С Юлией мы пересекались несколько раз и на факультете, и на кафедре, но возможности поговорить подробнее не было пока ни у нее, ни у меня. Звонить же ей домой я, честно говоря, пока не решался.

В один из дней я пришел на кафедру для встречи с научным руководителем коим как известно у меня числился доктор исторических наук, профессор Дмитрий Олегович Пашкевич.

Пашкевича еще не было. Зато я узрел Заварзину которая сидела в кресле у окна и читала свежий номер “Огонька”. Я подошел к ней, поздоровался, а затем наклонившись сказал вполголоса:

— Надо поговорить. Когда тебе удобно?

Юлия бросила взгляд на свои изящные золотые часики и сказала:

— У меня сейчас пара, семинар. Но после него я в принципе свободна.

— Вот и замечательно. Я тут побеседую с Пашкевичем и подожду тебя на кафедре. Идет?

— Хорошо, — ответила мне Заварзина и тут открылась дверь и на кафедру вошел Пашкевич.

— Здравствуйте коллеги! с порога, широко улыбаясь произнес Пашкевич, — здравствуйте Юленька! Вы как всегда прекрасны! Здравствуйте Саша! Всегда приятно видеть молодежь! — Пашкевич смотрел на Заварзину и масляно улыбался при этом.

Через полтора часа я наконец дождался окончания пары и прихода Юлии. Мы переглянулись, я вполголоса сказал Заварзиной, что подожду ее на улице и попрощавшись с коллегами покинул кафедру.

Минут через двадцать Юлия вышла из здания факультета. Я подошел к ней и кивнув головой на снующих по факультетскому двору людей произнес.

— Слушай, здесь по — моему не очень удобно говорить. Пойдем в сквер. Там и поговорим.

Заварзина утвердительно кивнула мне головой, мы вышли со двора, перешли улицу и направились к расположенному неподалеку большому скверу с фонтаном. По пути я купил два пломбира, один протянул Заварзиной, она, взяв его кивнула головой в знак благодарности.

В сквере несмотря на будний день было довольно много народа причем не только пенсионного возраста. Тем не менее свободная лавочка нашлась, причем стояла она немного на отшибе, что безусловно было мне только на руку.

Юлия села на лавочку, лизнула пломбир и произнесла томным голосом, — мм. самое вкусное в мире мороженное! И тут же без паузы спросила меня, — так, о чем Саша, ты хотел поговорить со мной?

Я присел рядом и спросил несколько недоуменно:

— А почему это мороженное самое вкусное в мире?

— Не обращай внимания. Просто поток сознания. Так какой разговор у тебя ко мне?

Знаешь, а я прочитал роман Кинга. Ну тот который в “Иностранной литературе” напечатали.

— “Мертвую Зону?” Ну и как тебе Кинг?

— Знаешь интересно. Во всяком случае я раньше ничего подобного не читал. И наводит на некоторые мысли.

— Да Кинг очень талантливый писатель. Полагаю, что скоро у нас его будут издавать больше. Но ты что же позвал меня сюда, чтобы обсудить, так сказать, тет-а-тет творчество Стивена Кинга?

— Нет. Вернее не только.

— А зачем тогда?

— Ну начнем с того, что мне показалось, что тогда ты не случайно в разговоре со мной упомянула этот роман. Ты упомянула его со смыслом.

— И с каким же? — Юлия с иронией посмотрела на меня. — По-моему, Саша, ты ищешь скрытый смысл там, где его нет и быть не может. Мне просто понравилась эта книга и при случае я рекомендовала ее тебе. Какой тут может быть скрытый смысл?

— Действительно никакого. — Я повернулся к ней лицом и посмотрел прямо в ее глаза. — Никакого. Если сбросить со счетов всю ту не очень обычную ситуацию, в которой мы находились тогда.

— Ах ты об этом! В принципе ты прав. Ситуация действительно была не очень обычная. По крайней мере для тебя.

— А для тебя?

— Ну знаешь, — Заварзина сделала не определенный жест рукой, — поскольку такие вещи происходят все же не каждый день, то привыкнуть к ним вряд ли получится. По крайней мере для этого нужно время. Может быть значительное.

— Знаешь, на следующее утро, после того странного происшествия в котором мы оба приняли участие, я подумал, что все это было каким-то изощренным розыгрышем или инсценировкой, организованной тобою с не понятными для меня целями. Я понимаю мысль совершенно нелепая, но и твое объяснение того, что произошло с нами, в чем по твоей просьбе я принял участие было немногим лучше. Я даже съездил туда к тому дому, поднялся на четвертый этаж, стучал и звонил в сорок девятую квартиру, мне правда никто не открыл, потом расспросил бабушек у подъезда…

— И что? К какому выводу ты пришел? — перебила меня Юлия.

— Что это не розыгрыш и не инсценировка. Во всяком случае по моим данным у тебя нет таких возможностей что бы организовать нечто подобное. Да и мотив совершенно не ясен. Зачем бы тебе организовывать подобное мероприятие, да еще с моим участием? С какой такой целью?

— Ну слава Богу! Хорошо, что ты так быстро понял, что я не обладаю возможностями сопоставимыми с возможностями спецслужб. И это все, что ты мне хотел сказать?

Нет. Это скорее всего только пролог. Вступление.

— Саша, что у тебя за привычка растекаться мыслью по древу. Не тяни кота за хвост. Говори самую суть. Короче Склифосовский!

— В общем в тот же день я случайно в центре пересекся с Яриком…

— С кем, кем?

— С Яриком, с Ярославом Гордеевым. Мы посидели в кафе, он пригласил меня, поболтали о том о сем и частности о тебе. Ярик же учился с тобой на одном курсе если ты помнишь.

— Помню конечно. Ярик чудный парень, хотя на мой взгляд несколько простоват и возможно наивен. А Лена его жена очень хорошая женщина. Ярику очень повезло с ней. Но, что это значит “поболтали обо мне”? Алекандр ты что собираешь информацию обо мне? — нахмурилась Юлия.

— Ну “собираю информацию” слишком громко сказано, но кое-что разузнать о тебе пытался, не скрою. Считаю, что имею на это право. Как ты полагаешь?

— И что же рассказал тебе Ярослав, — ловко уклонилась от ответа на мой вопрос Заварзина.

— Ну кое-что интересное я от него узнал. Недаром я говорил про “Мертвую зону” Кинга.

— Саша. Ты опять начал изъяснятся загадочными намеками. Говори прямо, что напел тебе про меня этот оболтус Гордеев!

— А узнал я следующее. Ярик сказал, что он знает не одну, а целых две тебя. И вы обе различаетесь друг от друга как небо и земля. Одна Юлька это та, что была до начала второго курса до той поездки в колхоз, где с тобой, что-то случилось, какая-то болячка в результате которой ты попала на операционный стол. Так та Юлька по словам Ярика была веселая, любившая погулять и избалованная мужским вниманием девчонка. Мечтавшая кстати выйти замуж за дипломата и жить за границей. А вторая после этой операции — полная ее противоположность. Никаких мужиков, учеба на первом плане, выгодные кандидаты в мужья получают от ворот по ворот и так далее.

— Выгодные кандидаты в мужья это ты про этого козла Вадима? — перебила меня Юлия.

— Не только. Ярик говорил еще про какого-то крутого москвича.

— Хорошо информирован Гордеев. Не иначе его папаша сведениями снабжает. Да только мимо кассы все это. Никакие то не кандидаты, а обыкновенные козлы, что один, что другой. Вадик вообще козел в квадрате. Подонок. То у меня в ногах валялся, то угрожал, что, если не дам ему он наймет бандерлогов и они изувечат меня. Да только он не на такую напал. Мне его угрозы до лампочки были. Как и его шмотки, тачки и кабаки. Ни хрена ему не обломилось. — со злостью в голосе ответила Заварзина. — Слюнявый весь, мерзкий как мокрица. — и она брезгливо передернула плечами.

— А не боялась, что он исполнит свои угрозы. Насчет бандерлогов? — подколол ее я.

— Не боялась. Он мало того, что подонок, еще и трус каких поискать. Он мог только над девками глумиться которым целки ломал, а потом бросал и шлюхами славил. Он без родителей, без папаши — торгаша никто и зовут его никак.

— Злая ты, как посмотрю. — Я покачал головой. — Нехорошо это, неправильно.

— Не я такая, жизнь такая, рассеянно ответила Юлия и продолжила, — у тебя все? Конец досье?

— Еще нет. Но как ты вот все это объяснить можешь?