Зейн принялся жадно уплетать еду.

— Я вас догоню через минуту! — пробормотал он с набитым ртом.

Проглотив последний кусок, он бросился вдогонку за своими назваными братьями. Годфри переглянулся с Гранди и Серваном:

— Да защитят боги дочерей Ролдема.

— Ты знаешь этих девушек с детства, Годфри, — усмехнулся Серван. — Мне скорее жаль этих парней.

Гранди громко рассмеялся.

Валко поднял меч.

С дальнего парапета родового замка его отец ответил на приветствие, встречая сына, вернувшегося живым с испытаний. Хиреа ехал рядом с Валко. После завершения обучения он просто сообщил сыну Камарина, что сопроводит его до владений отца, а затем отправится в свой родной город Талидан, расположенный ближе к горам на востоке. На почтительном расстоянии позади них следовали двое слуг Хиреа.

Когда они ехали рядом, Хиреа заговорил:

— Пришло время откровенного разговора, юный Валко.

— Того самого разговора, о котором ты упомянул в тот день на тренировочной площадке? — парировал молодой воин. — Того, которого я так и не дождался?

— Такова природа времени и обстоятельств, — ответил старый учитель. — Мне нужно сказать немногое, а твой отец расскажет тебе больше. Пока же позволь сообщить тебе, что твоя мать скрывала от тебя правду, чтобы уберечь от неосторожных слов или поступков до этого дня. Мы с ней встречались, и это поистине необыкновенная женщина. Вот что ты должен знать: всё, чему тебя учила мать — правда; всё, что тебе показывали с момента выхода из Сокрытия — ложь.

Валко резко повернул голову, уставившись на старика:

— Что?

— Кровожадность, которую мы испытываем в определённые моменты, жажда убивать молодых — всё это ложь. Всё это было навязано нам, но это не истинный путь дасати.

Валко застыл с открытым ртом. Теперь он понимал, почему старый воин не мог рассказать ему об этом в людном месте. Его сердце бешено колотилось.

— Твой отец скоро расскажет тебе больше. Ни с кем не говори о том, что я тебе сообщил, и не проси меня продолжить, — сказал старый учитель. — Здесь наши пути расходятся, но поверь мне, когда я говорю: следующий день решит, останешься ли ты в живых. Когда мы встретимся вновь, ты поймешь, почему я был так осторожен. — Он один раз помахал рукой в сторону далекого замка, отдавая честь отцу Валко, затем развернул своего варнина, свернул с дороги, ведущей к замку, и знаком велел своим слугам следовать за ним, оставив Валко одного на дороге.

Валко смотрел им вслед, ошеломленный. Он размышлял о тревожных словах Хиреа.

«Следующий день решит, останешься ли ты в живых».

Что бы это значило? Конечно, возвращающийся сын, прошедший испытания и обучение, может представлять опасность для отца, и Валко, вероятно, был более опасным противником, чем любой, с кем его отец сталкивался за последние годы. Но он также понимал, что его отец, скорее всего, был самым опасным противником, с которым ему предстояло столкнуться в ближайшее время. Хиреа, возможно, и был прекрасным наставником, но его лучшие дни остались в прошлом; Аруке же по-прежнему оставался фехтовальщиком, которого следует опасаться.

Валко ехал неспешным шагом, не желая казаться слишком торопливым. Подъехав к воротам замка, он заметил, что обе створки ворот были распахнуты в честь его возвращения. Он оценил этот жест, обычно для одного всадника открывали только одну створку.

Во внутреннем дворе замка Валко заметил отца, стоявшего на балконе и наблюдавшего за ним. К нему приблизился Ничтожный — управляющий поместьем отца — с потупленным взором:

— Господин Валко, ваш отец просит вас отдохнуть. Он примет вас в своих покоях после того, как вы пообедаете.

Спешившись, Валко спросил:

— Я не ужинаю с ним сегодня?

— Нет, господин, — ответил мужчина, слегка съёжившись, будто ожидая наказания за дурные вести. — Он занят неотложными делами, но желает видеть вас при первой возможности. Еду доставят в ваши покои.

Валко решил не допытываться у слуги. Ему не нравилась перспектива ужинать в одиночестве — время, проведённое с девятью другими выжившими воинами на тренировках, приучило его к обществу, чего ему так не хватало в детстве.

Он позволил Ничтожным увести своего варнина и медленно вошёл в родовой замок. Как и всё у дасати, архитектура демонстрировала непоколебимую уверенность: чем больше — тем могущественнее. Годы расширений — новые стены, жилища для слуг и Ничтожных, помещения для всадников Садхарина — создали сложную для обороны структуру. Переступая порог массивных двустворчатых ворот, Валко мысленно набросал три, если не больше, чётких плана осады или штурма отцового поместья.

Он твёрдо решил, что, когда придёт к власти, первым делом исправит эти архитектурные просчёты.

Проходя через бесконечные залы, Валко видел вокруг лишь традиционные дасатийские элементы: массивные неуклюжие колонны, гладкие стены из идеально подогнанных камней, тянущиеся так далеко, что взгляд терялся в перспективе. Такая конструкция создавала множество мёртвых зон из-за отсутствия бойниц для лучников. Взять этот древний замок было бы непросто, но отнюдь не невозможно. Поднимаясь по лестнице в семейные покои, Валко пришёл к выводу, что оптимальным решением будет просто расставить больше часовых и дозорных на стратегически важных участках стен.

Достигнув своих покоев, он задумался: каждый ли сын воспринимает отцовский замок одновременно как убежище и как трофей, который предстоит завоевать? Открыв дверь, Валко обнаружил, что отец велел полностью обновить его комнаты. Простая кровать, на которой он спал в последний раз, уступила место огромному ложу, заваленному мехами и занимавшему центральное место в помещении. Вместо простого сундука для доспехов теперь стоял искусно вырезанный ларец из чёрного дерева и манекен для облачения. Стены украшали яркие гобелены, добавлявшие тепла как телу, так и взору.

Ничтожные поспешили помочь молодому воину снять доспехи, а другие внесли большую купель для омовения. Валко быстро освободился от лат, осознав, насколько он изнурён, устал и нуждается в ванне.

Погрузившись в горячую воду, он тут же ощутил, как слуги принялись наносить ароматные масла на его волосы и мыть тело мягкими полотнами. За всю жизнь Валко никогда не удостаивался подобной роскоши и едва понимал, как реагировать.

После омовения ему предложили на выбор несколько богато украшенных одеяний. Он остановился на тёмно-синем халате с белой окантовкой и абстрактными узорами из золотых нитей, которые невероятно ласкали взгляд.

Едва купель вынесли, как в комнату внесли обильно нагруженный стол, который несли четверо мужчин-Ничтожных. На нём красовалось изобилие яств, несколько сортов вина и эля.

Долгая дорога пробудила в Валко волчий аппетит, и он немедленно приступил к трапезе. По мере того как он ел, слуги удалились, оставив лишь одну служанку — юную девушку необыкновенной красоты, которая молча и терпеливо ждала, пока он закончит.

— Я здесь для услады моего господина, — тихо промолвила она. — Мне велено заявить, что если я зачну, дитя не будет иметь прав на родство.

Валко внимательно изучил девушку. Несмотря на сильное желание, странное поведение отца и предостережение Хиреа не давали ему покоя. Наконец он произнёс:

— Не сегодня… Как тебя зовут?

— Найла, мой господин.

— Возможно, я позову тебя завтра вечером, но сейчас мне нужен отдых.

— Как пожелает молодой господин. — Она склонилась в поклоне, затем спросила: — Прикажете мне удалиться или остаться?

— Останься, пока я доедаю, и расскажи мне о доме моего отца. Что произошло в мое отсутствие?

— Уверена, другие смогут рассказать вам лучше, чем я.

— Не сомневаюсь, — сказал Валко, жестом приглашая девушку сесть рядом. — Но до тех пор я предпочту слушать тебя. У тебя ведь есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать. Что ты заметила, пока меня не было?

Не зная точно, как отвечать, Ничтожная принялась перечислять длинный список замковых сплетен, слухов и домыслов, большую часть которых Валко счел незначительными и скучными. Однако время от времени в её словах проскальзывало нечто, пробуждавшее его интерес, и после нескольких уточняющих вопросов она раскрыла несколько полезных фактов.