Хиреа усмехнулся:

— Есть ли среди вас те, чьи матери вернулись с вами в крепость, замок или поместье вашего отца?

Два молодых воина подняли руки.

Хиреа указал на поднявших руки:

— Им повезло. У них умные матери, равно как и сильные отцы. Их матери были незабываемы. Их отцы пожелали их возвращения, возможно, чтобы зачать ещё одного сына. Некоторым из вас пришлось напоминать отцам, кем была ваша мать. — Он покачал головой. — Природа дасати такова, что идеальные пары редки, но они желанны, не только ради превосходного потомства, но потому что такая пара делает жизнь мужчины… терпимее. Приятнее.

Он сделал жест в сторону стоящего рядом воина:

— Это Ункарлин, всадник Кровавой Стражи. — Повернувшись к нему, спросил: — Сколько выживших сыновей и дочерей в твоём доме?

— Я третий сын и пятый из семи детей.

— От одной матери?

Ункарлин склонил голову в подтверждение. Несколько молодых воинов ахнули. Два или даже три ребёнка от одних родителей — редкость, но семь! Это было подвигом!

— Так рождаются династии! — прогремел Хиреа. — Когда твои сыновья убивают врагов, захватывают добычу, богатства, поместья — к семье приходят Ничтожные и новые всадники! Семья этого человека — часть силы Кровавой Стражи. Вспомните своих отцов. Сколько родичей сражается рядом с ним?

Он резко повернулся к Валко:

— Сколько дядьёв и кузенов числится в твоём Садхарине, Валко?

За те недели, что Валко провёл с отцом перед обучением у Хиреа, он успел изучить свою родословную.

— Мой отец — старший в Садхарине, Хиреа! У него есть младший брат и четверо двоюродных родичей среди всадников. От них у меня двадцать семь кузенов и шестнадцать младших родичей.

— Сколько всего всадников в Садхарине?

— Девяносто семь, из них пятьдесят лордов.

— Из пятидесяти лордов Садхарина сорок девять приходятся Валко роднёй! — Хиреа окинул взглядом зал. — Крепче уз не бывает!

Но чтобы создать такую силу, чтобы иметь такую мощь за спиной, вы должны мудро выбирать, с кем делите ложе, юные глупцы! Бывают женщины, по которым вы будете томиться до боли, но они — пустая трата времени и семени. Даже если зачать могучего сына с Ничтожной, он всё равно рождён Ничтожным. Если взять сына от воинского рода, но слабого, без влиятельных покровителей и кровных уз, что выиграешь? Ничего. Они пристроятся к вашей линии, но потянут вас вниз.

Вам нужно искать равных. А если вы достаточно умны, если в вас есть нечто особенное, — тут его взгляд будто специально остановился на Валко, — то стремитесь выше. Любой, кому удастся разделить ложе с родственницей Караны, даже самой уродливой самкой на свете, должен сделать это. И если удержите её, пока она не понесёт, молитесь, чтобы ребёнок стал воином первой величины. Тогда ваши связи заставят врагов трепетать при одном упоминании вашего имени.

— Только так вы сможете подняться над политикой своей нации, даже над политикой всего вашего мира, и стать силой во всех Двенадцати Мирах. — Хиреа сделал паузу, видя, как внимательно его слушают молодые воины. — Но всё начинается с понимания, что спаривание — это искусство.

«Теперь воины были готовы воспринять своё следующее задание», — подумал Валко. Он делал вид, что слушает с таким же интересом, как и остальные, но ничего из сказанного Хиреа не было для него новостью. Его мать часами говорила с ним на эти темы.

Он знал, что тратить время на самку любого ранга ниже его собственного — верх глупости, разве что для привязывания вассала, возможно, лорда без выживших сыновей, ведь земли и скот ценнее сыновей из низших домов. Но он сосредоточится на том, чтобы подняться в статусе. Он знал, что мать ожидает от него быстрого прогресса: за десять лет стать лордом Камарина, а за двадцать — иметь могущественных сыновей с прочными связями среди влиятельных домов.

Валко понимал лишь часть материнского плана. В том, что у неё был план, он не сомневался, что она не воспитала бы дурака. Он знал, что где-то, когда-то она снова откроется ему, и тогда он узнает истинную цель своего обучения.

— А теперь, — сказал Хиреа, — мы отправляемся на праздник в город Окора. Там вы встретите дочерей и домочадиц богатых и влиятельных мужей. Выбирайте мудро, молодые воины, ибо именно они первыми пошлют вам сыновей — сыновей, которые через годы вернутся в дома ваших отцов. И какими будут эти сыновья, зависит от вас.

Тихо Валко подумал:

— Только в этом. А дальше — мать формирует дитя.

Паг с трудом сдерживал желание что-то предпринять, но заставил себя оставаться совершенно неподвижным. Они сидели в кругу: Магнус справа от него, Накор слева, Бек рядом с Накором, а напротив Пага — дасати по имени Мартух.

Мартух уже несколько раз беседовал с Пагом и Накором за последние два дня, задавая вопросы, явно связанные с предстоящим предприятием, а также ведя, казалось бы, обычные разговоры на бытовые темы. Аспекты человеческого существования так же увлекали его, как всё дасати увлекало Пага и Накора; но без точки отсчёта Пагу было трудно определить своё отношение к проводнику. Если бы его спросили, он бы сказал, что нашёл Мартуха приятным собеседником.

— Не двигайтесь, друзья мои, — сказал Мартух. — Так будет лучше. Чем больше вы сопротивляетесь, тем болезненнее пройдёт превращение.

Они провели уже вторую неделю, практикуя магию в городе Сушаре. Мартух, по-видимому, владел множеством ремёсел, и магия была среди них. Он объяснил, что в мирах дасати «заклинатели» считались простолюдинами, чьё ремесло было не выше кузнечного или плотницкого. Но он заверил их, что как только они овладеют своими искусствами здесь, на Делекордии, те же искусства будут работать и в мирах дасати.

Он всё ещё не согласился быть их проводником. Он сказал, что примет решение, когда придёт время, но пока что не сказал ни «да», ни «нет». Что именно он пытался понять о Паге и его спутниках, оставалось неясным, но, похоже, он никуда не спешил с принятием решения.

— Вам нужно запастись терпением, — сказал Мартух. — Когда процесс завершится, вы сможете дышать воздухом, пить воду, есть пищу дасати и внешне ничем не будете от них отличаться. Мы применим иллюзию, которая сделает вас похожими на нас, хотя Жрецы Смерти могут бросить на вас странный взгляд, если столкнутся с вами вблизи, я бы советовал этого избегать. В этом отношении у вас есть преимущество: магия ипилиакских магов превосходит магию Жрецов Смерти, поскольку не зависит целиком от некромантии. С помощью различных тайных средств мы можем гарантировать, что ваша маскировка выдержит пристальный осмотр.

— Но это наименьшая из ваших забот. По темпераменту и природе вы так же чужды дасати, как они — вам, и существует тысяча способов поведения, взглядов на жизнь и повседневных действий, которые останутся для вас загадкой. Некоторые вы усвоите быстро, другие же так и не поймёте.

Он обвёл взглядом присутствующих.

— Мы — раса воинов, и говорю это без хвастовства. Не то чтобы мы были единственным воинственным народом, но мы рождены для борьбы. Мы убиваем своих сыновей, знали вы об этом?

Паг вспомнил слова Каспара.

— Я слышал нечто подобное.

— Любой мальчик может вырасти в угрозу, в соперника, и потому должен быть уничтожен, прежде чем достигнет этого состояния.

Накор, казалось, был очарован.

— Но как же ваш народ тогда выживает?

— Благодаря тому, что мы опасны даже в детстве. Благодаря хитрости. Благодаря матерям, которые посвящают себя защите своих детей, пока те не смогут постоять за себя.

— Вы узнаете больше о Сокрытии и других вещах, привычных для моего народа, но не всё сразу. Сейчас давайте сосредоточимся на том, как вам продержаться больше часа, ступив на любой из Двенадцати Миров.

— Но не все же члены вашего народа — воины? — спросил Магнус.

— Нет. Есть воины и их жёны, их дети и младшие братья с сёстрами. Эти ранги чётко не обозначены, примерно как вы считаете граждан своей страны «нормальными», а всех остальных — «чужаками». — Он обвёл взглядом присутствующих. — В моём мире чужаками будете вы, поэтому лучше найти вам роль, изначально вызывающую у дасати подозрение. Есть ли у вас навыки целительства?