Пока Роен разговаривал с хозяином, она обтекала в уголке, тихо радуясь, что ночью все спят и никто её не видит. Правда тут же в общую комнату вошла служанка. Отчаянно зевающая и недовольная, она окинула Миру хмурым взглядом, видать приняв за побирушку, хотела даже прогнать, но её одёрнули и велели развести гостей по комнатам. Как ни странно, Роенгарр решил поселиться отдельно от спутницы. Интересно, какой статус он ей присвоил на этот раз?

— Будь добра, принеси горячего молока, — попросила Мира, когда служанка, едва доведя её до комнаты и запалив от своей свечи ту, что стояла на прибитой возле двери полке, повернула назад.

— Где ж его взять-то? — удивилась женщина. — Печь и плиты давно остыли.

— Вы правы, — смутилась девушка. Со всеми этими злоключениями она немного потерялась во времени. Тут её осенило: — Тогда просто молока!

Служанка, мечтающая поскорее вернуться в постель, досадливо поморщилась, невнятно что-то пробурчала, но, кажется, согласилась выполнить просьбу.

Мира решила дождаться её в коридоре. Роена поселили по соседству, через стенку, что было весьма кстати — не пришлось далеко идти.

— В чём дело? — дракон с недоумением воззрился на стоящую на пороге девушку с глиняной кружкой в руках.

— Подогрей, — умильно улыбнулась ему Мирослава.

— О таком меня ещё никогда не просили, — Роен выразительно перевёл взгляд с её лица на кружку и обратно.

— Просто горячее молоко — верное средство от простуды, — принялась объяснять девушка, но вдруг замолчала, спешно сунула кружку мужчине в руки, прикрылась рукавом и чихнула. — Началось…

Роенгарр вздохнул и посторонился:

— Заходи.

Он не только вскипятил молоко, но и высушил горе-попутчицу вместе с её одеждой.

— Спасибо! Как здорово! — восхищённо поблагодарила Мира, ощупывая ткань, из которой теперь вместо воды струилось тепло.

Роен молчал, и девушка вдруг почувствовала, что от её присутствия хотят поскорее избавиться. Она подхватила кружку, ещё раз поблагодарила и отступила к двери. Дракон продолжал заниматься своими делами, не обращая на Миру внимания: взбил тюфяк, расправил поверх личное одеяло, сел и начал расшнуровывать сапоги. Несколько огненных искорок парили под потолком маленькой комнатушки, освещая и создавая уют.

Как бы она хотела здесь остаться, в тепле и безопасности…

— Доброй ночи, — пожелала Мирослава, прежде чем выйти.

Вернувшись к себе, она запоздало вспомнила про собственное одеяло, как и все остальные пожитки, промокшее насквозь. Пришлось потратить время, чтобы развесить вещи для просушки. Из мебели в комнате была лишь кровать, табуретка со стоящим на ней тазиком для умывания и комод. Задействовав все имеющиеся поверхности, остатки Мира разложила на полу. Ладно, до завтра потерпит, а утром она всё-таки попросит Роенгарра подсобить.

Интересно, сколько ещё ехать до телепорта? И каково это: в один миг очутиться в другом месте да ещё и посреди Великого моря? Вдруг чаровник по переносу ошибётся в расчётах и вместо острова они попадут в воду? Хотя с Роеном даже в воду нестрашно.

Мира долго ворочалась с бока на бок, то гадая о будущем, то вспоминая прошлое, и казалось ей, что прежняя жизнь осталась где-то безвозвратно далеко, от чего делалось беспокойно и тоскливо. С рассветом она кое-как задремала, проснулась около полудня и с удивлением обнаружила висящие на спинке кровати штаны, рубашку, суконную телогрейку, а на полу — сапоги.

С размером Роен угадал. Одевшись, умывшись, и заплетя волосы в косу, Мирослава отправилась на поиски дракона. Ни в комнате, ни в обеденном зале его не было. Хозяин гостеприимно предложил отобедать. Вчерашняя служанка подала на стол. Выглядела она намного веселее и добрее, чем ночью. В отсутствие других гостей и связанных с этим срочных дел получилось даже разговориться. Бояна была вдовой с двумя детьми. На постоялом дворе не только работала, но и жила.

Поскольку делать Мире больше было нечего, как-то само собой получилось, что она увязалась за словоохотливой женщиной и незаметно принялась помогать по хозяйству. Познакомилась с её двойняшками, осмотрела их любимую кошку, заподозрила у неё нежелательных внутренних обитателей и рассказала, чем отпаивать полосатую и на всякий случай — для предупреждения той же напасти — любителей её потискать.

Вернувшийся Роен застал Миру на улице в окружении ватаги детей мал-мала-меньше, с которыми она играла в салочки.

— Где ты был? — выдохнула раскрасневшаяся девушка, случайно наскочив на дракона, поскольку смотрела не вперёд, а назад через плечо на догоняющего водящего.

— Коней продавал, — мужчина приобнял Миру за плечи, помогая устоять на ногах.

Она благодарно улыбнулась, перевела дух, осознала услышанное и возмутилась:

— А как мы дальше поедем?

— С ветерком. — Роен тут же опустил руки и сделал шаг назад.

— Тётя! Тётя! — девушку настойчиво подёргал за подол рубахи мальчонка лет пяти. Плохо одетый, чумазый, худенький. Давеча Мирослава видела, как его отец приходил опохмеляться. — А ты ещё сказку расскажешь?

— Расскажу, — улыбнулась Мира и потрепала русые, колечками вьющиеся волосы. — Но сначала поедим. Пойдёшь со мной?

Мальчишка недоверчиво глянул, осторожно кивнул. Роенгарр тоже смотрел озадаченно.

— Дай несколько медяков, — смущённо попросила девушка…

Распустив остальных ребятишек, она отвела Бояниных детей и Родьку в дом. Зашли они с чёрного входа сразу на кухню, устроились в закутке возле печки, дабы не мешать стряпухе, у которой за плату испросили молока и свежего хлеба. Народу к вечеру понабежало-понаехало много, и Бояна была дюже благодарна, что за её сорванцами присматривают, а то обычно они не столько помогали, сколько мешались под ногами. По поручениям стряпухи в кладовую и на двор бегал её сын — рябой парень в лаптях, местный вышибала. Здесь Анфим приносил хоть какую-то пользу, тогда как в зале в основном клянчил у гостей дармовую выпивку. На Мирославу парень поглядывал с интересом, прислушивался, и, наконец, не удержавшись спросил:

— Ладно баешь, сказочница. Сама отколь будешь?

— Из Малиновки, — дружелюбно отозвалась девушка, однако смотреть продолжала на детей и в первую очередь на Родьку, разомлевшего от сытости и доброго к себе отношения. Она уже знала, что год назад его мать умерла от вторых родов и что других родственников у них с батькой в Мамаево не было, поскольку сами они приезжие. Отец много пьёт, а за мальчонкой вполглаза приглядывают соседи.

— Из Малиновки… — задумчиво протянул Анфим. — А где это?

— Ты давай картошку чисти, — напомнила ему мать, тыльной стороной ладони отирая со лба пот.

— Примерно в трёх днях пути, — прикинула Мира.

На кухню вошла Бояна с подносом, полным грязной посуды, сгрузила тяжёлую ношу в кадку с водой и принялась возбуждённо рассказывать:

— Там мужики из Приозёрья толкуют, что дракона видели и будто бы он двух путников вместе с конями пожрал. Девицу и парня. Ни следа не осталось. Вот теперь они к наместнику спешат с докладом.

Стряпуха охнула. Анфим уронил нож. Тот рыбкой скользнул меж картофелин на дно ведра. У детей глаза заблестели от восторга: это тебе не сказка, а взаправду, что намного интереснее, хоть и страшнее.

Теперь Мирослава поняла, почему Роен поспешил с продажей лошадей. Она встала и подошла к служанке:

— Бояна, разговор есть.

— Чего тебе, девонька?

— Насчёт Родьки. Устроить бы его сюда в услужение с проживанием.

— Да что ты, родная, — вздохнула женщина. Видно было, что мальчонка ей тоже нравится. — Он же маленький. Какой с него прок? А на лишний рот Иреней не согласится.

— А если за деньги? — Мирослава понимала, что стоило для начала с Роенгарром посоветоваться, но, судя по услышанному, времени у них на это не осталось. — Я оплачу расходы за три-четыре года, а там он подрастёт и уже реальную пользу приносить будет.

Прислушавшаяся к их разговору стряпуха, усмехнулась:

— Ишь, как бывает. Повезло тебе, Родька. И с чего бы тебе, девонька, за него радеть? Сколько их, босяков, по свету бегает? Каждого пригреть не получится.