В 1945 году Соединенные Штаты стали более городской нацией, чем в начале века. По данным Бюро переписи населения, в 1950 году 96,5 миллиона человек, или почти две трети населения, жили в «городских» районах. Но по этому определению «городскими» считались все населенные пункты, в которых проживало 2500 и более человек. В местах с 10 000 и более жителей проживало 73,9 миллиона человек, то есть менее половины всего населения. А в населенных пунктах с населением 50 000 человек и более — 53,3 миллиона, чуть больше трети населения. Во многих городах и деревнях вязы все ещё стояли в величественной мощи, ещё не уничтоженные морозом. Большинство американских городов представляли собой архитектурные фасады, в которых было много каменной кладки и мало алюминия или стекла. Лишь в некоторых из них, таких как Нью-Йорк и Чикаго, в центре возвышались небоскребы. Пригороды давно окружали крупные города, но в 1930-х и начале 1940-х годов здесь было относительно мало жилых домов, и фантастическое разрастание пригородов началось только к середине 1940-х годов. Как в культурном, так и в демографическом плане Соединенные Штаты во многом оставались миром ферм, маленьких городков и городов скромных размеров — мест, где соседи знали друг друга и где люди гордились своей местностью. Почта приходила в дома дважды в день.

Многие аспекты повседневной жизни большинства американцев мало изменились в период с начала 1930-х до середины 1940-х годов — годы депрессии и войны. В 1945 году было зарегистрировано 25,8 миллиона автомобилей, то есть почти по одному на каждого третьего взрослого. Но это было всего на 2,7 миллиона машин больше, чем в 1929 году, когда людей было на 18 миллионов меньше. Немногие американцы в 1945 году, как и в 1929-м, осмеливались путешествовать по воздуху; если у них не было машины, они ездили на автобусе или поезде, либо оставались дома. Большинство по-прежнему употребляли блюда «американской» кухни: жаркое, жареных цыплят, гамбургеры, картофель фри, кукурузу, помидоры, пироги и мороженое.[20] Люди не часто выходили из дома, а телевизионный ужин появился только в 1954 году. Американцы одевались в одежду из натуральных волокон, которая требовала глажки и сильно мялась в жару. Деловые и профессиональные мужчины всегда носили на людях пиджаки и галстуки и никогда (кроме случаев игры в теннис) не появлялись в шортах. Почти все, и мужчины, и женщины, носили на улице шляпы. Люди по-прежнему мыслили небольшими суммами: в 1945 году годовой располагаемый доход на душу населения в текущих долларах составлял 1074 доллара. В то время отправка письма стоила три цента, а покупка шоколадки или кока-колы — пять центов. Относительно немногие американцы имели больничную страховку или пенсию от компании, хотя социальное обеспечение начало приносить определенную пользу пожилым людям, имевшим работу. В 1945 году городские семьи тратили на медицинское обслуживание в среднем 150 долларов в год. Все американцы обходились без таких более поздних разработок, как вакцины от полиомиелита, противозачаточные или гормональные таблетки и легальные аборты, и считали само собой разумеющимся, что их дети будут болеть корью, ветрянкой и свинкой.

Молодёжь с жадностью слушала новых популярных певцов, таких как Фрэнк Синатра, но и пожилые американцы тоже: пока ещё не существовало резко выраженной «подростковой» музыки. Песня Ирвинга Берлина «Белое Рождество», представленная в 1942 году, осталась одной из самых продаваемых в истории, а Бинг Кросби, Перри Комо, Розмари Клуни и сестры Эндрюс пели хит за хитом в процветающем бизнесе поп-музыки, который в 1950 году выпустил 189 миллионов записей, что на 80 миллионов больше, чем за пять лет до этого. Музыка в стиле «кантри-энд-вестерн» (больше не называемая «хилбилли») также процветала: Хэнк Уильямс выпустил серию любимых песен с миллионными тиражами, прежде чем умереть от наркотиков и алкоголя на заднем сиденье автомобиля на Новый год 1953 года. Джин Автри, поющий ковбой, возглавил чарты в конце 1950 года с песней «Rudolph the Red-Nosed Reindeer».[21]

До конца 1940-х годов кино оставалось излюбленной формой популярного развлечения: в 1945–1949 годах его посещали от 85 до 90 миллионов человек в неделю. Развлечения оставались довольно скромными, по крайней мере, по сравнению с более поздними стандартами: в конце 1940-х годов было практически невозможно найти обнаженную натуру в фильмах или журналах. Никто в то время не мог предположить, что в популярную культуру войдёт рок-н-ролл, не говоря уже о мире журналов с большими продажами, таких как Playboy (который появился на прилавках в 1953 году со знаменитой центральной фотографией Мэрилин Монро). Один историк заключил: «Соединенные Штаты в 1950 году все ещё имели сходство — хотя и быстро угасающее — с Америкой маленького городка, идеализированной на картинах Нормана Рокуэлла, украшавших обложки популярной газеты Saturday Evening Post».[22]

«КУЛЬТУРА», — писал критик Лайонел Триллинг в 1951 году, — «это не поток и даже не слияние; форма её существования — борьба или, по крайней мере, дебаты — это не что иное, как диалектика». Социолог Дэниел Белл позже развил эту тему культуры как борьбы, утверждая, что в послевоенные годы Соединенные Штаты оставались «буржуазным» обществом, даже когда в них развивалась противоборствующая «модернистская» культура.[23] Их наблюдения актуальны для американского общества и культуры конца 1940-х годов, которые были сложными, разнообразными и изобиловали аномалиями и противоречиями. Соединенные Штаты в эти годы и позже были поразительно плюралистическим обществом, которое делало любое статичное видение, такое как у Нормана Рокуэлла, в значительной степени неуместным.

Начнём с особенно многочисленной и заметной группы: военнослужащих и членов их семей. В общей сложности 16,4 миллиона американцев, подавляющее большинство из которых — молодые мужчины, вступили в ряды вооруженных сил во время Второй мировой войны. Более 12,1 миллиона из них все ещё были в форме в начале августа 1945 года. Это почти две трети всех американских мужчин в возрасте от 18 до 34 лет на тот момент. Молодые, многочисленные, мужчины в культуре, где доминировали мужчины, и стремящиеся наверстать время, «потерянное» во время войны (а для многих и во время Депрессии), вернувшиеся ветераны наложили прочную печать на американскую культуру и общество в 1940-е годы и в последующий период. Их опыт, хотя и варьируется в зависимости от региональных, расовых, классовых и личных обстоятельств, позволяет взглянуть на неоднозначность культуры в послевоенное время.

Большинство этих молодых людей ушли добровольцами или были призваны в армию без лишнего шума. Как и большинство американцев, они были глубоко патриотичны и служили, потому что это был их долг. Многие храбро сражались. Но большинство из них, как показали опросы, не лелеяли идеалистических представлений об уничтожении фашизма или построении смелого нового мира. Один из опросов, проведенных в сентябре 1945 года, показал, что 51 процент американских солдат, все ещё находившихся в Германии, считали, что Гитлер, хотя и ошибся, начав войну, тем не менее сделал для Германии «много хорошего». Более 60% из них относились к немцам «очень благоприятно» или «довольно благоприятно» — примерно столько же, сколько и к французам.[24] Многие американские солдаты также возмущались особыми привилегиями, которыми пользовались офицеры.[25] Газета Stars and Stripes писала: «Кастовая система, унаследованная от Фридриха Великого из Пруссии и британского флота XVIII века, вряд ли подходит для Соединенных Штатов…отношения между аристократией и крестьянством, характерные для наших вооруженных сил, не имеют аналогов нигде в американской жизни».[26]