Остальные двое местные — Майк и Руди. Они с восхищением смотрели на мою футболку с надписью «MAAGA» — «Могучие Американцы Снова Великие». Потом мне объяснили, что бойцов MAAGA здесь почитали, как легендарных спартанцев. Именно с них началось сопротивление. Так что, как носитель этого символа героизма, я моментально заработал уважение — минимум плюс пятьдесят к авторитету.
Чтобы объяснить свои способности — видеть в темноте и творить чудеса, — мне пришлось придумать для них легенду.
— Ты что, Майки, думал, русские будут сидеть сложа руки, пока ящеры колонизируют мир? — сказал я, похлопывая по плечу огромного Майкла. — Мы схватили одного из них, и он оказался важным учёным у аннунаков. Вот и выдал все их секреты. А ты думал, зачем я здесь? У меня миссия — организовать вас и поднять на борьбу. Рот фронт!
При этих словах я заметил, как Руди улыбнулся. Будучи немцем, он хорошо понимал, что такое «Рот Фронт» — лозунг немецких коммунистов. Возможно, ему рассказывал об этом его дед. Мне очень хотелось верить, что дед Руди не был одним из тех, кто после войны бежал в Канаду или Аргентину. Мне бы не хотелось оказаться в одной компании с внуком фашиста, хотя я и понимал, что дети не несут ответственности за поступки своих родителей. Но я такой, какой я есть, и ничего с этим не поделаешь. Пусть помнят, что их предки творили на нашей земле.
— Руди, ты же немец? — специально спросил я Руди, улыбка которого сразу исчезла с лица. — Объясни потом Майку, что такое «Рот Фронт».
— Мой прадед был одним из тех, кто поддерживал Тельмана. Сюда уже мой отец перебрался в девяностых, — сразу же успокоил меня Рудольф.
— Я и не сомневался, что правнук антифашиста будет в сопротивлении этим, — левой рукой я изобразил ползущую змею, а правую протянул для рукопожатия.
Весь этот разговор с Руди подействовал на него как-то по-особенному. Он словно стал выше ростом, а в его глазах читались гордость за прадеда и благодарность мне за то, что я начал этот разговор.
Спустя час мы подходили к штабу одного из отрядов сопротивления, которым командовал некто Джей. В среде бойцов подземки было принято давать командирам прозвища из букв или цифр, но я не стал выяснять их значение. Джей так Джей.
Командира на месте не оказалось, и меня направили к девушке по имени Хлоя. Я уже мысленно нарисовал себе образ «железной леди» вроде Тильды Суинтон — суровую, с пронзительным взглядом. Но реальность оказалась совсем иной.
Когда дверь открылась, во мне что-то дрогнуло. Хлоя стояла передо мной, и весь мой циничный настрой мгновенно испарился. Она была... невероятной.
«Ну вот, опять...» — пронеслось в голове.
После Вики я клялся себе не поддаваться этим глупым чувствам. Но сейчас в груди предательски защемило. Хлоя оказалась той самой девушкой, рядом с которой сразу понимаешь — у тебя нет шансов. Ни единого.
Её глаза — зелёные, глубокие, как лесные озёра в предрассветный час — смотрели сквозь меня. В них читалась загадка, которую мне никогда не разгадать. Идеальные черты лица: тонкие брови-полумесяцы, мягкие губы, которые, наверное, умеют не только иронично улыбаться, но и... Нет, стоп. Я уже заходил слишком далеко в своих фантазиях с бывшей — и чем это закончилось?
Короткие чёрные волосы делали её образ дерзким, но в то же время утончённым. Такие девушки обычно встречаются на обложках журналов или в инстаграме миллионеров. Не в моей унылой реальности.
«Она даже не посмотрит в мою сторону», — грызла меня мысль.
После двух лет скучной жизни в съёмной однушке и разрыва с пассией, которая назвала меня «бесперспективным», я чётко усвоил своё место. Девушки уровня Хлои выбирают успешных, ярких, уверенных в себе. А я? Я даже свою бывшую не смог удержать.
Сегодняшний день и так выжал из меня все соки. Встреча с Хлоей стала последней каплей — не сладкой надеждой, а горьким напоминанием о том, кто я есть на самом деле. Вернее, кем я не являюсь.
Я машинально потрогал шрам на ладони — след от того дня, когда пытался починить Вике блендер, а она смеялась, что я «даже с бытовой техникой не справляюсь».
Хлоя что-то говорила, но я уже не слушал. Усталость накрыла меня тяжёлой волной. Красота этой девушки казалась сейчас не вдохновляющей, а... утомительной. Как картина в музее, на которую можно смотреть, но нельзя потрогать.
«Может, оно и к лучшему», — подумал я, чувствуя, как привычная апатия снова затягивает меня в свои сети. Жизнь научила меня одному — не мечтать о недосягаемом.
Но почему-то, когда Хлоя невзначай коснулась моей руки, передавая банку с тушёнкой, в груди ёкнуло что-то тёплое и... опасное.
Я резко одёрнул руку. Нет уж. Обжёгшись раз, я не собирался снова лезть в огонь. Даже если этот огонь так прекрасно пахнет жасмином и чем-то ещё, от чего кружится голова...
Хотя для бойцов я был чужаком, меня приняли довольно тепло. Но не настолько, чтобы включить в отряд и доверить боевое задание. В отсутствие командира никто не решался брать на себя такую ответственность, так что я просто слонялся возле штаба под присмотром Хлои или её сменщика — здоровяка Хоупа. С Джеем я познакомился только через неделю.
На первый взгляд Джей казался слабым и тщедушным человеком. Такие люди редко становятся лидерами, если только у них нет железной воли, острого ума и таланта организовывать других. Похоже, Джей как раз обладал всеми этими качествами.
Отряд партизанил в Нью-Йорке уже четыре года, совершая акции, подобные нападению на автобусы. Я спросил Джея, почему они расстреляли их, как мне показалось, в них были обычные люди.
— Нет, Марсель, в том автобусе находились синие, и даже было несколько аннунаков, — спокойно ответил Джей. — Ты ещё новичок в нашем деле, многого не знаешь.
— Я не успел разглядеть пассажиров, стрельба началась сразу же, как только мы подошли к толпе людей, ожидающих свой автобус, — ответил я. — Почему же аннунаки стреляли в автобус тоже, если в нём были их сородичи?
— Тоже ума не приложу, — сказал лидер партизан, набивая табак в трубку. — Им так хотелось уничтожить наших бойцов, что они не брали в расчёт возможность попасть в своих.
— Послушай, Джей, а кто такие синие?
— Сразу видно, что ты русский, — чиркнув зажигалкой, сказал Джей. — Вот ты красный, не потому что ты коммунист или из России, а потому что на тебе футболка MAAGA. Знаешь, что это значит?
— Обижаешь, Mighty Americans Are Great Again — Рональд Траст.
— Какой ещё Траст? Джейкоб Вэнсон! — с гордостью сказал Джей, выпуская клубок дыма. — Вот кто придумал этот бессмертный лозунг. Так вот, цвет MAAGA красный, а синий — это цвет наших злейших врагов, которые боготворят аннунаков.
— А куда делся Траст? — уже с опаской спросил я, что-то сильно расходились наши вселенные. Не такой уж верный этот их закон повторяемости и многовариантности. Я уточнил: — Тот, которого демократы всё пытались посадить.
— Так и посадили! Арестовали его прямо накануне инаугурации. С этого всё и началось. Разве это не абсурд? Сначала избрать человека президентом страны, а затем его же посадить. Сторонники MAAGA тогда словно с цепи сорвались, и теперь уже никто не может сказать, кто первым начал стрелять. Красные или синие? Да какая теперь разница, когда мы потеряли страну! — Джей посмотрел на меня с подозрением. — У вас в России что, совсем нет интернета?
— Да есть всё, просто не до американской политики было. Меня специально готовили несколько лет в сибирской глуши, чтобы я посмотрел на вас, скажем так, с незатуманенным взором, чтобы я не мог вынести предвзятых оценок.
— А-а, Сибирь! Это место, где вы с медведями в обнимку спите, и как вам не страшно?
— Это потому что мы по утрам волчью кровь пьём, — попробовал я пошутить в ответ. — Знаешь, какие они, волки? У-у-у!
— Да ну вас, русских, это вам, наверное, Гагарин из космоса каких-то вирусов привёз. Вот потому вы такие странные.
Пока с Джейем обсуждали достижения российской и американской космонавтики, в соседнем тоннеле раздался шум. Один из бойцов отряда пытался прорваться в командирский отсек, но охрана Джея не пускала его без проверки.
