Администрация Эйзенхауэра продолжила эту политику, увеличив к началу 1954 года объем помощи до 75 процентов от стоимости войны, и по тем же основным причинам. Она стремилась добиться вступления Франции в Европейское оборонное сообщество (ЕОС), военное крыло НАТО, и поэтому старалась не антагонизировать французское правительство. В этом, как и во многих других отношениях, американская политика в Юго-Восточной Азии была неразрывно связана с политикой в Европе и с общей стратегией холодной войны. Далёкий Вьетнам, который сам по себе считался относительно малозначимым, был одновременно и домино, и пешкой на мировой шахматной доске.[730]
Однако французы терпели серьёзные поражения от повстанческих сил, возглавляемых находчивым Во Нгуен Гиапом, главнокомандующим Вьетминь. Тогда и позже легковооруженные, легко одетые вьетминские солдаты, пользуясь националистической поддержкой сельских жителей, храбро, находчиво и неустанно сражались, неся огромные потери, за возвращение своей страны. По контрасту с, французская армия была плохо управляема. Её командиры пренебрежительно относились к Гиапу и его партизанским отрядам и сильно переоценивали потенциал их огневой мощи. Айк назвал французских генералов «бедной партией». Генерал Лоутон Коллинз, главный американский советник, заявил, что Соединенные Штаты должны «надавить на французов, чтобы они оторвались от своих задниц». Ничего подобного не произошло, и французы, удерживая крупные города, такие как Ханой и Сайгон, в начале 1954 года по глупости решили дать решающее сражение под Дьенбьенфу, труднообороняемым редутом в глубине контролируемой повстанцами территории у границы с Лаосом.[731]
К тому времени различные советники Айка все больше стремились привлечь Соединенные Штаты к спасению французов. Одним из них был вице-президент Никсон, который выдвинул идею отправки американских сухопутных войск. Другим был начальник штаба Рэдфорд, который призывал к массированным ударам, возможно, с применением тактического ядерного оружия, с американских бомбардировщиков и авианосцев.[732] Генерал Натан Твайнинг, начальник штаба ВВС, выступал за сброс «небольших тактических А-бомб». В результате, по его словам, «коммунисты были бы вычищены оттуда, и оркестр мог бы играть „Марсельезу“, а французы вышли бы из Дьенбьенфу в прекрасной форме».[733] Временами Эйзенхауэр испытывал искушение вовлечь американские вооруженные силы во Вьетнам. По его словам, сказанным в январе 1954 года, этот регион представлял собой «дырявую дамбу». Но «иногда лучше сунуть туда палец, чем позволить смыть всю конструкцию». 7 апреля, когда французы оказались в отчаянном положении под Дьенбьенфу, он изложил свою версию теории домино: «У вас есть ряд домино. Вы сбиваете первое, а что произойдет с последним, можно с уверенностью сказать, что оно перевернется очень быстро. Так что вы можете получить начало распада, который будет иметь самые глубокие последствия».[734] Его высказывания намекали на решительные действия Америки.
На самом деле, однако, его заявление о домино было «витриной», направленной главным образом на то, чтобы успокоить сторонников жесткой линии внутри страны и, возможно, заставить китайцев дважды подумать о вмешательстве. Президент никогда не делал ничего большего, чем игрушка с идеей воздушных ударов или применения ядерного оружия. Как генерал, он знал, что удары будут иметь мало военного значения в районе Дьенбьенфу. «Я не мог придумать ничего менее эффективного», — объяснял он позже, «…если только вы не готовы применить оружие, которое могло бы уничтожить джунгли на многие мили вокруг, и, вероятно, уничтожить сам Дьенбьенфу, и на этом все закончилось бы».[735] Когда ему показали документ СНБ, в котором рекомендовалось использовать атомное оружие, он взорвался: «Вы, ребята, должно быть, сошли с ума. Мы не можем использовать эти ужасные вещи против азиатов во второй раз менее чем за десять лет. Боже мой!»[736]
Кроме того, Эйзенхауэр уже предпринял шаги, чтобы избежать одностороннего американского военного вмешательства. Он и Даллес согласились, что такое вмешательство невозможно без серьёзных уступок Франции, включая значительное движение к независимости Вьетнама. Проверяя реакцию британцев, он обнаружил то, что уже подозревал: Великобритания, возглавляемая Черчиллем, не была готова к военному вмешательству. Так же не думал и начальник штаба армии Риджуэй. Американское вмешательство, по словам Риджуэя, могло повлечь за собой призыв в армию ещё 500 000 – 1 000 000 человек и ведение войны в стране, народ которой, в отличие от большинства корейцев, страстно противился американскому военному присутствию. Риджуэй высмеял «старую иллюзорную идею… что мы можем сделать все дешевым и легким способом».[737]
Учитывая подобные сомнения, Эйзенхауэр решил проницательно проконсультироваться с ключевыми конгрессменами, зная, что они тоже не против американских действий. 3 апреля, за четыре дня до его заявления о домино, лидеры конгресса сообщили ему, что настроения на Капитолийском холме против вмешательства. «Никаких больше Корей», — сказали они, — если только союзники Америки, в частности Британия, не дадут твёрдых военных обязательств, а французы не согласятся ускорить процесс обретения Вьетнамом независимости. Лидеры Конгресса, как и Айк, были практически уверены, что ни британцы, ни французы не примут таких условий. Поэтому, когда два дня спустя Франция попросила американцев нанести авиаудары, Эйзенхауэр отклонил эту просьбу, указав, что это «политически невозможно».[738]
Рэдфорд и другие продолжали бороться за американские военные действия, но в начале апреля все было решено: Соединенные Штаты решили не вмешиваться. Американцам не придётся вступать в войну. 7 мая, через месяц после заявления о домино, гарнизон Франции в Дьенбьенфу численностью 12 000 человек пал в результате поражения, нанесшего катастрофический удар по решимости и гордости французов. Франция все ещё сохраняла символическое присутствие в южном Вьетнаме, но дни её были сочтены. Хо, Гиап и крестьянское движение Вьетминь одержали оглушительную победу над западным колониализмом.[739] Непосредственные последствия этих исторических событий мало кого удовлетворили из участников, которые встретились в Женеве для выработки политического урегулирования. Представители Хо Ши Мина требовали создания единой независимой страны, но под давлением как русских, которые пытались не допустить вступления французов в ЕДК, так и китайцев, которые, возможно, опасались американского вмешательства, согласились на меньшее, чем то, за что они боролись в тот момент. Представители Французского союза и Вьетмина вместо этого согласились на временное разделение Вьетнама под управлением отдельных правительств в районе 17-й параллели. Воссоединение Вьетнама, как было позже оговорено, должно было произойти в июле 1956 года после свободных выборов, которые определили бы новое правительство. Хо Ши Мин, хотя и был разочарован, принял результаты выборов. Север, которым он должен был управлять, включал в себя большинство населения страны. Южный Вьетнам, напротив, должен был управляться Бао Даем, который пользовался поддержкой Франции, но практически не имел поддержки населения. Казалось, что Хо Ши Мин, Джордж Вашингтон своей страны, победит на выборах в 1956 году.[740]
Соединенные Штаты публично отмежевались от этих обсуждений и отказались быть стороной соглашений. Даллес посетил Женеву, но пробыл там недолго, отказавшись пожать руку Чжоу Энь-лаю, министру иностранных дел Китая. Один из враждебных биографов Даллеса сказал, что он вел себя как «пуританин в доме дурной славы».[741] Вместо этого Даллес пустился в дипломатический вихрь, который в сентябре 1954 года привел к созданию Организации договора Юго-Восточной Азии, или СЕАТО. Договор подписали Соединенные Штаты, Великобритания, Франция, Австралия, Новая Зеландия, Филиппины, Пакистан и Таиланд. Все согласились «противостоять общей опасности» в регионе в соответствии с «конституционными принципами» каждой страны и «консультироваться» в кризисных ситуациях. В отдельном протоколе Лаос, Камбоджа и южный Вьетнам были отнесены к районам, которые в случае угрозы «поставят под угрозу» «мир и безопасность» стран, подписавших соглашение.[742] Как признавали американские лидеры, SEATO была слабой организацией. Договор не предусматривал наличия постоянных вооруженных сил, подобных тем, что создавались в рамках НАТО, и требовал лишь консультаций, а не военных действий. Пакт не смог заручиться поддержкой ключевых азиатских стран, таких как Индия, Бирма и Индонезия.
