На «Гугл мэпс» границы страны были чётко прорисованы. Карта как карта, всё как в нашем мире. Только вместо Андорры — Тауред.

Но самое жуткое — даты. Все исторические события Тауреда совпадали с хронологией Андорры, но с одним отличием: исчезла информация о франко-испанском договоре одна тысяча двести семьдесят восьмого года, инислова о статусе княжества. Как будто семьсот сорок семь лет назад реальность раздвоилась, и я случайно шагнул в ту ветку, где победил Тауред. Ощущение—ещё то! Меня выплюнул мой собственный мир.

От этого открытия по спине побежали мурашки, а сердце снова забилось в ритме швейной машинки. Это не розыгрыш. Это что-то другое. Это сдвиг.

Интернет сообщал, что в США прошла гражданская война из-за конфликта между республиканцами и демократами. Они не поделили власть, и страна погрузилась в хаос. Города лежали в руинах, экономика рухнула, наука и медицина практически исчезли. Энергетический кризис балансировал на грани коллапса. Единственными, кто выиграл, стали крупныеАй-тикомпании. Выжившие американцы полностью подчинились искусственному интеллекту и теперь не могли сделать ни шага без его разрешения. А ненасытные корпорации «большой цифры» только и делали, что повышали цены. Вот так обстояли дела у бывшего гегемона.

А у нас всё было спокойно. СВО никогда не было, и в целом наша страна процветала вместе с Китаем. Украина и Белоруссия были частью союзного государства, Тайвань — частью Китая, а Европа превратилась в придаток арабских стран Персидского залива. Восточная Европа тяготела к России, а Западная Европа... Опустела — странный смертоносный вирус и долгое насаждение противоестественных норм бросили её в демографическую пропасть.

Это были лишь кусочки пазла, которые я успел собрать за минуту в местной сети. Важнее всего было понять: кто я в этом мире? Представьте, что вас выбросило за борт во время шторма — паника превратит борьбу за жизнь в агонию. «Дыши. Систематизируй. Не позволяй хаосу разрушить логику», — повторял я себе, как мантру.

Меняне покидало ощущение, будто меня сюда привели. Не случайно затянуло в дыру между мирами, а словно кто-то влепил меня точно в цель, как снайперскую пулю.

Значок с кристаллом и цифрой «17».Конечно,это он — в этом мире я появился не случайно.

Внезапно в стене открылся портал, и в комнату вошёл мужчина в небесно-голубом френче. На вид ему было около сорока пяти-пятидесяти лет. На его груди красовался такой же значок, как тот, что мне вручили в библиотеке. Единственное отличие — на нём была выгравирована цифра «7».

— Здравствуй, Марсель,— произнёс появившийся мужчина, жестом приглашая меня занять кресло. — Я хранитель Совета Десяти Измерений. Клич меня хранителем Маркусом, или просто Маркусом. У тебя, верно, вопросами полна голова?

— Да, вопросов накопилось, — согласился я с ним, ощущая тревогу. — Хранитель? Я что, умер и оказался на том свете?

Маркус, взглянул на экран телевизора и улыбнулся.

— Можно сказать, официально да. Коньяк? Кофе? Сигара? — не дождавшись ответа, он добавил. — После таких новостей, думаю, коньяк будет в самый раз.

На столе появились две чашечки горячего кофе, бутылка коньяка, кубики сыра, тарталетки с красной икрой, и шкатулка с сигарами. Маркус разлил коньяк в бокалы и начал свой рассказ.

— Марсель, я думаю, ты уже догадался, что твоя реальность — лишь крошечная часть огромного мультиверсума.

— Погоди, — перебил я. — Ты хочешь сказать, что я сейчас в параллельной реальности? И есть ещё другие?

— Именно так. Представь себе гигантский кристалл с бесчисленными гранями. Каждая грань — это отдельный мир, со своими законами, историей и судьбой. Эти миры переплетаются, как нити в ткани, и иногда в местах их соприкосновения возникают червоточины — порталы, через которые можно перемещаться из одного мира в другой.

— И что, через них можно просто пройти?

— Не совсем, — Маркус усмехнулся. — Обычным людям всё ещё нужны «иглы». Это такие устройства. Они находят бреши на границе измерений и открывают порталы, — Маркус взял небольшую паузу, смакуя вкус, надо признаться, отменного коньяка. — Я хочу, чтобы ты понял главное: всё подчиняется закону многовероятности событий. Очень скоро, мой друг, ты сам это почувствуешь на собственной шкуре.

— Значит, значок это «игла», — догадался я. — Просто фантастика какая-то.

— Это вы, писатели, называете фантастикой то, чего не можете объяснить, — серьёзно ответил он. — Мир многолик. Он разный. Ты скоро в этом убедишься сам. Есть те, кто не зависит от случайных порталов. Нас называют хранителями. Мы можем сами создавать переходы между мирами.

— Мы? — удивлённо поднял брови я.

— Да, мы. Нас мало. К сожалению, наши ряды пополняются очень медленно. Хранителя нельзя научить или воспитать. Он рождается по воле провидения. Неожиданно. В любом из миров.

— И как это происходит?

— Мы не знаем, — честно признался Маркус. — Хранитель может жить обычной жизнью, даже не догадываясь о своём предназначении. Но однажды всё меняется. У всех по-разному. И противиться этому нельзя. Главное, чтобы хранитель помнил. Мы — стражи баланса. Те, кто следит, чтобы порядок не рухнул под натиском хаоса.

— Звучит как огромная ответственность, — заметил я.

— Это так, — кивнул он. — Мир, который мы знаем, разделён между двумя великими силами: Империей и Альянсом Свободных Миров. Между ними существует древний договор — хартия, которая строго запрещает вмешиваться в развитие молодых цивилизаций. Хранители стоят между ними и следят за соблюдением положений хартии.

— Почему? — спросил я.

— Это основа баланса, — объяснил Маркус. — Когда Хартию подписывали, Альянс уже владел колониями, и их оставили за ним. Но с тех пор любая экспансия запрещена. Молодым мирам дано право совершать свои ошибки и учиться на них.

— А что происходит, когда цивилизация становится достаточно развитой?

— Когда она выходит за пределы своей звездной системы, Империя и Альянс выходят с ней на контакт. Каждая из сторон старается привлечь молодой мир в свою сферу влияния. Начинается битва за умы.

— Звучит как игра, — заметил я.

— Это больше, чем игра, — серьёзно сказал Маркус. — Это вопрос выживания. И баланса.

Я задумался, пытаясь осмыслить всё, что он сказал. Воздух вокруг вдруг стал густым, он показался мне каким-то нереальным, наполненным чем-то непонятным, таинственным. Магия. Да. В воздухе витала магия.

— И что теперь? — спросил я наконец.

— Теперь, Марсель, — он посмотрел на меня с хитрой улыбкой, — ты начинаешь понимать, насколько огромен и сложен этот мир. И насколько он хрупок.

Маркус раскурил сигару, и комната наполнилась густым ароматным дымом. Он налил свежий коньяк, медленно вращая его в бокале, чтобы напиток успел «подышать», и продолжил:

— Сейчас мы находимся на Земле «U-332». Это одна из граней того самого кристалла, соседняя с твоим миром.

— И чем этот мир отличается от моего? — спросил я, пригубив коньяк.

— Этот мир — дарианская колония, — объяснил Маркус. — Здесь почти всё контролируется Альянсом. Но есть два исключения: Россия и Китай. Формально они считаются колониями, но их зависимость ограничивается лишь одним — Альянс имеет право добывать на их территориях «сангиний».

— Сангиний? — переспросил я. — Что это?

— Редкий элемент, — ответил Маркус, постукивая пальцем по фиолетовому камешку на значке. — Ключ к путешествиям между измерениями. Он используется в «иглах» — устройствах, которые создают порталы между мирами. Без сангиния межпространственные S-переходы невозможны.

— То есть это что-то вроде топлива для порталов, а буковка «S», значит «сангиний».

— Именно так, — кивнул он. — И это делает его самым ценным ресурсом во всём мультиверсуме.

Я задумался, пытаясь осмыслить, насколько всё это сложно и важно. Маркус, казалось, читал мои мысли.

— Не переживай, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Скоро ты во всём разберёшься.

Его слова звучали обнадёживающе, но я чувствовал, что за ними скрывается что-то большее. Что-то, о чём он пока не готов говорить.