— Если тебя увидят первым, могут появиться вопросы, — вещала Ада.

Миха перегородил ей путь и сказал:

— А если там будут коменданты, тебя, чего доброго, поймают. Придется за тебя вступаться, а это нас раскроет.

— Да с чего им меня ловить? Я в Рязна граде, как ящерка в песке, — изумилась блондинка. — Никто ко мне приставать не будет. Тем более сам посмотри.

Она кивнула вниз. Локомотив отдыхает в небольшом депо, впереди еще приличное расстояние до отбойника, чтобы при необходимости уместить весь состав. По краям полупустые перроны, время от времени пробегают носильщики и работники станции, но комендантов не видно. Судя по всему, все заняты пассажирскими вагонами.

Поправив рюкзак на спине, я проговорил:

— Поспорите потом. Спускаемся. Тихо, по одному и на правую сторону.

Обычно на таких локомотивах лестницы по обеим краям, но справа перрон ближе, а чуть дальше по диагонали широкие двери, скорее всего либо в город, либо еще куда. В любом случае, нам в первую очередь нужно покинуть перрон.

Под недовольные шепоты Ады и Михи, мы спустились с крыши поезда.

— Куда ведет та дверь? — спросил я.

Бросив на Миху сердитый взгляд, Ада ответила:

— На привокзальную площадь, конечно.

— Отлично. Там мы и затеряемся, — сказал я и, сделав знак рукой, чтобы следовали за мной, быстрыми перебежками двинулся к дверям.

До нее оставалось метра три, когда мой нос учуял спиртовой запах чужака, а Катя позади шепнула:

— Там кто-то идет.

Уточнить, как она это поняла не успел, дверь открылась и в вестибюль депо шагнул мужчина ростом на полторы головы выше меня, и с плечами шире Михиных. Судя по опухшему лицу, заплывшим глазам, которые косятся то в одну, то в другую сторону, пил этот бугай не томатный сок. Но на ногах стоит уверенно.

Сперва он посмотрел на Миху, затем на меня, а после перевел взгляд на Катю, которую я прячу за спиной, и прогудел басовито:

— Кто это у нас тут?

Я шагнул вперед, перегораживая Катю полностью.

— Мужик, иди куда шел.

Осоловелый взгляд бугая снова переполз на меня, понимание в глазах читается, но замедленное и недоброе.

— А я уже пришел. В шпилечную, — произнес он веско и попытался отодвинуть меня массивной ладонью.

С места я не сдвинулся, хотя устоять оказалось сложно — масса бугая такая, что зрелого козла поднимет, как пушинку. Сохраняя внешнее спокойствие, внутри я напрягся, кровь закипела, а мышцы налились.

— Ты дверью ошибся, — произнес я миролюбиво, но на бугая посмотрел прямо и с вызовом.

Тот глянул сверху вниз и с пренебрежением выдохнул, обдав меня зловонным дыханием. Затем сально осмотрел Аделаиду, которая прячется за Михой.

— Чет ты врешь мне, парень, — прогудел он, растягивая слова, — тут вон какие красотки. Значит шпилечная. Думаешь, мало заплачу? Да у меня вон сколько рубов!

Для наглядности бугай сунул пальцы в карман дырявых на колене штанов и вытащил раздутый кошелек, сообщив заплетающимся языком:

— Заработок был. Имею право расслабиться. Говори, сколько твои шпильки стоят. Возьму обеих. Меня на двоих хватит.

То, что потасовки не избежать, я догадывался, но опекун учил: «лучшая победа в драке — не допустить драки», так что еще раз попытался донести ему мысль словами.

— Повторяю тебе, — сжимая до хруста кулаки, проговорил я, — это не шпилечная. Оглянись.

Нехотя бугай покрутил головой, но надежда на его здравый смысл рассыпалась в песок, когда он, кривясь на одну сторону, фыркнул.

— Ну и чо? Я плачу. Давай своих девок.

С Михой мы успели переглянуться и обменяться сигналами до того, как бугай двинулся на меня, прогудев:

— Жадный?

Быстрым для такого увальня рывком он ухватил меня за ворот куртки, жесткая ткань натянулась подмышками.

Дальше все происходило молниеносно и на рефлексах, спасибо регулярным тренировкам: одной рукой я ухватил бугая за запястье и надавил на болевую. Тот заорал, его взгляд резко прояснился, а я другой рукой ударил снизу в локоть. Захват в миг ослаб. Пользуясь моментом, я шагнул вперед и резко развернулся всем корпусом, не выпуская запястья бугая, после чего рванул вниз. Что-то щелкнуло, а бугай заорал от боли:

— Шворааа!!!

Катя позади взвизгнула:

— Ты ему руку сломаешь!

— Только вывихну, — отозвался я, утаскивая бугая на пол. — Миха, вяжи его!

Подскочивший сзади детина выверенным движением вырубил бугая. Когда тот обмяк, Миха притащил откуда-то веревку, но Катя опять жалостливо проговорила, прижимая ладони то к груди, то ко рту:

— Вы его так и бросите в вывихнутой рукой?

Глядящая на все с круглыми глазами Ада зыркнула на нее и, потрепав воротничок рубашки, потому как вспотела от напряжения, что видно по крохотной капельке на шее, выдохнула:

— Он хотел нас обесчестить, а ты ему помочь хочешь?

— Человек был не в себе, — не успокаивалась Катя. — Нельзя его так бросать.

— Откуда такие берутся, — проворчала Ада и с недовольством покачала головой. — Мальчики, делайте, как считаете нужным. Я бы его вообще отпинала в какую-нибудь канаву.

На бугая мне в целом плевать, вывихнутая рука — не страшно, вправят в любом медпункте, в Рязна граде таких должно быть полно, как и в любом граде. Будет как новенький и даже не вспомнит про нас, учитывая его осоловелую морду. Но взгляд Кати такой, что я не смог игнорировать. Пришлось с Михой повозиться и вправлять бугаю руку прямо здесь.

Аделаида бегала вокруг и ворчливо причитала:

— Вы правда будете этим заниматься? У нас времени в обрез. А если сейчас коменданты придут?

— Тогда побежим, — ответил я, понимая, что Ада так-то права и играть с судьбой в данной ситуации рискованно.

Но когда увидел, с каким восхищением на меня смотрит Катя, мысленно махнул рукой: справимся. Главное уберечь рюкзак с пчелой и определить в безопасность Катю.

Из-за массы бугая вправление руки растянулось на несколько минут. Только после этого мы с Михой его отволокли в угол между башнями из паллетов. Вязать не стали, смысла нет, поскольку он и так в отключке. Но в себя прийти может в любой момент.

Я поторопил всех:

— Теперь уходим.

На этот раз дверь выхода из вестибюля депо пропустила нас без проблем, и мы вышли на залитую утренним солнцем привокзальную площадь Рязна града. От смеси запахов дрезинного масла, жареных лепешек, людских тел и массы другого в голове на секунду помутнело. Пришлось ею помотать и на несколько секунд зажать нос, чтобы привыкли рецепторы. Только тогда смог оглядеться.

Человейников, как в Красном граде нет, но есть башни до пяти этажей, каменные, с квадратными окошками, в которых золотится отражение рассвета. На тротуарах блестят отполированные сотнями ботинок камни, дороги тоже мощеные. Что понятно — камень доступен всегда и везде. Люди бегут кто куда, дрезины парят по своим делам, а вдалеке крутятся ветряные мельницы и на опорах сверкают солнечные панели. Между ними на трубах малиновым цветом переливаются артефакты-аккумуляторы в шаровой защите. Это от непогоды, чтобы ни зной, ни ветер не испортили.

Катя слева от меня зачарованно охнула:

— Как красиво.

— Еще бы, — отозвалась горделиво Ада по правую руку от Михи. — Это тебе не пустыня с перекати-полем.

Я спросил Катю:

— Нравится?

— Очень, — призналась она.

В груди засаднило, но я промолчал. Если так, то как бы ни хотелось взять ее с собой, здесь и придется ее оставить. Ласковую, мягкую и нежную, чтобы жила в комфорте и безопасности. Вместе с Михой, чтобы приглядывал, он ее давно знает и не оставит в беде. А Ада поможет по-женски. У женщин это происходит на каком-то особом языке.

Я вознамерился рвануть через площадь и поискать постоялый двор, но Ада мне перегородила путь пышной грудью.

— Погоди, красавчик.

Когда Аделаиде удалось привлечь внимание, она продолжила:

— Я не шутила, когда предлагала помощь.