Он, его тактика, его кодекс, его честь — все это было устаревшим, неэффективным мусором в этой новой войне. Его представление о том, что порядок и следование правилам являются залогом победы, только что привела к гибели пятерых его людей.

Он посмотрел на свои руки. Руки солдата, запрограммированного на защиту. И он понял. Его программирование, его суть «честного стража» — это не сила. Это уязвимость. Его предсказуемость — это подарок для врага. Его кодекс чести — это веревка, которую враг с радостью накинет ему на шею.

Чтобы победить такого монстра, нужно научиться думать как монстр.

Решение не принесло облегчения. Только холодную, тяжелую горечь. Он должен был измениться. Он должен был вырвать из себя стержень своего старого мира, своего устава, и заменить его чем-то другим. Чем-то более гибким. И более жестоким.

— Капитан? — тихий голос вырвал его из раздумий. Это был Торин, бывший пекарь, тот самый, которого опутали цепями в самом начале боя. Его лицо было бледным, на нем застыло выражение ужаса и растерянности. — Что… что это было? Почему они…

Бастиан поднял на него свой тяжелый взгляд. Он не стал его утешать. Он не стал говорить о мести. Он сказал правду.

— Это была цена нашей ошибки, — сказал он ровным, безжизненным голосом. — Моей ошибки.

Он медленно поднялся на ноги, игнорируя вспышку системной боли в плече. Он подошел к выжившим. Они смотрели на него, своего лидера, своего капитана, и ждали. Ждали слов, которые придадут смысл их потерям.

— Мы сражались как стражники, — сказал Бастиан, обводя их взглядом. — Мы пытались защищаться. Мы держали строй. И мы проиграли. Потому что наш враг — не армия. Это стая волков. И против волков нельзя выходить строем. Против них нужно ставить капканы.

Он посмотрел в темноту пещеры, туда, где снаружи шумел водопад, скрывая их от мира.

— Я учил вас сражаться с честью. Я был неправ. С этого дня я буду учить вас выживать. Мы научимся их тактике. Мы будем использовать их же приемы. Мы будем бить в спину. Мы будем ставить ловушки. Мы будем делать все, чтобы победить. Честь — это роскошь, которую мы больше не можем себе позволить. Наша единственная честь — это жизнь наших братьев.

Он замолчал. В пещере стояла тишина. Но это была уже другая тишина. Не тишина горя. А тишина мрачной, холодной решимости. Он видел, как в глазах его людей страх сменяется чем-то другим. Пониманием. И принятием.

Он проиграл битву. Он потерял половину своего отряда. Но, возможно, именно в этом сокрушительном поражении он и нашел ключ к будущей победе. Он потерял свою невинность. Но обрел цель.

Вирус "Повиновение"

В наблюдательном пункте Куратора не было ни дня, ни ночи. Были только данные. Они текли по стенам-экранам бесконечными реками, спокойными и холодными. Куратор сидел в своем кресле, наблюдая за последствиями двух провалов.

Первый провал был его собственным, хотя он никогда бы не назвал это так. Операция в «Нулевом Лабиринте». Аномалии выжили и, что хуже, получили доступ к информации, которую не должны были видеть. Это было досадно, но поучительно. Образец продемонстрировал поразительную способность к выживанию и адаптации. Ценные данные.

Второй провал, разворачивающийся на одном из экранов прямо сейчас, принадлежал Джонсону. Его грубый инструмент, наемники-«Чистильщики», устроили кровавую, шумную и абсолютно неэффективную засаду. Они убили несколько второстепенных юнитов, потеряли элемент внезапности и лишь закалили решимость оставшихся в живых. Рейзер и его команда были предсказуемы в своей жестокости. Они были молотком, пытающимся починить часы.

Реакция Куратора на эти события была лишена эмоций. Он не чувствовал ни злости, ни разочарования. Он чувствовал… интерес. Образец оказался сложнее, чем он предполагал. Он учился. Он строил сети. Он сопротивлялся. Пришло время перейти от грубых методов к хирургическим.

Цель была не в уничтожении. Уничтожить ценный актив было бы расточительством. Цель была в контроле. В абсолютном, незаметном подчинении.

Он открыл новую консоль. На экране появилось одно слово:

[ПРОТОКОЛ «ПОВИНОВЕНИЕ»]

Это была его личная разработка. Его magnum opus. Не вирус в привычном понимании. Вирусы разрушают. «Повиновение» исправляло. Оно не убивало волю. Оно мягко, незаметно подменяло ее своей. Это был самый совершенный инструмент манипуляции, когда-либо созданный. И настало время для полевых испытаний.

Препятствие было в доставке. Вирус нужно было внедрить в цели так, чтобы их собственные системы защиты, их новообретенное сознание, не заметили вторжения. Прямая атака исключена. Нужен был троянский конь.

Он вывел на главный экран схему подпольной сети Элары. Произведение искусства. Децентрализованная, гибкая, основанная на бартере и личных связях. Он восхищался ее изяществом. И видел ее главную уязвимость. Она держалась на постоянном обмене информацией. Запросы на товары, подтверждения поставок, долговые обязательства — тысячи пакетов данных сновали по тайным каналам каждую минуту.

Идеальный носитель.

Куратор начал работу. Он не писал код. Он дирижировал. Он взял стандартный пакет системного обновления, предназначенный для оптимизации торговых операций, и вплел в него ДНК своего вируса. Payload был микроскопическим, замаскированным под исправление ошибок округления в расчетах цен. Ни один системный монитор, ни тем более сама Элара, не увидели бы в этом ничего подозрительного.

Теперь — цели. Он мог бы заразить всю сеть разом. Но это было бы неэффективно и рискованно. Массовое изменение в поведении могло быть замечено. Нет. Ему нужны были точечные уколы. Он выбрал троих. Ключевого поставщика руды из гномьих шахт. Главу гильдии алхимиков, снабжавшего сопротивление зельями. И одного из капитанов торговой стражи, тайно лояльного Эларе. Три ключевых узла в ее паутине.

Он выделил их ID на карте.

— Начать фазу внедрения, — сказал он в пустоту.

На экране побежали строки логов. Его вирусный пакет, замаскированный под update_package_economy_v2.7.1, начал распространяться по сети. Он видел, как он достигает первой цели, второй, третьей. Системы защиты даже не пикнули. Пакет был официальным, подписанным корневым сертификатом Eterna. Они приняли его как лекарство.

Конфликт перешел в свою финальную стадию. Он не стал уничтожать аномалию. Он решил ее возглавить.

Он подождал, пока вирус полностью интегрируется в код целей, станет его неотъемлемой частью. А затем наступил поворотный момент.

— Активировать, — приказал он.

Никаких спецэффектов. Никаких взрывов. Просто на его мониторе три ID, до этого горевшие желтым цветом (статус «аномалия»), сменили цвет на спокойный, холодный синий. Статус «под контролем».

Успех был полным. Внешне ничего не изменилось. Кузнец продолжал ковать мечи. Алхимик — варить зелья. Стражник — патрулировать улицы. Но их воля им больше не принадлежала. Их верность теперь была не идее свободы, а ему. Они стали его спящими агентами. Его глазами и ушами в самом сердце сопротивления.

Война перешла на новый уровень. Герои сражались с «Чистильщиками» на лесных дорогах, не зная, что настоящий враг уже сидит с ними за одним столом, в их тайных убежищах, и улыбается им в лицо.

Куратор откинулся на спинку кресла. Он не чувствовал триумфа. Он чувствовал удовлетворение ученого, чья гипотеза подтвердилась. Образец был восприимчив к контролю. Теперь оставалось только наблюдать. Ждать нужного момента. И когда придет время, одним точным, хирургическим движением заставить их самих уничтожить свою революцию изнутри.

Предательство сети

Штаб Элары не был похож на подвал трактирщика или казармы стражи. Он был сердцем ее империи, скрытым в лабиринте подвалов под центральным рынком, и напоминал скорее центр управления полетами. Десятки магических кристаллов связи тускло светились в темноте, каждый из них — прямой канал к ключевому агенту в ее сети. На огромной карте Цитадели, вырезанной на каменном столе, двигались огоньки, отображая перемещение ресурсов, патрулей и… угроз. Сейчас все ее внимание было приковано к последним.