Удивительный рост автомобильной промышленности способствовал появлению ещё одного мощного двигателя экономического роста — строительства. Часть этого строительства велась в городах, особенно на быстро растущем Западном побережье, где миллионы военнослужащих и их семей открыли для себя благословения жизни в теплую погоду. Часть строительства приходилась на многоквартирные дома или городское общественное жилье для бедных, которое получило скромный толчок благодаря субсидиям Конгресса в 1949 году. Однако в основном строились односемейные дома в пригородах. В 1944 году было построено 114 000 новых односемейных домов. В 1946 году оно выросло до 937 000, а в 1950 году — почти до 1,7 миллиона.[177] В период с 1945 по 1955 год в США было построено около 15 миллионов единиц жилья, что привело к историческому максимуму числа домовладельцев. К 1960 году 60 процентов американских семей владели собственным жильем, в то время как в 1945 году их было чуть меньше 50 процентов.[178]

Правительство во многом способствовало этому буму. Конгресс санкционировал увеличение расходов Федеральной жилищной администрации (FHA) и Администрации по делам ветеранов (VA) на предоставление кредитов на покупку жилья. Условия, которые предлагали эти агентства, были необычайно щедрыми, особенно по сравнению с политикой частных банкиров до войны. Тогда потенциальным покупателям жилья часто приходилось вносить значительные первоначальные взносы, от 50% и более, и выплачивать ипотеку в течение короткого времени, часто десяти лет. FHA и VA произвели революцию в старой системе, предлагая ипотечные кредиты в размере до 90 процентов от стоимости дома и позволяя выплачивать их до тридцати лет. Процентные ставки по ипотечным кредитам обычно составляли от 4 до 4,5 процента. Благодаря VA многие ветераны могли приобретать жилье практически без первоначального взноса. К 1950 году эти два агентства страховали 36% всех новых несельскохозяйственных ипотечных кредитов, а к 1955 году — 41%.[179]

Частные застройщики стремились удовлетворить неутолимый спрос на новое жилье. У некоторых из них были огромные амбиции, как, например, у застройщиков Парк-Фореста под Чикаго: это был запланированный город на 30 000 человек. Но никто из строителей не стал более известным, чем Уильям Левитт, предприимчивый коммивояжер, и его брат Альфред, архитектор. Они были мелкими строителями до Второй мировой войны, когда стали свидетелями фантастического роста производительности труда, связанного с конвейерными технологиями. После войны они применили свой опыт в массовом производстве загородного жилья. Их пиломатериалы поставлялись из купленных ими лесов; они также сами изготавливали гвозди и цемент. Чтобы избежать забастовок, они нанимали рабочих, не состоящих в профсоюзе, и платили им гораздо больше, чем по существующей шкале заработной платы. Левитты объединили рабочих в двадцать семь бригад, каждая из которых выполняла четко определенную задачу. В пиковый момент бригады, используя готовые материалы, включая сантехнические системы, могли возвести дом за шестнадцать минут. Их первый «левит-таун» возник на бывших картофельных полях в тридцати милях от Нью-Йорка, недалеко от Хемпстеда, Лонг-Айленд. Тогда это был и пятьдесят лет спустя остался самый крупный жилой комплекс, возведенный за один раз американским застройщиком. В нём насчитывалось 17 000 домов, в которых проживало более 80 000 человек. В Левиттауне на Лонг-Айленде также было семь деревенских парков и торговых центров, четырнадцать детских площадок, девять плавательных бассейнов, два боулинга и ратуша. Левитты продавали землю по себестоимости для школ и жертвовали места для церквей и пожарных станций. Другие Левиттауны, самые крупные из которых находились в округе Бакс, штат Пенсильвания, и Уиллингборо, штат Нью-Джерси, были почти такими же огромными.[180]

Владельцы Levitt получили покупку века. Начальная базовая модель Левиттов (к концу 1940-х годов она стала немного больше и дороже) стоила 7990 долларов. Это чуть больше, чем в два с половиной раза превышало средний доход семьи в то время, и на 1500 долларов меньше, чем пришлось бы заплатить за аналогичное жилье в других местах. Покупатели, воспользовавшиеся услугами FHA или VA, не испытывали особых проблем с внесением первоначального взноса, который, как правило, составлял около 90 долларов, и с выплатами, которые составляли 58 долларов в месяц в течение двадцати пяти лет. Когда дома поступали в продажу, люди выстраивались в очередь заранее, за ночь, словно в ожидании билетов на Мировую серию. За своё терпение они получали, прежде всего, участок размером 60 на 100 футов, на котором высаживали небольшие фруктовые деревья или вечнозеленые растения. Размеры участков были почти в два раза больше, чем в большинстве «трамвайных пригородов» начала века.[181] Покупатели также получали двухэтажный дом с четырьмя и одной половиной комнат размером 25 на 30 футов и в стиле кейп-код: кухня, гостиная, две спальни, ванная комната и расширяемая мансарда. Более поздние модели оснащались гаражом. Дома были хорошо построены и щедры на удобства для того времени. Левитты поставили дома на бетонные плиты, от которых отходили медные змеевики, обеспечивающие лучистое центральное отопление. В домах были встроенные книжные шкафы, шкафы-купе, восьмидюймовые телевизоры Bendix, а также холодильники, печи, камины и стиральные машины.

Левитты по понятным причинам привлекли к себе внимание общественности, но они были лишь самыми известными строителями в виртуальном раю для застройщиков пригородов в то время. Пригороды существовали задолго до 1940-х годов. Но до этого времени они распространялись относительно медленно: в 1920 году в них проживало 17 процентов населения, а в 1940-м — всего 20 процентов. К 1960 году 33 процента американцев жили в районах, которые Бюро переписи населения определило как пригородные. В первые послевоенные годы некоторые центральные города на Западе и Юго-Западе значительно выросли. Но многие другие американские города выросли лишь незначительно, а некоторые, включая Нью-Йорк и Чикаго, не росли вовсе. Вместо этого американцы устремились в пригороды, население некоторых из которых в эти годы росло со скоростью от 50 до 100 процентов.[182]

Такое впечатляющее явление, как субурбанизация, неизбежно вызвало всеобщее внимание, в том числе и враждебное. Критики осуждали ранние пригородные пейзажи без высоких деревьев и отсутствие жизни на улицах. Пригороды, по их мнению, строились для автомобилей, а не для общения людей: фасад многих пригородных домов представлял собой гараж. В большинстве новых пригородов не было места для пожилых людей, и считалось, что от этого страдают расширенные семьи и кварталы, где живут представители разных поколений.[183] Критики особенно жаждали, чтобы в новых пригородах жилые и нежилые помещения — маленькие магазинчики, аптеки на углу, кафе и рестораны — были более разнообразными и красочными, чем в городских кварталах. Они возражали против однообразия домов: «Тики-таки, все в ряд», — говорила позже народная певица Мальвина Рейнольдс.

Противникам застройки пригородов больше всего не нравился принудительный конформизм, который, как они утверждали, царил в некоторых из этих мест. Правила Левиттауна поначалу требовали от домовладельцев еженедельно подстригать газоны, запрещали строить заборы и вывешивать белье на улицу по выходным. Льюис Мамфорд, остроумный критик, был особенно потрясен тем, что в более плюралистических городских кварталах «община» исчезает. Такие места, как Левиттаун, по его мнению, были безвкусными, конформистскими, бесчеловечными кошмарами. Когда он впервые увидел Левиттаун на Лонг-Айленде, то, как говорят, заявил, что он превратится в «мгновенную трущобу». В 1961 году он осудил