— Этот жалкий клочок земли получает лишь около часа света, когда солнце находится прямо над головой.

Он говорил на языке Королевства Островов, родном для Пага, и тот понял, что Макрос принимал все меры предосторожности, чтобы их не подслушали.

Паг посмотрел на дасати перед ним:

— Я не могу придумать ничего разумного, что можно сказать тебе. Я совершенно сбит с толку.

Макрос указал на скамью:

— Медитация не в характере дасати, поэтому мне пришлось создать это место по собственному замыслу.

Паг невольно улыбнулся. Скамья выглядела точь-в-точь как та, что стояла в саду виллы Беата.

— Как это возможно?

— Я разгневал богов, — ответил Макрос, опускаясь на скамью. Паг сел рядом. — Я сражался с Мааргом, используя все доступные мне магические средства, пока ты пытался закрыть разлом между Пятым Кругом и Шила. — Он вздохнул. — Очевидно, тебе это удалось, раз ты здесь.

Макрос опустил взгляд:

— Некоторые мои воспоминания до сих пор скрыты от меня, Паг. Я помню, например, нашу первую встречу. Помню последнюю встречу с Накором, но не помню нашей первой беседы. Я почти ничего не помню о жене… или дочери, хотя знаю, что она у меня есть.

— Моя жена Миранда, — тихо сказал Паг.

Макрос кивнул, устремив взгляд на противоположную стену. В его глазах стояла боль.

— И это твоё наказание за гнев богов Мидкемии? — спросил Паг.

— Да, — ответил Макрос. — Я сражался с Мааргом, внезапно боль прекратилась, и я полетел навстречу белому свету. Затем оказался перед Лимс-Крагмой. — Он сделал паузу. — Ты бывал у неё?

— Дважды, — кивнул Паг. — Огромный зал с катафалками?

— Бесконечный, во всех направлениях. Мёртвые появлялись, отдыхали некоторое время, затем вставали и присоединялись к огромной очереди, где Лимс-Крагма судила их и направляла к следующему повороту Колеса Жизни. — Макрос снова вздохнул. — Но не меня.

— Я предстал перед ней, но пощажу тебя от подробностей нашей беседы, — сказал Макрос. — Как ты знаешь, я был тщеславным человеком, склонным считать себя важнее других. Я полагал, что моё суждение превыше любого иного.

Паг кивнул:

— Чаще всего ты оказывался прав. Томас никогда бы не пережил трансформацию доспехов Повелителя Драконов без твоего вмешательства. И кто знает, где бы оказался я.

— Это было незначительное прегрешение, — ответил Макрос. Он откинулся на скамье: — Я пытался стать богом, помнишь?

— Твоя попытка вознесения, когда тебя нашёл Накор? — уточнил Паг.

— Да. Когда я стремился ускорить возвращение Сарига, утраченного Бога Магии.

— И за это ты наказан?

— Более всего боги ненавидят гордыню. Они могут вдохновлять нас на великие дела, Паг, но без нашего благоговейного поклонения они увядают. Как мы могли бы поклоняться им, став подобными им?

— А… — произнёс Паг.

— Вот что ты должен знать. Всё остальное может подождать. Дасати нашли Келеван.

— Талной, — догадался Паг.

— Это имя лучше не упоминать — по причинам, которые я объясню позже, — сказал Макрос.

Он замолчал, словно собираясь с мыслями, затем продолжил:

— Всё связано, Паг. С самого начала. Ты слышал сказания о Войнах Хаоса?

— У Томаса есть воспоминания Ашен-Шугара, — ответил Паг.

— Помнит ли он триумф, когда Камень Жизни был спрятан, а Драконья Орда изгнана из Мидкемии?

— Да, в конце Войн Хаоса. Он рассказывал мне эту историю. Мы обсуждали это перед тем, как его сын Калис освободил всю энергию, запертую в Камне Жизни.

— А, — произнёс Макрос. — Я этого не помню. И хорошо. Меньше поводов для беспокойства. Но ты должен знать, что это не был конец Войн Хаоса, Паг. — Он посмотрел на своего преемника. — Войны Хаоса никогда не прекращались. Война Врат, битва с демонами на Шила, вторжение Саауров и война с Изумрудной Королевой — всё это были сражения Войн Хаоса. И самое отчаянное противостояние ещё впереди.

— Дасати? — спросил Паг.

— Да, — ответил Макрос. — Этот мир пережил свои Войны Хаоса, или нечто очень похожее. Но в той битве один бог одержал победу над всеми остальными. Теперь его знают просто как Темнейший — бога зла дасати. Оглядись вокруг, Паг. Вот во что может превратиться Мидкемия через тысячу лет, если Безымянный когда-нибудь обретет там власть.

— Невероятно, — прошептал Паг.

— Дасати не всегда были такими, какими ты их видишь. Даже в лучшие времена они были бы нежеланными гостями в Мидкемии — и не только потому, что могут заставить траву увядать, просто постояв на ней подольше.

— Они агрессивны настолько, что горные тролли покажутся кроткими ягнятами в сравнении с ними. — Макрос усмехнулся. — Некоторые воспоминания из прошлой жизни… — Он вздохнул.

— Когда я возродился, мне позволили сохранить часть воспоминаний — ровно столько, чтобы я понимал свою миссию.

— Я — Садовник. И я ухаживаю за очень хрупким, очень уязвимым цветком.

— Белый? — догадался Паг.

— Да, Белый. Ничто не умирает, Паг. Все лишь меняется. Ничто не уничтожается — лишь переходит из одного состояния в другое: из материи в энергию, из энергии в разум, из разума в дух. Это важно понять, потому что, боюсь, когда всё закончится, ты почувствуешь огромную личную утрату.

— Меня уже предупреждали об этом, — лишь сказал Паг.

Макрос встал и начал ходить взад-вперёд:

— Давным-давно, когда Тёмный Бог этого мира утвердил свою власть, остальные боги были пойманы и заключены в тюрьму. Эти люди, дасати, были искажены, изменены и извращены, пока все воспоминания о добре в нашем понимании не исчезли.

— Вот для чего существует Белый — он взращивает островки добра там, где это возможно. Среди нас есть явные последователи, вроде Прислужников, которых презирают за их слабые попытки заботиться о других, и не столь очевидные — включая высокопоставленных Рыцарей Смерти и некоторых прелатов среди Жрецов Смерти.

— Макрос, я пришёл сюда, потому что Мидкемии угрожает опасность. В чём она заключается?

— Нет никакого рационального объяснения в двух вселенных, почему дасати захотят вторгнуться в Первый уровень реальности, Паг. Ты это знаешь.

— Накор считает, что зло по своей природе безумно, даже если действует целенаправленно.

— В нашем мире… — Макрос запнулся. — В твоём мире это определённо так. Здесь? — Он пожал плечами, совершив совершенно человеческий жест.

— Я был дасати всего тридцать лет, Паг, насколько могу судить — разница во времени затрудняет расчёты.

— По нашим меркам прошло около пятидесяти лет, — поправил Паг.

Макрос выглядел уставшим:

— Я обрёл сознание в теле юного дасати, готовящегося к битве за отцовские титулы. Почти год я наблюдал изнутри чужого разума, пока постепенно мы не слились воедино, и его природа растворилась в моей.

— Я знаю слишком мало о том, на что способны боги Мидкемии в этом мире. Поэтому вы здесь — как их посланники. Но кто-то сыграл злую шутку…

— Бан-Ат, — сказал Паг. — Калкин.

— Трикстер? — Макрос кивнул. — Да, это в его духе. Я дасати, но остаюсь человеком. В моём сознании — Макрос Чёрный, который, позволю себе нескромность, был одним из сильнейших существ Мидкемии. А здесь я оказался всего лишь мальчишкой, лишённым сил.

— Но не всех?

— Не всех. Часть способностей я восстановил, часть освоил заново. Все мои умения ушли на то, чтобы скрыть это — иначе я стал бы Жрецом Смерти или трупом.

— Я нашёл других, подобных мне. Вроде Мартуха — моего первого и лучшего ученика. Хотя он старше меня на десять лет, он ищет у меня наставлений. И он — первый дасати, проявивший то, что я назвал бы состраданием.

— История леди Наруин и Валко, — догадался Паг.

— Именно, — подтвердил Макрос. — Это он с помощью ипилийского мага подготовил нас к этому путешествию. Когда он связался со мной, у меня было множество вопросов. Некоторые придётся отложить, но главное, что я должен знать: нашли ли вы Талной?

— Да, мы нашли их всех.

— Хорошо, ведь вот что нас ждёт. Тёмный Бог ищет путь в Первый уровень реальности, чтобы расширить свои владения. Первый разлом на Келеван был случайностью. Жрецы Смерти — не такие искусные исследователи, как вы или цурани, но они упорствовали, используя опыт каждого разрыва, чтобы усовершенствовать поиски пути в Первый круг. Жрецы Смерти посылали… разведчиков, маленьких гомункулов с оберегами, дающими энергию для стабилизации разломов. Все они закрылись, кроме одного. Кто-то по ту сторону помогал им, если ты можешь представить себе настолько безумного человека.