Жуя картофелину и закусывая ее хлебом, выпаренным для лучшей сохранности, я прикидывал, доберутся ли сюда служебники. Огромный отрезок пути мы проделали на аэростате, отследить наше передвижение Лютецкий не мог. Есть шанс, что наш след они потеряли. А в этих заброшенных землях на другом краю мира искать нас, что иголку в песчаной куче.

— А на севере что? — спросил я. — Твой командир сказал, что с севером вы живете мирно. Это фигура речи? Или там правда кто-то есть?

Несколько секунд Васа молча, ковыряла хлеб, покусывая нижнюю губу, потому все же выдохнула и проговорила:

— Старейшины рассказывали, что раньше в этих землях были холодно. А туда дальше на север и вовсе снег и лед.

— Что такое снег? — перебил ее Миха.

— Это когда с неба белый мягкий лед сыпется, — объяснила Васа, лицо Михи нахмурилось, брови задвигались. Его можно понять, поскольку представить мягкий белый лед проблематично.

Васа продолжила:

— После коллапса исчезли пчелы и цветы, сильно поменялась погода. На юге стало жарко, а север растаял. Тут теперь тепло, но расплодились твари. Мы приспособились и живем всегда на стороже. Но там на севере есть земля, куда никто из наших попасть не может.

— Почему? — спросил я.

Девушка развела руками.

— Просто не можем и все. Будто кто-то ум дурманит и оказываешься в другой части зарослей.

— Сказки какие-то, — бросила Катя недоверчиво, все так же осторожно пережевывая картошку.

Покосившись на нее сердито, Васа откинула каштановую косу за спину и проговорила:

— Я бы тоже не поверила, если бы сама пару раз там не блуканула. Говорят, там асы живут. Командир как-то видел одного. Тот по скалам прыгал, не хуже барана. И быстро так. За несколько секунд скрылся из виду.

Поперхнувшись картошкой, я прокашлялся и принял у Васы из рук баклажку с водой. Прохладная, немного сладковатая, она полилась в горло, очищая пищевод и мысли. Предположение дикое и безрассудное, но покосившись на Катю с Михой, понял: им в голову пришла аналогичная мысль.

С наружи донесся какой-то шум и суета, Васа резко выпрямилась и поднялась, сказав:

— Пойду посмотрю, что там.

И скользкой тенью покинула шалаш. Я принюхался: воздух колышется, значит народ снаружи двигается быстро, к чему-то готовится. Развернувшись сперва правым ухом к выходу, затем левым, Катя проговорила сосредоточенно:

— Гремит оружие… Командир требует занять изготовительные… Посылает разведку…

— Кого там еще принесло, — пробурчал Миха.

Зацепив зубами веревку на запястьях, я попытался ее развязать. Но затянуто умело, просто так не распутать.

Отплевавшись от волокон, спросил:

— Вы тоже решили, что на севере могут быть люди с геном-мутантом?

Продолжая прислушиваться и глядя куда-то в стену шалаша, Катя отозвалась:

— Невероятно, конечно. Но кто бы еще бегал с бараньей ловкостью по скалам?

— Если так, тогда понятно, что здесь искал Лютецкий, — проговорил я и в животе похолодело от масштаба возможной катастрофы. — Он за нами троими-то гонится и готов полмира пересечь. А если где-то целая деревня таких? Он ведь знает о том, что они где-то на севере! Вы понимаете?

Прикрыв рот завязанными запястьями, Катя в ужасе широко распахнула глаза.

— И из всех он хочет сделать артефакты! Чтобы иметь еще больше власти!

В груди неприятно защемило, а в районе ребер заныло. Опекун учил не брать на себя ношу больше той, что сдюжишь поднять. Но как понять, сдюжишь или нет, не попробовав, не сказал. Может для бывшего кочевника такая философия работает. Но я не кочевник. И оставить Миху с Катей не смог. Как не оставлю и остальных, потому что Лютецкий не прекратит охоту на людей с геном-мутантом, пока не изничтожит всех. Может я и не герой, но в моих силах сделать хоть что-то.

Снова снаружи колыхнулся знакомый запах, в шалаш влетела запыхавшаяся Васа. Глаза горят, одной руке пальцы сжимают хлыст, в другой — нож.

— Руины засветились! — сбивчиво сообщила она.

Запрокинув голову, Катя рассерженно прорычала:

— Развяжи нас! Нам надо бежать!

На что я поднял на нее взгляд и произнес негромко, но твердо:

— Развязать да. Но мы не побежим.

Взгляды Михи и Кати упали на меня весом годовалого теленка, брюнетка в себя пришла первой и спросила торопливо:

— Тебе местная вода в голову дала?

Развернувшись к ней, я посмотрел в зеленые, блестящие глаза и понял, что принимаю самое правильное решение.

— Побежите вы, — сообщил я. — А я наконец встречусь с Лютецким.

Выпучившись на меня, Катя выдохнула:

— С ума сошел?! Миха, скажи ему!

Детина задумчиво поглядывал на Васу, которая слушает нашу беседу с приподнятыми бровями и выражением снисходительного недоумения.

— Вы ничего не перепутали? — спросила она. — Вы вообще-то пленники. Не забыли?

Поднявшись, я встал перед воительницей, что с завязанными руками неудобно. Несмотря на ее значительный рост, я все-таки выше, так что посмотрел сверху вниз, откуда хорошо видно ее богатство в небольшом вырезе, и проговорил:

— Васа, послушай меня сейчас очень внимательно. Если служебники Лютецкого здесь окажутся, и вы перед ними раскроетесь, вам конец. Не поможет даже то, что вы нас ему отдадите.

— Почему это? — мрачно надвинув брови, спросила воительница.

— Они здесь уже были, — пояснил я. — Но не нашли, что хотели. А вы местные. Они будут выпытывать из вас все, что знаете о севере.

— Об асах что ли?

— Умница.

— Ну и что? — еще более хмуро поинтересовалась девушка и сжала рукоять ножа сильнее. — Если у них дела с ними, мы тут причем? Расскажем и пускай занимаются, чем хотят.

Я покачал головой.

— Вас они в покое тоже не оставят. Я хорошо знаком с идеями Лютецкого. Если вы не поможете, у вас никогда больше не будет спокойной жизни. Ни у кого. Ни в этой части мира, ни в какой другой.

Губы воительницы покривились, по лицу скользнула тень сомнения, она нервно передернула могучими плечами.

— Слушайте, вы милые, мне не хотелось вам вредить. Но я вас не знаю, а вы просите поверить вам на слово и нарушить приказ командира, — сказала она. — Простите, я не могу.

Шум снаружи становился все настойчивей, к запахам примешались оттенки чего-то резкого, судя по всему, горючего, потянуло сырым дымком. Катя шевельнула головой и, прислушиваясь, проговорила:

— Командир Бор отдал приказ сдать нас чужакам, если те заявятся. Вторая разведгруппа ушла за первой, потушили костры, лагерь затихает.

Брови Васы сдвинулись на переносице в озадаченном удивлении. Она спросила с напором:

— Откуда она знает?

Пару секунд я выразительно смотрел на воительницу сверху вниз, ожидая, что догадается, но когда этого не произошло, ответил коротко:

— Слышит.

Отшатнувшись, воительница похлопала ресницами, рот раскрылся в неверии.

— Она что…

— Мы все, — опередил ее вывод я. — Поэтому Лютецкий за нами гонится. В ваших землях он уже был. Очевидно, искал таких, как мы. Васа, если он нас найдет, то превратит в силовые артефакты, и будет в одиночку управлять миром, превращая его в пустыни. Он гениальный стратег и отбитый псих с комплексом императора. Если не хочешь, чтобы здесь вырос очередной град для обеспечения Оазис-Техно, а люди не стояли в очередях за кислородом и картошкой, ты нам поможешь.

Судя по излому бровей, тень сомнения в ее доверии командиру я все же поселил, но сказала она другое:

— Звучит сильно. Но это просто слова.

Слева гневно прошипела Катя.

— Да твою ж швору, — выдавила она первое грубое слово за всю дорогу и, поднявшись, резко шагнула к нам. — Ты знаешь про пчел? Все знают. Они исчезли перед коллапсом. Это все Лютецкий. Его инсектицид виноват. Во всем. В гибели пчел, в засухах, в потеплении. В появлении тварей. Ты хочешь, чтобы он пришел сюда? А Лютецкий придет. Мы пытаемся его остановить! Только у нас есть шанс вернуть миру изобилие и остановить гибель людей с геном-мутантом.