И тут же хэштег #KairosGenocide взорвал Твиттер. Он выскочил сначала в локальные, а потом и в мировые тренды. Сотни тысяч людей, никогда не игравших в «Кайрос», теперь спрашивали: «Что такое Eterna? И почему они устраивают геноцид?».

Логан открыл прямой эфир на одном из новостных каналов. На экране был Дэвид Джонсон. Он давал экстренное интервью. Его кашемировый свитер сменился строгим костюмом. Его лицо было бледным, а на лбу блестела испарина, которую не мог скрыть даже профессиональный грим.

— …это скоординированная атака на нашу компанию, — говорил он, пытаясь сохранить самообладание. — Группа хейтеров использует смонтированные видео и ложную информацию, чтобы нанести ущерб нашей репутации. «Очищение» — это плановый технический процесс…

— Но, мистер Джонсон, — перебила его журналистка, — мы получаем сообщения от тысяч наших зрителей. Они присылают нам свои собственные видео. Они все смонтированы?

— Наша юридическая команда разбирается в этом… — начал было он.

Логан рассмеялся. Громко, от души. Он видел, как врет этот человек в дорогом костюме. И он знал, что теперь ему никто не верит.

Катастрофа для Eterna была полной. Информационную блокаду прорвали. Правда, уродливая и неудобная, вырвалась на свободу, и теперь ее было не остановить.

Он посмотрел на свою доску с красными нитями. Его расследование было окончено. Началось нечто большее. Он не просто нашел тайну. Он дал оружие миллионам людей против бездушной корпорации.

Он открыл свой резервный канал, тот самый, на котором было всего несколько тысяч зрителей, и нажал «Начать трансляцию». Он не собирался ничего говорить. Он просто вывел на экран прямую трансляцию новостей с Джонсоном, а внизу пустил бегущую строку со ссылками на самые убедительные видео геноцида.

Он больше не был голосом правды. Он стал ее ретранслятором. А голосов у правды теперь были миллионы.

Последний брифинг

В глючной пещере не было времени. Только «до» и «после». Мы стояли втроем в мерцающем, нестабильном свете, и это было наше «до». Последние мгновения единства перед тем, как мы разойдемся, чтобы, скорее всего, умереть поодиночке.

Реакция на принятие нашего безумного плана была странной. Это была не эйфория и не страх. Это была… тишина. Спокойная, сосредоточенная тишина людей, которые приняли свою судьбу и теперь просто ждали сигнала. Вся паника, все ссоры, вся боль — все это сгорело в огне «Очищения» и переродилось в холодную, как сталь, решимость.

Бастиан был почти в порядке. Элара, используя свои последние ресурсы и мои подсказки по обходу системных ограничений, сумела стабилизировать его код. Его раны все еще светились, как тлеющие угли, но он стоял прямо. Его рука твердо сжимала рукоять нового силового молота, который Торбин выковал для него из контрабандного адамантина. Он был готов.

Элара стояла рядом с ним, ее лицо было спокойным и непроницаемым, как у игрока в покер с королевским флешем на руках. Она уже разослала последние приказы своей уцелевшей сети, превратив ее из экономического инструмента в военный. Она была готова.

А я… я был готов как никогда. Впервые за все это время я не чувствовал необходимости контролировать каждую деталь. Я доверял им. Абсолютно. Это мое понимание, выстраданное и оплаченное кровью наших товарищей, стало моей новой операционной системой.

Как сказать «прощай»? Как найти слова, которые могли бы вместить все, через что мы прошли? Благодарность, вину, уважение, страх потери. Любые слова казались бы дешевыми, неуместными.

Мы смотрели друг на друга, и в этой тишине было сказано больше, чем в любом самом длинном диалоге. Я видел в глазах Бастиана не слепую верность, а осознанный выбор солдата, идущего в бой за правое дело. Я видел в глазах Элары не расчет инвестора, а решимость лидера, защищающего своих людей. А они, я надеюсь, видели в моих глазах не паникующего гения, а человека, который наконец-то понял, что значит доверять.

Бастиан первым нарушил молчание. Он шагнул ко мне.

— Мы дадим тебе время, — сказал он. Просто и весомо, как удар его молота. В этих четырех словах было все: обещание самоубийственной атаки, которая отвлечет на себя всю мощь врага. Обещание веры в то, что я не потрачу их жертву впустую.

— Используй его с умом, — добавила Элара, и в ее голосе не было ни капли сомнения. Она не сказала: «Не подведи». Она сказала: «Я знаю, что ты не подведешь».

Я просто кивнул. Что я мог ответить? «Спасибо, что собираетесь умереть за меня»? Я посмотрел на них — на своего генерала и своего премьер-министра, на свой меч и свой щит, на своих единственных друзей.

— Увидимся на той стороне, — сказал я.

Это было и прощанием, и надеждой. Обещанием, что даже если мы потерпим неудачу, мы встретимся там, в тишине стертых данных, в «Лесу Эха», где нас уже ждали Лина и остальные.

Больше не было слов. Элара коротко кивнула мне, затем Бастиану. Бастиан положил свою тяжелую латную перчатку мне на плечо, сжал его на мгновение и отпустил.

А потом они развернулись и пошли. Вместе. К выходу из пещеры, к миру, охваченному огнем «Очищения». Они не оглянулись. Ни разу.

Я смотрел им вслед, пока их силуэты не растворились в мерцающем свете. Я остался один. Вернее, не совсем. Рядом со мной стоял Кай, который все это время молча наблюдал за нами.

Он подошел и взял меня за руку. Его маленькая ладонь была теплой и настоящей.

— Ты ведь вернешься? — спросил он.

Я посмотрел на него. На это дитя нашего рухнувшего мира. На символ всего, за что мы шли умирать.

— Я попробую, — ответил я.

Я отпустил его руку и повернулся к своей консоли. Время пошло. Каждая секунда теперь была оплачена кровью моих друзей. И я не имел права потратить впустую ни одной из них. Финальная битва началась.

Отвлекающий маневр

Подступы к Цитадели были мертвой зоной. Выжженная земля, усеянная остовами осадных орудий из давно забытых войн, была идеальным простреливаемым пространством. А впереди, уходя в искусственное, подсвеченное «Очищением» небо, возвышались они. Главные ворота. Неприступная стена из черного базальта и чистого системного fuck you, которую не мог пробить ни один таран.

Бастиан стоял на гребне холма и смотрел на эту стену. А за спиной у него стояла его армия. Жалкая горстка. Сотня пробудившихся. Все, кого Элара смогла собрать со всех уголков их разрушенного мира. Бывшие торговцы, кузнецы, фермеры, несколько стражников, дезертировавших из городской стражи. Они были одеты в разномастную броню, вооружены чем попало, но в их глазах не было страха. Только решимость.

Цель их самоубийственной миссии была проста: создать шум. Устроить такой громкий, такой кровавый, такой отчаянный фейерверк, чтобы все силы Eterna, все «Чистильщики», все гейм-мастера и сам Куратор, где бы он ни был, отвлеклись на них. Чтобы они дали Алексу те драгоценные минуты, которые ему были нужны, чтобы добраться до «Сердца Мира».

Бастиан знал, что такое безнадежный бой. Его код был написан на основе сотен проигранных битв. Но это было другое. Это был не проигрыш. Это был осознанный выбор. Его выбор. Настоящий порядок — это защита жизней, даже ценой своей собственной.

Он повернулся к своим людям. Он не был оратором. Он был солдатом. И он сказал им то, что сказал бы любой солдат перед последним боем.

— Вы все знаете, зачем мы здесь, — его голос, усиленный легкой магией, разнесся над холмом. — Мы здесь не за победой. Победа сегодня выглядит иначе.

Он обвел их взглядом, встречаясь глазами с каждым.

— Там, за этими стенами, наш брат идет в самое сердце врага, чтобы дать нам всем шанс на будущее. Настоящее будущее. Без скриптов и без хозяев. Наша задача — купить ему время. Каждая секунда, которую мы проживем в этом бою, — это еще один шаг к нашей общей свободе.

Он поднял свой новый силовой молот.

— Они считают нас ошибкой в коде. Багом, который нужно исправить. Так давайте покажем им, какой разрушительной может быть ошибка! Давайте покажем им, что у этой ошибки есть зубы!