжал досадовать Вэлмарр. — Кого бы ни выбрал, всё равно получу отказ в виде вранья про бесплодие, кровную клятву выйти за другого, преждевременную смерть. Представляешь, некоторые даже до такого додумались. Не побоялись. Рассчитывают, что после свадьбы, если она всё-таки состоится, я на радостях прощу и приму обратно ко двору внезапно воскресших мошенниц.

Принцесса рассмеялась и потрепала брата по ярко-белым, как свежевыпавший снег, волосам. Для благородного дракона они были непозволительно коротки. О прежней, приличествующей статусу длине напоминала лишь тонкая косичка у левого виска.

— Я нашла ту, что точно согласится на брак.

— Она уродина? Калека? Из слабого клана?

— Нет, нет и нет, — поочерёдно на все три вопроса ответила Сайери, лукаво улыбаясь. — Она моя лучшая подруга. Милея из клана Аррант.

— Шутишь?

— Нет. Смотри, вот она, — сестра ткнула пальчиком в картину. На одной половине была изображена светловолосая девушка с надменным взглядом больших синих глаз и брезгливо поджатыми губами, на другой — белый с голубым отливом по краю чешуек дракон.

— Почему она согласилась? — нахмурился император, не испытывая к девице ни малейшей симпатии. Судя по выражению лица, которое не сумел смягчить даже подхалимаж живописца, была та холодна и скучна, как каменная статуя.

— Потому что поверила мне, — беспечно пожала плечиками принцесса. — Ну не могло предсказание моей матери быть настолько жестоким. Скорее всего, она придумала его из мести бывшему любовнику.

— Нашему отцу, — многозначительно поправил Вэлмарр.

— Который после мимолётной связи жил как ни в чём не бывало, а моей матери пришлось за двоих претерпеть муки позора, — разгорячилась принцесса, но тут же сама себя осадила, примирительно улыбнулась и гораздо спокойнее закончила: — Вот она и потрепала императору нервы напоследок.

— А мои нервы здесь причём? — со стоном откинулся на высокую спинку кресла дракон.

— При том, что ты его сын и преемник. Да ладно, Вэл! Неужели веришь в чушь, будто первая жена обязательно умрёт?

— Почему нет, Сай? Твоя мать была сильным проклятийником и обладала пророческим даром. Она редко ошибалась, да и тогда, скорее всего, её предсказания просто неверно истолковывались.

— Вот и на этот раз со смыслом перемудрили. Во всяком случае Мия уверена, что ничего плохого с ней не произойдёт. Я тоже.

— А её родичи?

— Её родичи жаждут заполучить в зятья императора, — усмехнулась сводница.

— Аррант — сильный клан, но не слишком преданный правящей семье, — задумчиво произнёс Вэлмарр. — Когда-то они серьёзно оступились.

— Тем более мудро держать их поближе. А куда ближе, чем породниться? — покровительственно приобняла за плечи объект своих матримониальных планов Сайери.

Вот кому надо было становиться императором. Впрочем, закулисный интриган из неё тоже хороший, причём с раннего детства, когда маленькую сероглазую девочку привела во дворец её кормилица. При ребёнке была записка и перстень, принадлежащий отцу Вэлмарра, неудачно, с «последствием» гульнувшего с приглянувшейся драконицей.

До семи лет Тамила растила дочку сама, а потом вдруг решила, что в императорском дворце принцессе, пускай и незаконнорожденной, будет сытнее и теплее, а главное, отец сможет счастливо устроить её дальнейшую судьбу. К тому же сама драконица наконец-то собралась выйти замуж. Вот только брали её без довеска, поскольку жених проживал на окраине империи, в политические и прочие интриги не вникал, а потому не ведал о плодотворном романе любвеобильного правителя. Однако перед самой свадьбой усилиями злопыхателей он всё-таки о нём узнал и разорвал помолвку. Тамила в гневе была страшна и со злости прокляла-напророчила, что первая невеста Вэлмарра непременно умрёт, и постаралась, чтобы весть достигла даже укромных уголков империи. С тех пор все об этом знали и, сколько бы времени не прошло, помнили.

Знахарь по-прежнему сидел за столом с задумчивым видом.

— Деда! — налетела на него Мирослава. — Может, он и не дракон вовсе, а колдун? Девственниц для своих тёмных делишек ворует. Вон с Любавой гулять пошёл да только напрасно. Ещё прошлым летом Горислав из Лукишек оборвал её цвет.

— Сама знаешь, что дракон, — вздохнул Власий похлопав внучку по руке.

Да знает, как и то, что никуда она от судьбы не уйдёт, поедет, иначе несдобровать единственному по-настоящему родному человеку.

Однако вопреки этому знанию, Мира вдруг испугалась, что выдумки про колдуна вовсе не выдумки, спешно управившись по хозяйству, переоделась и бросилась на поиски Роена, пока тот всю деревню не зачаровал. Толковой причины, зачем ему это делать, на ум не шло, но спокойнее от этого не становилось.