— Нет, но…

— У вас минута, время пошло, — закрываю дверь и с довольной физиономией захожу в ванную.

Каким бы молодым моё тело ни было, ворчливость старика со мной навсегда. Не знаю, почему, но мне дико приятно отчитывать молодёжь. Даже понимая, что они тренировались до поздней ночи, не могу вот так взять и пройти мимо.

Бабушка, кстати, тоже на них любит отрываться. Бедняки терпят. И правильно делают.

Но даже мне стало слегка неловко, когда я спустился на кухню и никого не увидел. Поднял глаза на настенные часы и понял, что время пять утра. За спиной послышались шаги орлов. Пухляш и Яна приняли положения смирно. У девушки футболка была наизнанку надета, а у толстяка один глаз полностью закрыт.

— И чего вы припёрлись в такую рань? — поморщился я.

Ребята переглянулись.

— Но вы нам только что…

— Будить всех удумали? Ну-ка марш в свою комнату, негодяи. Ну, я вам устрою сегодня! — второй тапок вылетел в сторону толстяка и хлёстко угодил по его целлюлитной попке. Тот почесал ягодицу, но продолжил свой путь.

Ох, я какой-то раздражённый сегодня.

Поставил чайник, заварил себе кофейку, взял пирожок и вышел на террасу. Так и просидел, пребывая в астрале и вылавливая мелюзгу для увеличения резервов ауры, пока солнце не начало припекать, а в доме образовалась утренняя суета.

— Чувствую, сегодня в академии прозвучит предложение о скорой мобилизации льготников, — подал я голос, сидя за кухонным столом. — Бусинка начинает греться, а это значит, Демоны прорвали оборону и движутся в сторону Москвы.

Бабушка прикрыла рот руками. Сделала глаза большими.

— Храни тебя Господь, Костенька, ты что, правду говоришь? — перекрестилась она. — Как прорвали? Как на Москву?

Я положил руку на её худенькое плечо. Кивнул, прикрыв глаза.

— Нас ждёт испытание, бабушка Авдотья, — мой голос звучал серьёзно. — Я не хочу скрывать этого, уж лучше сказать это сразу. Лично. Возможно, другой возможности не будет. Маша, ты слышишь меня?

Маша кивнула.

— Ты уверен, что хочешь отправиться туда? — спросила она. — Мы можем обратиться к Голенищевым. К Орловым на худой конец. Тебя примут в род.

— Это не обсуждается, — я покачал головой. — Я хочу стать сильнее. Отсиживаться, утрами тренируясь со Светланой, не получится. Но, если со мной что-то случится, на твой счёт поступит сумма, на которую ты сможешь прожить оставшуюся жизнь. Скромно, но и не в нищете. Орлы, а вам я могу пожелать только удачи. Если умру, так и останетесь нищими, либо погибнете вместе со мной. Советую держаться рядом, когда поступит эта новость. Светлана тоже свяжется с руководством академии и попросит наш отряд отправить в одно время, чтобы была возможность держаться вместе. Светлана, ты поняла?

— Да, господин, — кивнула она.

— Ладненько, — я допил остывший чай и поднялся с места. — Где мои ручки и тетрадки? Я иду в школу. Бойцы, за мной.

Отряд разом встал на ноги и рассыпался по дому, собираясь.

А уже через десять минут мы сидели в машине и двигали в сторону академии.

— Господа студенты, возьмите это. Ваши квитанции на оплату новых штрафов! — не успели мы подойти к воротам академии, как к нам наперерез вышла староста нашей группы.

Всё больше начинает раздражать эта девчонка вместе со своей системой начисления штрафов. Я закатил глаза.

— И что на этот раз? — вздохнул недовольно, отдав бумажки Яне. — Очередная притянутая за уши причина? Зашли не с того входа? Может, на перемене задержались?

Конечно, они вполне могли оштрафовать меня за связь с некромантами и за убийство трупа Феникса. Но я что-то сомневался в этом.

— Причина и впрямь из пальца высосана, — Яна подняла глаза на нашу старосту. — К тому же… тупая.

Староста оглянула нас.

— А я считаю, ректор делает правильно, штрафуя студентов, не проживающих на территории академии, в специальных общежитиях! — девушка поправила очки на переносице и упёрла руки в бока. — Вы получаете образование по Имперской льготе, что само собой предполагает ваше полное соблюдение всех правил нашей академии и…

— Всё, заканчивай, — поморщился я, убрав душную болтушку в сторону. — Пошли, орлы, она нам зубы заговаривает, чтобы за опоздание новый штраф приплести. Видимо, имеет с этого процент.

— Я не договорила! — запричитала та в наши спины, — С каждым новым разом, когда вас не будут находить в общежитиях, штрафы будут расти! Это может дойти вплоть до отчисления! Не забывайтесь! То, что вы учитесь с благородными, ещё не значит, что вы им ровня.

Я остановился, с недовольством поглядел на старосту. Сощурился.

— Ты нам угрожаешь?

— Я вас предупреждаю! — девочка взъерепенилась.

— Оставь её, Кость, — хлопнул меня по плечу Пухляш. — По академии ходит молва, что у неё с головой проблемы.

— Это у меня проблемы⁈ — оскалилась староста, пронзив моего товарища взглядом. — Ты на себя посмотри, кусок нищего, жирного…

— Эй, полегче! — на этот раз в разговор встряла Яна. Мы с Пухляшом удивлённо переглянулись. — Следи за языком, дорогуша. Иначе придётся с синяком под глазом писать на нас заявление в ректорат. И я не посмотрю на регалии твоего рода.

— Да как ты смеешь⁈

— Только заявление пусть пишет не на нас, а на тебя, — прошептал я Яне. — Я её бить не буду. Мне и так светит отчисление.

Яна поджала губы, сверля старосту гневными глазами. Девочка тоже сдаваться не собиралась. Но, благо, прозвенел звонок, и до рукоприкладства не дошло. Истеричка, выдав что-то вроде «вы за это заплатите», выпустила из ноздрей пар и, растолкав нас, направилась вглубь коридора.

— У неё точно не все дома, — вздохнул Макар.

— Ей бы парня, — отозвался Сергей.

— Ха, точно, — Гриша Редькин хмыкнул. — Большой штраф-то?

— Пятьдесят рублей. Но написано, что следующий будет на сто. А там по нарастающей.

— Льготное обучение, а деньги дерут как с аристократов, — недовольно протянул я.

Мы вышли в коридор и направились в сторону нужной аудитории. В помещении были заняты почти все места. С одной стороны расположился гвардейский корпус, а с другой целительный. У доски уже поджидал преподаватель с тёмными глазами, спрятанными под густыми седеющими бровями.

— Марк Евгеньевич Серебряков, — представился он, со смешинками в глазах наблюдая за тем, как мы с орлами рассаживаемся на последние парты. — Приятно познакомиться со всеми, кто пропустил наше прошлое занятие. Я преподаватель артефакторики.

На секунду показалось, что это «знакомство» было адресовано только нам.

Из двери за спиной учителя выбежала наша истеричка-староста, грохоча тележкой, в которой лежала горка красных камней. Она оставила её перед столом мужчины, по-лисьи глянула на нас и присела за первую парту, выпрямив спину так, словно проглотила штык.

— Узнаю эти камни, — прошептал я Пухляшу. — Они сделаны из редкого минерала, который в своё время служил якорем для стабилизации разлома.

Словом, таких находили очень много во времена, когда я жил.

— Старьё, — обозначил толстяк шёпотом, за что получил подзатыльник и поморщился. — За что? Их ведь правда уже лет сто не используют.

— Не используют, потому что не умеют.

Учитель взял слово.

— Итак. Продолжим тему нашего прошлого занятия. Легенды и мифы этого мира, как и верования, плотно связаны с соприкосновением миров, — он начал погружать учеников в теорию. — Начало они берут со времён рождения Азраиля, любимого сына господ, который пожелал стать ровней своему отцу. Кто мне скажет, как их называют в народе?

Куча студентов подняли руки.

— Отвечать будет… вы, — он пронзил меня взглядом.

— Кровавые слёзы, — улыбаюсь.

Орлы обернулись на меня с застывшим вопросом «откуда ты знаешь?» в глазах. Я лишь сделал жест отвернуться от меня.

— Верно, — поджав губы, кивнул Марк Евгеньевич. — Тринадцатого ноября, двести двенадцатого года до Дня Великого Испепеления, на земле был целый звездопад таких камней. До поверхности долетали десятки метеоритов. И они окончательно утвердили верующих в том, что это слёзы господ, которых убивал Азраиль, — продолжил инструктор. — Но мы-то знаем, что всё иначе. Минерал имеет много свойств, и нам интересно одно из них. Будучи связанным с душой одарённого, эти изделия начинают процесс синтеза, который позволяет человеку лучше манипулировать энергией. Поэтому разбираем украшения и начинаем синтезировать их.