Больше всего это признание произвело впечатление на Стуна, который зациклился на глотании рыбной похлебки и чуть было не осушил сосуд, сам того не замечая. Благо, она была горячей и пить приходилось маленькими глотками.
Передавая котелок дальше, богатырь поинтересовался:
— Так мы с Риной действительно твои потомки?
— Да, моя кровь! Отсюда и твоя сила, пускай и завязанная на стихии земли и огня, отсюда и чертовская привлекательность Рины, перед которой буквально штабелями ложатся все мужики, кроме родни и Жени.
— И мастера Гарра! — вставил свои пять копеек Флин.
— Да, удивительный самородок. Рад, что он с нами. Большие надежды на него возлагаю…
Пока шел короткий диалог Флина с Блестящим, мы все умудрились отпить из котелка. Варево на вкус не впечатляло, зато переполняло энергией и неуемной целеустремленностью. Хотелось прыгать выше головы и бегать по стенам лишь бы поскорее выбраться наружу.
В итоге мы все-таки выдвинулись вовремя и умудрились путем хитрого сплетения времен и локаций удачно избежать большинства опасностей и неудобств.
Правда, примерно час пришлось скользить по льду какого-то замерзшего водоема. И все бы ничего, но и тут были мыслящие представители местной фауны, которые не прочь были полакомиться незваными гостями. Эти Ихтиандры обитали подо льдом, который специально истончали в некоторых местах, чтобы его можно было легко пробить, выбираясь на поверхность. Так они умудрились устроить нам настоящую засаду. Внезапно лед перед самым носом Блестящего в образе горгульи взорвался тысячами блестящих осколков, и из-за стены этого ледопада на нас бросилось несколько тюленеподобных существ.
Точнее, не бросилось, а стало приближаться: они были не слишком быстры, но горгулья еще в самом начале пути предупреждала нас об их проворстве, скрывающимся за несуразной грузной внешностью. Вот только наш проводник забыл упомянуть о том, что они еще и хитры.
Стоило нам слегка попятиться, как сзади Стуна, замыкавшего процессию, точно так же образовалась временная стена из крошечных кусочков дробленого льда.
Почти сразу же такое сооружение выросло и по левую руку от нас. Прежде, чем мы успели что-то сообразить, нас начали теснить вправо.
— Там, скорее всего, большая замаскированная прорубь, — тихо, спокойно, без всякого намека на панику сказал Хрюн, — в скалах так охотятся большие орлы. Загоняют дичь к обрыву, и все…
— Будем пробиваться? — уточнил Стун, закатывая рукава.
— Скорее — ретироваться, — ответил Блестящий, — и, желательно, по воздуху, так как плавать в холодной воде я не люблю.
— Драться с ними себе дороже! — пояснял он нам уже на лету, не разжимая зубов, где покоился ремень Флина.
Не подумайте ничего плохого: ремень был вдет в штаны, а в штаны, в свою очередь, был вдет и сам Флин.
— У них под ластами спрятаны крючковатые пальцы. Вцепятся — не отодрать. И как только они тебя схватили за любую часть тела, то сразу же бьют о лед! Размахивают и бьют! Ну, или обратно в полынью тащат, если ты не сильно сопротивляешься.
— А я думал, что они вылетают из-подо льда, бегут к тебе, хватают, и снова проламывают лед, уплывая с добычей! — поделился мыслями Флин, который, кажется, уже привык ко всем неудобствам, вызванным такой манерой перемещения в воздушном пространстве.
— Там средняя толщина льда больше твоего роста! — хмыкнул монстр, он же Бродяга, он же Блестящий. — Это нам так повезло набрести на особенное место. Мы же шли там, где почти не было снега на льду. Видимо, так же поступает и какой-то вид местных животных, вынужденных перебираться с одного берега водоема на другой. Видать, мы по их тропе пошли. А там эти разумные водоплавающие капкан и расставили. Можно было, конечно их убить… Но, благодаря Жене я уже давно против необоснованного убийства разумных и стараюсь избежать такового, если на то есть возможность.
— А как мы все оказались в стороне от засады, да так удачно, что ты успел взлететь с нами на борту до того, как нас настигли? — спросил я, морщась от холодного воздуха, что нагоняли крылья горгульи. — И не пора ли нам пройтись пешком, чтобы согреться?
— Пешком нельзя! — начал отвечать Бродяга на последний вопрос. — Взлетая, я над ними пошутил не слишком удачно. Так что, поверьте, они нас будут преследовать до самого берега. Потому как замаскированных выходов на поверхность у них здесь тысячи. И сделал я это не просто так, но тут вы и сами все поймете, как только начнем приземляться. По поводу же нашего пространственного финта ушами, тут, я думаю, все, кроме тебя, примерно знают, что произошло.
— Телепорт! — не смог упустить шанс блеснуть эрудицией Хрюн. — Причем одновременно самый простой и очень необычный: словно бы вы, уклоняясь от стрелы, телепортировались сами и захватили с собой нас, при этом, никого не касаясь, что раньше считалось невозможным. Но вы же — это вы. В Городе все от мала до велика знают, что вы могли делать невероятные вещи.
— Да, я мог, — согласно кивнула головой горгулья, от чего Флина нехило так мотнуло вниз, а потом вверх, — и я всегда находил, чему еще можно научиться у таких вот самородков, как ваш Гарр. Он ведь и сам не может объяснить, как делает те или иные иллюзии. Поэтому мне порой и приходилось подолгу жить среди вас, чтобы раскусить какой-нибудь из особо хитрых фокусов. Взять хотя бы дважды мертвого Лича: умудрился же не будучи магом земли, после смерти поднимать мертвецов! А ведь в том мире, откуда он родом, так не умеют. Тоже, получается, самородком был. Да еще каким! Я ведь до того, как его раздавил, не умел так телепортироваться, как только что сделал. Все благодаря этой нашей с вами общей победе. Этот Лич был не только сильным магом, но и очень находчивым парнем. И за свои две жизни он нашел много артефактов. Часть из них сгорела, чать сломалась, когда я обрушился сверху на их носителя, но часть все это выдержала и сменила владельца. Поскольку это наша общая победа, то после выполнения миссии, я покажу все, что смародерил — поделим по-братски.
— Получается, что вы завладели артефактом, который провоцирует коллективное перемещение? — уточнил Хрюн.
— А тебе, умник, я уже отжалел дудку, так что на мои трофеи рот не разевай!
К этому моменту уже стал виден берег, и Бродяга перешел на бреющий полет, постепенно сбрасывая скорость и снижаясь. Приводнившись метрах в пятидесяти от берега, горгулья повернулась мордой к водоему и стала пристально всматриваться в однородный, по моему скромному мнению, лед.
Почти сразу же фокус со взрывом льда повторился и на поверхность выбралось несколько десятков «тюленей».
— Ага! — радостно воскликнул Бродяга. — Вот он, голубчик! Все бегите на берег, а я тут должника одного встретил — надо бы разобраться!
Больше всего меня удивило то, что никто из друзей даже не подумал ослушаться, остаться и помочь горгулье. Его просьбу они исполнили, как команду, которой просто немыслимо не подчиниться.
Лично я бежал к берегу спиной вперед, чтобы в случае возникновения проблем, окрикнуть друзей и поспешить на помощь другу своей копии. Я ведь себя знаю: с плохим человеком не подружился бы. А то, что про нашу дружбу он не врет, я чувствовал.
Однако разборка Бродяги с должником оказалась простой, стремительной и не слишком зрелищной. Горгулья исчезла в одном месте, появилась в другом рядом с одним из самых бледных (наверное, у этих существ это признак возраста, наподобие нашей седины) нападающих, нанесла тому удар а-ля подзатыльник, взмахнула крыльями и исчезла.
Оглянувшись на берег, я увидел Бродягу уже спокойно стоящим там и подгоняющим моих друзей.
Пришлось разворачиваться и бежать за ними, что было сил, потому как местные жители перемещались по льду точно не медленнее нас.
На сам берег они выбираться не решились.
— Думают, что мы заманиваем их в ловушку, — поделился знаниями Бродяга, — по себе людей судят. Да к тому же здесь камни острые порой попадаются — они такое не любят. Так что если кто и выберется, то самый отчаянный. Или тот старый негодяй, что у меня когда-то амулет утащил. Я как сюда попал, не в себе был и драться ко всем лез, кто на меня нападал. А нападали все. И вот в одной такой заварушке с меня сдернули шнурок, на котором висел амулет. Вот, сегодня я его вернул.
