В итоге он пришел к выводу, что эта беседа принесла куда больше пользы, чем мимолетная связь. Игнорируя требование тела овладеть девушкой, он продолжал расспрашивать её далеко за полночь, давно закончив ужин.

Стук раздался глубокой ночью. Джомми проснулся первым, когда дверь открылась и в комнату вошел брат Кайнан.

— Одевайтесь. И ни звука, — тихо приказал он трем молодым людям.

Джомми вопросительно взглянул на Сервана, но тот лишь пожал плечами. Годфри моргал, словно только что вынырнул из омута сна.

Когда они оделись, за дверью их уже ждали Тад, Зейн и Гранди — молча, под бдительным взором монаха. Тот приложил палец к губам, затем жестом велел шестерым ученикам следовать за ним.

Им удалось добраться до кабинета проктора, не проронив ни слова, но едва переступив порог, Годфри не выдержал:

— Который час? — прошептал он Сервану.

Тот лишь слегка расширил глаза в предостережении, но из темноты раздался голос:

— Час после полуночи, полагаю.

Отец Элиас приоткрыл ставню фонаря, и его фигура проступила в свете за прокторским столом.

— Подожди снаружи, брат, — обратился он к Кайнану.

Тот молча кивнул и вышел. Настоятель поднялся и спросил:

— Судя по всему, вы шестеро сумели уладить свои разногласия. Так ли это?

Джомми переглянулся с Серваном, и тот ответил:

— Да, отец. Мы пришли к… взаимопониманию.

— Хорошо. Я надеялся на дружбу, но соглашусь и на уважительное перемирие. А вызвал я вас сюда, чтобы попрощаться.

Юноши переглянулись.

— Отец, вы уезжаете? — спросил Джомми.

— Нет, уезжаете вы, — ответил аббат. — Есть вещи, о которых мне не позволено говорить, но вот что вы должны знать.

— Вы шестеро — рыцари Ролдемского двора, а значит, на вас лежат определенные обязанности, равно как и даны привилегии, соответствующие вашему рангу.

— Кроме того, вы — шестеро одаренных юношей с блистательным будущим.

Обращаясь к Гранди, он добавил:

— На вас, мой принц, лежит больше ответственности и высший долг, чем на остальных.

Джомми начал беспокойно ерзать, и аббат заметил это. Он улыбнулся:

— Не тревожься, юный Джонатан. Я говорил с Турганом Беем о твоем будущем. Он одобрил твое новое назначение.

При слове «назначение» Джомми, Тад и Зейн напряглись. Аббат прямо не сказал, что эти указания исходят от Конклава, но это и так было очевидно.

— Вам всем предстоит некоторое время послужить в армии.

Лица учеников отразили самые разные оттенки недоверия.

— В армию? — воскликнул Гранди.

— У твоего отца уже двое сыновей служат на флоте, юный принц. Ролдему нужны генералы не меньше, чем адмиралы, и ты показал себя достойно. — Обращаясь к Джомми, Таду и Зейну, добавил: — Вы трое особенно преуспели за короткое время обучения, несмотря на отсутствие какого-либо образования ранее.

— Нам не нужно было делать из вас учёных мужей — лишь немного облагородить ваши манеры по сравнению с тем, какими вы были при поступлении. Армейская подготовка станет следующим этапом, где вы постигнете военное мышление и научитесь распознавать истинное лидерство.

— С этой целью вы все получаете звание младших лейтенантов Первой армии, Королевской Гвардии. Повозка уже ждёт вас у ворот, чтобы доставить на пристань, где стоит корабль, готовый отплыть в Инаску. Похоже, какой-то разбойничий барон из Бардакова Удела вторгся в Аранор, пытаясь воспользоваться неразберихой после присоединения Оласко к королевству. Вам предстоит стать достойными офицерами и помочь генералу Бертрану отбросить этих мародеров за границу. — Аббат склонил голову. — Да защитит вас Ла-Тимса. Да здравствует Ролдем!

— Да здравствует Ролдем! — хором ответили Серван, Годфри и Гранди, в то время как трое уроженцев Острова Колдуна нерешительно присоединились к возгласу в последний момент.

За дверью их ожидал брат Кайнан. Он проводил их через залы до конюшенного двора, где стояла повозка.

— А как же наши вещи? — поинтересовался Серван.

— Вам выдадут всё необходимое, — лаконично ответил монах и, когда шестеро юношей разместились в повозке, дал знак вознице трогаться.

Паг резко проснулся в маленькой комнатке в задней части лавки Кастора. Что-то изменилось — но что? Он не слышал никаких звуков, которые могли бы его разбудить. В темноте все вокруг оставались неподвижны, хотя Бек, как обычно, ворочался во сне, мучимый снами, которые никогда не мог вспомнить.

И тогда Паг осознал: перемены были не снаружи, а внутри. Внутри него самого. Он изменился. Поднявшись, он подошел к окну и выглянул наружу.

Внезапно он увидел мир глазами дасати! Человеческих слов не хватало, чтобы описать открывшуюся картину. За пределами знакомого спектра явились новые цвета, мерцающие энергии, теперь видимые — от их великолепия захватывало дух.

В ночном небе сияли звезды, невидимые человеческому глазу, их присутствие выдавали энергии, недоступные пониманию жителей Мидкемии. Они не излучали света, но Паг видел их тепло — за триллионы миль, на расстояниях, которые невозможно выразить числами.

— Потрясающе, правда? — раздался за его спиной голос.

Паг даже не заметил, как Ралан Бек проснулся и подошел к нему. Теперь он вообще не мог почувствовать присутствие юноши — это беспокоило его еще больше. Скрыв удивление, он лишь ответил:

— Да, потрясающе.

— Я не вернусь, — сказал молодой воин.

— Куда?

— В наш мир. В Мидкемию. Я… не принадлежу тому месту.

— Ты принадлежишь… здесь? — спросил Паг.

Бек долго молчал, уставившись в небо, прежде чем наконец ответить:

— Нет. И здесь тоже нет. Мое место дальше — там, куда мы направляемся.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Паг.

— Не знаю как, — ответил Бек. — Просто знаю.

Паг замолчал. Он еще мгновение понаблюдал, как Бек всматривается в ночное небо, затем вернулся на свою подстилку. Лежа в темноте, пока юноша стоял у окна, Паг размышлял о своем безумном плане. Он знал, что это именно его план — все те послания были написаны его почерком, и вот уже почти пятьдесят лет ни один совет не оказался ошибочным.

Порой его удивлял собственный загадочный стиль — отсутствие объяснений, лишь краткие указания и предписания. Он понимал, что у его будущего «я» наверняка были веские причины быть столь скрытным, даже если сейчас это приводило в ярость его нынешнего… Он едва сдержал стон. Временные парадоксы сводили его с ума.

Он пролежал до рассвета, борясь с сотней сомнений и сотней внутренних демонов.

Валко проснулся мгновенно. Кто-то говорил. Голос был тихим и неугрожающим. Он повернулся и увидел Найлу. Девушка не ушла, а осталась рядом — сначала беседовала с ним, а затем легла рядом, обняв, как мать обнимает ребенка. К своему удивлению, он нашел это невероятно приятным и успокаивающим.

— Ваш отец зовет вас, — тихо сказала она.

Накинув халат, он последовал за ней, пока та не остановилась у дверей в личные покои отца. Найла один раз постучала и, не дожидаясь разрешения Валко, поспешно удалилась — словно действуя по заранее полученным указаниям.

Дверь открылась, но вместо отца за ней стоял незнакомец. Рука Валко рефлекторно потянулась к мечу, но доспехи и оружие остались в его покоях на манекене. Если этот человек окажется врагом, он обречен.

Однако незнакомец не сделал ни одного угрожающего жеста. Лишь молча указал внутрь:

— Ваш отец ждет.

Валко понял, что выбора у него нет. Если судьба уготовила ему смерть здесь и сейчас, отсрочить неизбежное все равно не удастся.

В комнате четыре кресла стояли полукругом напротив одного. Три уже были заняты: Аруке сидел прямо напротив одиночного кресла. Рядом с ним восседал мужчина в одеянии Жреца Смерти — по знакам отличия Валко определил его высокий ранг. По другую сторону от отца расположился Хиреа, едва улыбнувшийся, заметив недоумение на лице юноши. Незнакомец у двери, одетый как воин — в доспехах и с мечом, — оставался ему неизвестен.