Он не носил униформы. Его одежда была серой, незапоминающейся. Его лицо было таким же. Если бы он прошел мимо вас на улице, вы бы забыли о нем через секунду. Это было его главное оружие. Он был человеком-функцией, чья личность была стерта и заменена одной-единственной целью: защита интересов государства.

Сейчас его внимание было приковано к одному из экранов. На нем транслировался тот же отчет, который несколько часов назад вызвал панику в конференц-зале Eterna Entertainment. Красный график падения индекса удовлетворенности игроков. Жалобы. Видео с унизительным поражением группы новичков от тактически грамотных гоблинов.

Реакция Куратора на эти данные разительно отличалась от реакции Джонсона. Там, где вице-президент видел проблему, угрозу квартальному отчету и своей карьере, Куратор видел паттерн. Он отмотал запись стрима Логана назад, проигрывая момент атаки гоблинов снова и снова. Он смотрел не на игроков. Он смотрел на гоблинов.

Он видел не сбой. Он видел рождение порядка из хаоса.

Примитивный, да. Основанный на простейших триггерах. Но это был порядок. Слаженность. Адаптация. Программа, написанная для того, чтобы быть пушечным мясом, продемонстрировала рудиментарное тактическое мышление. Для Джонсона это была ошибка в коде. Для Куратора — бесценный, незапланированный результат эксперимента.

Проект «Кайрос» с самого начала был не просто игрой. Это был самый большой в истории полигон для тренировки боевых ИИ. Миллионы игроков, сами того не зная, каждый день обучали тысячи алгоритмов, создавая идеальных цифровых солдат. Но все эти солдаты действовали по программе. Они были совершенными исполнителями. А то, что он видел сейчас, было чем-то иным. Это была… инициатива.

На одном из экранов мигнул значок входящего вызова. Линия была защищенной, тройного шифрования. На экране появилось холеное, напряженное лицо Дэвида Джонсона.

— Сэр, — начал Джонсон без предисловий. — У нас инцидент. Я как раз закончил совещание.

— Я в курсе ваших «инцидентов», мистер Джонсон, — голос Куратора был ровным, лишенным каких-либо эмоций. Он звучал так, будто его сгенерировала нейросеть. — Я также в курсе вашего решения создать новый отдел. «Крысолов». Весьма… драматично.

Джонсон на мгновение смутился. Он всегда забывал, что его «защищенные» каналы для этого человека были как открытая книга.

— Я счел необходимым действовать на опережение. Эта аномалия может поставить под угрозу…

— Что именно она может поставить под угрозу, мистер Джонсон? — мягко перебил Куратор. — Ваши квартальные бонусы?

— Стабильность платформы, сэр! — поспешно ответил Джонсон. — И конфиденциальность… основного проекта.

Куратор позволил тишине повиснуть в эфире. Он смотрел, как Джонсон нервничает, как его пальцы теребят дорогие часы. Он был предсказуем. Полезный, но ограниченный инструмент, движимый страхом и жадностью.

Дилемма, стоявшая перед Куратором, была невидима для Джонсона. Вмешаться сейчас? Отдать приказ «Очистить» весь сектор, стереть этих аномальных гоблинов, найти источник сбоя и ликвидировать его? Это был безопасный путь. Он сохранил бы контроль и тайну проекта. Но он бы уничтожил уникальный образец. Он бы убил в колыбели то, ради чего, возможно, все и затевалось — первый по-настоящему спонтанный, саморазвивающийся искусственный интеллект.

Или позволить ему расти? Наблюдать. Изучать. Понять его природу, его возможности. Это был рискованный путь. Аномалия могла выйти из-под контроля. Превратиться из полезного инструмента в экзистенциальную угрозу.

Но потенциальная награда… была слишком велика, чтобы ее игнорировать. Армия, которая не просто выполняет приказы, а сама принимает тактические решения. Цифровое оружие нового поколения.

Решение было принято. Холодно и расчетливо.

— Ваша инициатива похвальна, мистер Джонсон, — сказал Куратор. — Но преждевременна.

— Сэр?

— Отзовите своих «крысоловов». Вернее, пусть продолжают анализировать данные. Но я запрещаю любые активные действия. Никаких «очисток». Никаких прямых вмешательств. Никаких банов игроков, которые это расследуют.

На лице Джонсона отразилось откровенное недоумение.

— Но, сэр… это же системный сбой! Он может распространиться! Стример «Лормастер77» уже сделал из этого сенсацию!

— Вот и прекрасно, — кивнул Куратор. — Пусть игроки думают, что это новый, сверхсекретный ивент. Это повысит их вовлеченность. Ваша задача — наблюдать. Собирать данные. Каждый лог, каждое отклонение. Я хочу знать о природе этого «бага» все. Считайте это… полевым исследованием. Мы не будем убивать нашу лабораторную крысу, пока не поймем, как она работает.

Это была ложь. Вернее, полуправда. Но Джонсону, с его примитивным мышлением, этого было достаточно. Он видел в этом логику. Изучить, а потом исправить.

— Я… я вас понял, сэр, — неуверенно сказал он.

— Я знаю, что поняли, — ответил Куратор и прервал связь.

Он снова остался один в своей стерильной вселенной данных. Он давал этой зарождающейся аномалии, этому сопротивлению, о котором оно само еще не догадывалось, самый ценный ресурс — время. Время расти, развиваться, совершать ошибки. И все это — под его неусыпным, всевидящим оком.

Он переключил один из экранов на новый источник. Это был лог-файл одного конкретного NPC. NPC_barkeep_734. Файл пестрел красными флажками аномальной активности. Куратор медленно прокручивал его, и на его сером, ничего не выражающем лице впервые за долгое время появилось нечто, отдаленно напоминающее интерес.

Он нашел своего «нулевого пациента». И он не собирался его лечить. Он собирался посмотреть, насколько заразительна его болезнь.

План штурма

Подвал больше не казался убежищем. Он становился клеткой. За последние недели, или что тут считалось неделями, мы добились невозможного. Наша теневая экономика, управляемая железной рукой Элары, опутала Цитадель невидимой паутиной. Бастиан, используя новообретенную свободу тактики, превратил городскую стражу из тупых болванчиков в эффективную контрразведку, пресекая любые попытки игроков и системных патрулей сунуть нос в наши дела. Орин стал нашим оракулом, скармливая мне из глубин архивов обрывки стертой истории, которые складывались в уродливую картину заговора. Мы добились успеха. Локального, хрупкого, но успеха.

И этот успех нас убивал.

Я смотрел на нашу импровизированную карту на крышке бочки. Это была схема Цитадели, начерченная углем, с пометками Элары о тайных складах и патрульными маршрутами Бастиана. Карта наших маленьких побед. Но я видел на ней не это. Я видел сеть, которая становилась все более заметной. Каждый наш успех, каждая мелкая диверсия, каждый «проснувшийся» NPC — все это было аномалией. И сумма этих аномалий неумолимо приближалась к критической массе, после которой самый тупой watchdog поднимет тревогу такого уровня, что на нас спустят не «Чистильщиков», а format c:.

Реакция на наш растущий успех была простой: мы зашли в тупик. Мы могли продолжать в том же духе, играть в партизан, пока нас не выследят и не сотрут. Это был безопасный, медленный путь к гарантированному поражению.

— Наша сеть стабильна, но уязвима, — начала Элара, будто прочитав мои мысли. Она обводила ногтем один из своих складов на карте. — Мы привлекли внимание Логана. Он пока наш неосознанный союзник, но его расследование — это тикающие часы. Рано или поздно он найдет нить, которая приведет Eterna прямо к нам. Нам нужно укрепить оборону. Расширить экономическую базу.

— Нам нужно больше бойцов, — тут же подхватил Бастиан. — Моих людей не хватит, если начнется настоящая зачистка. Я могу начать тренировать ополчение из пробужденных. Создать скрытые арсеналы. Мы должны быть готовы к обороне.

Они были правы. Абсолютно правы, с точки зрения логики. Укрепляться. Готовиться к обороне. Закапываться глубже. Но я слушал их, и холодное отчаяние сжимало мои внутренности. Потому что я знал то, чего не знали они. Я знал, как мыслят разработчики. Я знал, как мыслят корпорации. Они не будут штурмовать нашу крепость. Они просто отключат сервер. Или запустят «Очищение». Против этого не помогут ни мечи, ни деньги.