— Слабый он и не верю я ему, — взвизгнул Еремей, улучив момент вставить палку в колеса.

Десять пар глаз гневно посмотрели на него и тот сник.

— Ну, пора и вздремнуть немного, с утра в поход, — сказал Белогор, давая понять, что на этом совещание окончено.

С утра, как только слегка забрезжил рассвет и запели первые петухи, в унисон с ними загудели могучие трубы, вытаскивая служивый народ со своих соломенных матрасов.

Илья тоже вскочил со своей кровати, уже по привычке.

— Полей, — сказал он Никите, который еще звал и тер глаза.

Ни умылись и стали одеваться. Амуниция у них была просто шикарная. Дядька Кузьма расстарался.

Илья смотрел как парень четкими, военными движениями застегивает все ремешки и вешает на себя оружие. Гордость и чувство тревоги за Никиту перемешались вместе.

— Может поедешь с Баженом в Серольск, присмотришь там за всеми?

— Нет, — коротко ответил Никита, не оставляя Илье ни одного шанса его уговорить.

Спустя час войско стало по сотням выстраиваться в цепочку, готовясь выходить из города. Каждая пешая сотня выстраивалась по четыре человека в ряд. Впереди сотник и помощники на конях, позади обозы с продовольствием и амуницией. Сколько километров занимала эта процессия сказать было трудно, так как на улицу высыпали и все горожане.

Женщины махали платками, кричали что-то на прощание своим мужьям, а мальчишки шагали рядом.

Илья услышал, как впереди сотник что-то крикнул своим и те затянули песню.

Чтобы не быть белой вороной он повернулся и крикнул:

— Запевай!

Его воины затянули какую-то песню. О войне, о трудностях похода. Илье такой фольклор не понравился. И решив немного поозорничать, он громко запел:

«Солдатушки, бравы ребятушки, Где же ваши деды?Наши деды - славные победы,Вот где наши деды.Наши деды - славные победы,Вот где наши деды.Солдатушки, бравы ребятушки,Где же ваши матки?Наши матки - белые палатки,Вот где наши матки.Наши матки - белые палатки,Вот где наши матки.Солдатушки, бравы ребятушки,А где же ваши жены?Наши жены - ружья заряжены,Вот где наши жены.Наши жены - ружья заряжены Вот где наши жены…»

Его воины навострили уши и уже со второго раза громко подхватили песню своего командира. Вот так браво и вышли они из города, отправившись в долгий поход, кто за славой, а кто и за погибелью.

Озорство Ильи с походной песней не обошлось ему просто так. Эта песня так зацепила все войско, что пришлось принимать вестовых из других сотен и несколько раз писать полный текст песни.

«Пошутил…так пошутил. Ну хоть сменят свои заунывные мотивы», — думал Илья, в очередной раз принимая гонца. Правда без подарка никто не приходил. Все что-нибудь приносили. Такой дешевый авторитет его даже немного позабавил.

Они сидели вокруг костра, на очередном привале и варили солдатскую кашу.

— Командир, а откуда эта песня, я раньше ее и не слыхал? — спросил Егор, один из его старых воинов, которого он назначил десятником.

— Придумал для вас, то поете, как будто помирать собрались, — соврал Илья, не говорить же правду.

Воины вокруг костра засмеялись.

— Никита, когда уже там каша будет готова, — крикнул его помощник Ефим мальчугану, который сегодня кашеварил.

— Да готова почти, — ответил тот, пробуя кашу с деревянной ложки.

— Ну, так накладывай, то живот к спине прилип. Всех с голоду уморишь.

Десятники у костра опять заржали в голос.

Илье стало интересно, где они находятся. Он достал и развернул карту.

— Ефим, глянь.

Его помощник подошел и сел рядом.

— Вчера мы проходили Бобровку, Сбруево. Вон там получается Зайцево, — он указал пальцем направление, — а впереди Сосновка?

Ефим поводил пальцем по карте, перебирая губами про себя.

— Да, все верно.

Илья отметил маршрут на карте. Делал он это ежедневно, чтобы изучить местность. Не хотелось просто тащится, как баран за всеми. Он встал и оглядел всю местность вокруг, запоминая ориентиры.

«Сейчас бы бинокль…», — подумал он. Но такой роскоши здесь пока не имелось.

На всем поле, куда только можно было вскинуть взгляд сидели у костров воины. Вчера они соединились с еще одним крупным отрядом и теперь шли вместе.

Наконец-то поспела каша и они предались одной из любимых солдатских услад, громко стукая деревянными ложками по таким же деревянным мискам.

До наступления сумерек было еще часов шесть, можно было прошагать еще много миль, но вперед их никто не гнал. После обеда всегда давали один час подремать.

Между кострами шел какой-то человек, с виду гонец. И явно направлялся к ним.

— Илья, опять по твою душу небось, — пошутил Ефим.

И старый вояка не ошибся. Гонец подошел к Илье и официально сказал.

— Сотник, тебя к Белогору.

Пока они шли к походному навесу военачальника, Илья все думал:

«Зачем это я понадобился старику. Не случилось ли что? А впрочем, чего я гадаю, сейчас все скажут…».

Белогор сидел у стола и что-то разбирал со своими помощниками. Илья остановился перед навесом и громко выпалил:

— Здравия желаю Ваше Сиятельство!

— А, заходи Илья, — повернулся к нему князь, — подарки вот к тебе дошли.

— Догнали обозы тебя из Серольска. Вот грамоту просили передать. Иди вон получай, — продолжил он, протягивая бумагу и показывая направление.

От радости Илья чуть не забыл отдать честь, но вовремя опомнился и потом бегом побежал в указанном направлении.

— Сорванец молодой, но с виду бравый, — добавил ему вслед Белогор, возвращаясь к свои делам.

Подбегая к обозу, состоящему из четырех телег, Илья увидел знакомую фигуру. Это был дядька Кузьма. Коренастый кузнец гонял каких-то мужичков своим громким и грубым басом, вовсе не стесняясь в выражениях.

— Кузьма, — окрикнул его Илья.

Тот обернулся и на его суровом и грозном лице начали распрямляться морщины. Они обнялись.

— Наконец-то догнал я вас. Ехали днями и ночами. Еще друг твой навязал мне этих хиленьких мужичков. Воют не переставая, — он повернулся к ним и погрозил своим могучим кузнецким кулаком.

Илья был одновременно рад кузнецу и опечален, что тот из-за него покинул свою семью.

Но он решил при первой же возможности отправить его обратно. А пока соберет пушки, да и за Никитой присмотрит.

В этот день они прошли еще не много и встали лагерем у живописной деревни Сосновка, на берегу реки. Река была достаточно широкая и мелкого брода поблизости не было. Был хлипкий деревенский мостик, но он не выдержит их груженые амуницией большие телеги. Начальство приказало рубить сосны и дополнительно строить плоты, чтобы утром переправиться на другой берег.

Его воины засучили рукава и принялись за работу. Дядька Кузьма распаковал свой обоз и стал возиться с пушками. А Илья, взяв с собой Никиту и Черныша, отправился к реке посмотреть все своими глазами.

Течение реки было не быстрое и она медленно, чуть вальяжно струилась между красивыми берегами.

С одной и с другой стороны берега были пологие. Песчаная коса, протянувшаяся от берега, доходила почти до четверти реки.

Илья решил по ней прогуляться. Дойдя до конца узкой полоски, он посмотрел на воду. Дальше шел резкий обрыв, и вода темнела, говоря о том, что река достаточно глубокая.

Несмотря на то, что было достаточно холодно, заводной Черныш уже залез в воду и весело тявкал, смывая дорожную грязь.

Это было заразно. Илья и Никита сняли оружие, освободились от доспехов и стали ополаскиваться прохладной водой.

Погода стояла безветренная. Листья на деревьях шевелись только от могучих ударов воинов, которые неподалеку рубили лес на плоты.

— Илья, — вскрикнул Никита.

— Что? — повернул он к нему голову.