Напряженная обстановка в Голливуде также свидетельствовала об особой тревоге, которую американские институты испытывали по поводу коммунизма в годы Корейской войны. Отчасти благодаря нападкам HUAC в 1947 году, сговорчивые студии уже выпустили несколько фильмов с явно антикоммунистической тематикой. Среди них были «Железный занавес» (1948) и «Красная угроза» (1949). С началом войны антикоммунистическая тематика на съемочных площадках стала более популярной: один историк насчитал около 200 таких фильмов, снятых в период с 1948 по 1953 год, большинство из них — после 1950 года.[583] Среди них — «Я женился на коммунистке» (1950), «Я был коммунистом для ФБР» (1951), «Рука с кнутом» (1951), «Красный снег» (1952) и «Мой сын Джон» (1952). Многие из коммунистов, изображенных в этих фильмах (немногие из которых имели хорошие кассовые сборы), были неряшливыми, без юмора, женоподобными и зловещими. Они занимались шпионажем и вербовкой в ряды партии, а при необходимости убивали патриотически настроенных граждан, которые вставали у них на пути.[584] Другой растущий жанр кино, научная фантастика, также пытался сыграть на антикоммунистических эмоциях во время и после войны. После таких фильмов, как «Когда сталкиваются миры» (1951) и «Война миров» (1953), «научно-фантастические фильмы» становились все более популярными в 1950-х годах. Многие из этих фильмов не нуждаются в глубоком анализе. Другие, такие как «Они» (1953) и «Вторжение похитителей тел» (1956), были по-настоящему страшными, вызывая страх перед монстрами — возможно, мутациями, возникшими в результате атомных испытаний. Общие темы научно-фантастических фильмов — борьба «хороших» ученых и государственных чиновников с опасными заговорщиками, инопланетянами или монстрами из «другого мира». То, что человек получал от таких сюжетов, несомненно, варьировалось; если мы и знаем что-то из взрыва культурного анализа в наше время, так это то, что многие люди приходят к собственным выводам о том, что они видят, читают и слышат. Тем не менее, некоторые из этих фильмов несли в себе консервативный подтекст: остерегайтесь людей, которые отличаются от вас; вещи (и люди) могут быть не такими, какими кажутся; доверяйте авторитетам; будьте осторожны во всём, что вы говорите и делаете; защищайтесь от врагов и заговорщиков.[585]
Либералы и левые в Голливуде должны были быть особенно осторожны после начала войны в Корее. Некоторые актеры, режиссеры и техники потеряли работу в военные годы; по одной из оценок, к середине 1950-х годов их число составило 350 человек.[586] Попавшие в чёрный список сценаристы прибегали к использованию псевдонимов. Особой мишенью «красных охотников» был Чарли Чаплин британского происхождения, который возмущал консерваторов как тем, что был замешан в судебном процессе по делу об установлении отцовства, так и тем, что поддерживал ряд левых идей. Один из его фильмов, «Месье Верду» (1947), был изъят из проката после того, как Американский легион выразил протест против его пацифистского послания. Новый фильм 1952 года, Limelight, вышел в прокат лишь в нескольких американских городах. Когда в сентябре 1952 года Чаплин отправился в поездку за пределы США, правительство самовольно аннулировало его разрешение на въезд в страну, пока он не согласился пройти тщательную проверку своих политических убеждений и морального поведения. Отказавшись это сделать, Чаплин остался в изгнании, пока не вернулся в 1972 году, чтобы получить специальный «Оскар». Он умер в Швейцарии в 1977 году.[587]
Вмешательство Министерства юстиции в дело Чаплина подчеркнуло, что правительственные действия по-прежнему играют важную роль в разжигании антикоммунистического пламени. Как и прежде, фанатики на Капитолийском холме оказались готовы к бою. Взяв Корею в качестве дела номер один о коммунистическом заговоре, Маккарти и другие инициировали тридцать четыре отдельных расследования влияния коммунистов внутри страны во время работы Конгресса 1951–52 годов и пятьдесят одно в 1953–54 годах. Вопрос борьбы с коммунизмом был настолько политически популярен, что 185 из 221 представителя GOP, избранных в 1952 году, обратились к лидерам республиканской палаты с просьбой назначить их членами HUAC в новом Конгрессе.[588]
Одним из самых эффективных антикоммунистов в Конгрессе был Патрик Маккарран, консервативный сенатор-демократ из Невады. Маккарран занимался бизнесом и, будучи членом партии большинства до 1953 года, добился результатов. В 1950 году он привел к принятию Закона о внутренней безопасности (также называемого Законом Маккаррана), который требовал от коммунистов и других «подрывных» групп регистрироваться у генерального прокурора. Совету по контролю за подрывной деятельностью (SACB) были предоставлены широкие полномочия по выявлению таких групп. Закон запрещал лицам, входящим в такие группы, занимать государственные или оборонные должности или получать паспорта; запрещал въезд в США иностранцам, которые когда-либо состояли в коммунистической или других тоталитарных партиях или выступали за насильственную революцию; разрешал задерживать обвиняемых шпионов и диверсантов во время чрезвычайного положения, объявленного президентом.
Трумэн решительно выступил против этого закона, назвав его «величайшей опасностью для свободы прессы, слова и собраний со времен Закона о подстрекательстве 1798 года».[589] Гражданские либертарианцы также осудили этот закон, главным образом из-за широких полномочий, которыми он наделял НКВД. Тем не менее демократический Конгресс не только одобрил закон, но и преодолел вето Трумэна, наложенное им в сентябре 1950 года, голосами 286 против 48 в Палате представителей и 57 против 10 в Сенате.[590] Благодаря судебному разбирательству с коммунистической партией закон не был введен в действие, но он поставил левые и либеральные группы в положение обороняющихся и оставался в силе в течение многих лет. Он с особой ясностью продемонстрировал двухпартийную политическую привлекательность антикоммунизма в год выборов 1950 года, когда шла Корейская война.
В 1951 году Маккарран нанес новый удар, на этот раз поручив своему подкомитету по внутренней безопасности провести расследование в отношении «китайских рук» в Госдепартаменте, которые «потеряли» Китай. Почувствовав давление, Трумэн в апреле 1951 года ужесточил процедуры лояльности/безопасности, возложив на государственных служащих большее бремя доказательств. Джон Стюарт Сервис, эксперт по Китаю, прошел восемь отдельных расследований, прежде чем был признан рискованным и уволен Ачесоном в декабре. Другой «рука Китая», Джон Картер Винсент, был обвинен в риске лояльности в 1951 году и уволился из Госдепартамента. К 1954 году большинство ведущих сотрудников китайского отдела были уволены с государственной службы, тем самым лишив правительство Соединенных Штатов тех знаний о Китайской Народной Республике, которые оно ранее могло получить.[591]
Следующим успехом Маккаррана в 1952 году стал закон Маккаррана-Уолтера. Этот закон был либеральным в одном отношении: он отменял законодательство тридцатилетней давности, которое исключало азиатских иммигрантов из Соединенных Штатов, заменяя его небольшими квотами, и отменял расовые требования к гражданству, которые также использовались для дискриминации азиатов. В остальном закон Маккаррана-Уолтера был оскорбителен для либералов и для Трумэна, который наложил на него вето. Он сохранил существующую систему иммиграции по «национальному происхождению», по которой дискриминировались некоторые группы населения, в основном юго-восточные европейцы и евреи. Он также расширял полномочия генерального прокурора по депортации иностранцев, которые считались подрывными. Конгресс вновь преодолел вето Трумэна.[592]
