Когда я дохожу до своей двери, я открываю ее.

Феликс сидит на кровати в огромной толстовке с капюшоном и спортивных штанах, с наушниками в ушах и телефоном в руке.

Он смотрит на меня, когда я закрываю дверь, и я хмурюсь, увидев на его лице эту проклятую бесстрастную маску.

Я жду, пока он вытаскивает наушники и несколько раз нажимает на телефон.

— Что ты слушал? — спрашиваю я, направляясь к своей стороне комнаты.

— Подкаст.

— О чем?

Уголок его рта поднимается в небольшой улыбке, но его глаза по-прежнему пусты.

— Криминальные истории.

— Ты из тех, кто слушает такие вещи, чтобы расслабиться? — спрашиваю я и снимаю рубашку.

— Нет. — его взгляд скользит по моей груди и рукам, но вместо обычного прилива жара ничего не происходит. — Я слушаю их, чтобы понять, как им удалось уйти от наказания.

— Так делает Джекс, — говорю я рассеянно и начинаю рыться в ящике в поисках футболки.

Дресс-код для вечеринки прост, но строг. Белые футболки, белые брюки, белые носки и кроссовки, а также белая маска. Все волосы должны быть зачесаны назад, если они достаточно длинные. Не допускается макияж или какие-либо украшения, кроме простых пирсингов, и единственная часть лица, которую можно показывать, — это рот.

Это тот же дресс-код, что и каждый год, меняется только цвет. В прошлом году все были в черном, в позапрошлом — в красном. В этом году — в белом.

Феликс перестает улыбаться, когда я бросаю одежду на кровать.

— Я пойду приму душ. — Я бросаю на него выразительный взгляд. — Не двигайся, пока я не выйду.

Он кивает, лишь слегка наклоняя голову, и устремляет взгляд на что-то за окном.

Я отгоняю желание спросить его, что не так, и направляюсь прямиком в ванную.

Я отвлекаюсь, принимая душ, и только когда надеваю джинсы, замечаю, что у меня есть сообщение от Нико.

Нико: Вторая смена

Я: Понял

Я открываю групповой чат с моими кузенами.

Я: На какой смене вы?

Их ответы приходят один за другим.

Джейс: Первая

Джекс: Первая

Ксав: Третья

После того, что произошло в доме прошлой ночью, Нико сообщил нам, что все, кто знал о нарушении, должны будут дежурить во время вечеринки сегодня вечером.

Я должен был быть в первой смене с близнецами, но, похоже, меня перевели во вторую. Ну и ладно. Это не так уж и важно. Просто вместо того, чтобы первый час вечеринки проводить обходы и следить за тем, чтобы все соблюдали правила, я теперь буду делать это во второй час.

Это также означает, что я должен оставаться трезвым до окончания смены, но, учитывая, что вечеринка продлится всю ночь, это тоже не имеет большого значения.

После вчерашнего прорыва, попыток выяснить, кто преследует Феликса, и всей этой фигни с Натали, я действительно не в настроении для вечеринок. Обычно это было бы идеальным поводом, чтобы как можно больше напиться и забыть обо всех своих проблемах, потакая некоторым из своих многочисленных желаний. Сегодня это скорее похоже на рутинную работу, чем на побег от реальности, и это лишает все удовольствия.

Когда я выхожу из ванной, Феликс все еще находится на том же месте, где я его оставил, и его послушание наполняет мой живот странным теплом. Мой взгляд падает на беспорядочные засосы и заметные следы укусов на его шее. Он хорошо выглядит с моими следами. Слишком хорошо.

Я отрываю взгляд от его горла и направляюсь к своей стороне комнаты.

— Ты принял душ?

— Нет.

— У тебя есть все необходимое? — Я бросаю телефон на кровать и снимаю полотенце, обернутое вокруг талии.

Он не отводит взгляда, но обычного тепла и восхищения, к которым я привык, нет, когда он проводит взглядом по моему обнаженному телу.

— Да.

Мне не нравится раздражение, которое я испытываю из-за отсутствия его интереса, и это только ухудшает мое и без того плохое настроение.

Феликс молчит, пока я надеваю одежду и влезаю в белые кроссовки.

— Я думал, телефоны запрещены? — спрашивает он, когда я кладу телефон в карман.

— Для всех остальных — да. — Я иду к шкафу, чтобы взять маску.

Он молчит, пока я достаю ее и закрываю дверцы.

— Мне нужно идти, — говорю я, когда между нами воцаряется тишина.

— Хорошо. — Его тон равнодушный, но два мягких розовых пятна на скулах выдают, что он не так равнодушен, как кажется.

— Даже не думай выходить из этой комнаты, пока я не вернусь. — Я пристально смотрю на него.

— Хорошо.

Мне не нравится этот ответ, но я не обращаю на него внимания. У меня и так достаточно проблем. Я разберусь с ним и его настроением позже. Пока я знаю, что он в безопасности в нашей комнате, я смогу сосредоточиться на своей работе, и это все, что сейчас имеет значение.

— Вечеринка начинается через час, — говорю я ему, не понимая, почему я все еще говорю. — Но я должен пойти проконтролировать подготовку и убедиться, что все идет по плану.

Он ничего не говорит, и у меня появляется безумное желание подойти к нему и встряхнуть его. Потребовать, чтобы он перестал от меня скрываться.

Вместо этого я засовываю ремешки маски в задний карман.

— Игнорируй всех, кто будет стучать в дверь. Если это не я, то они не существуют.

— Хорошо.

Меня охватывает раздражение, когда он смотрит на меня, не видя меня, словно смотрит сквозь меня.

Я беру свой брелок и снимаю с него один из ключей.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, наконец давая мне ответ, состоящий из более чем одного слова.

— А ты как думаешь? — говорю я, и мое раздражение слышно в моем голосе.

— Не знаю. Поэтому и спросил.

— Назови это страховкой. — Я бросаю остальные ключи в тумбочку и закрываю ящик.

— Страховкой? — Его тон скучный, но в нем слышится напряжение, поскольку его истинные чувства по поводу происходящего пробиваются сквозь тщательно контролируемое поведение.

— Слышал когда-нибудь о мастер-ключе?

Он кивает, с подозрением прищуривая глаза.

— Представь, что это что-то вроде него. Но вместо того, чтобы открывать любой замок, он делает обратное.

Он морщит лоб в недоумении.

— Он может запереть любую комнату в доме снаружи, и открыть его можно только тем же ключом.

Его глаза расширяются, но он снова принимает то проклятое нейтральное выражение лица и откидывается на спинку кровати.

— Ты собираешься запереть меня здесь?

— Да.

— А это не опасно? А что, если начнется пожар? — Он бросает взгляд на окно. — Мы на третьем этаже. Я не смогу просто прыгнуть, чтобы спастись от смерти в огне.

— В случае возникновения каких-либо проблем сработают спринклеры и противопожарная система, — говорю я. — А дым дойдет до тебя задолго до того, как дойдет огонь, так что сгореть заживо — не самое большое твоё беспокойство в данном случае.

— Здорово, — безразлично отвечает он.

— Просто не веди себя как идиот, и проблем не будет. Понял?

Он кивает.

— Мне нужно идти, — глупо повторяю я.

— Ладно.

Я стою еще несколько секунд, но он просто смотрит в окно, молча отпуская меня.

В груди закипает гнев и что-то темное, и уродливое, и я ухожу, не сказав ни слова. С помощью мастер-ключа я запираю дверь, а затем проверяю ее, чтобы убедиться, что он будет в безопасности.

Я не знаю, что, черт возьми, со мной происходит сегодня вечером и почему я чувствую себя так не в своей тарелке, но я пытаюсь избавиться от чувства беспокойства, которое окутывает меня, когда я отхожу от двери и спускаюсь вниз.

Мне просто нужно пережить эту чертову вечеринку, и все будет хорошо.

Феликс

Я проверяю телефон, чтобы посмотреть, не ответила ли мне Иден, кажется, уже в тысячный раз. Я также смотрю на время и про себя ругаюсь, когда вижу, что с момента последней проверки прошло всего две минуты.

Уже почти одиннадцать, и вечеринка в самом разгаре уже почти два часа. Я все это время пытался успокоиться, но не могу.