Приветствуя резолюцию по Тонкинскому заливу, Джонсон сделал заявление, которое многое раскрыло о его подходе к войне во Вьетнаме. «Пусть никто ни на минуту не сомневается, — заявил он, — что у нас есть ресурсы и воля следовать этому курсу до тех пор, пока он будет нас занимать». Немногие заявления послевоенной эпохи лучше выражали грандиозные ожидания, которые либеральные лидеры Америки питали в тот прилив национального оптимизма. Джонсон, как и многие американцы, похоже, верил, что Соединенные Штаты могут построить Великое общество, одновременно ведя войну. Они могли позволить себе и пушки, и масло. Америка могла сделать все это.[1506]
ОДНАКО ВЫДЕЛЯТЬ ЛБДж в качестве преступника — значит игнорировать чрезвычайно мощные культурные и политические силы, которые долгое время доминировали в американском мышлении о Вьетнаме и внешней политике. Не только Джонсон или бывшие советники Кеннеди, такие как Макнамара и Раск, требовали от Америки твердости в Юго-Восточной Азии. Как показала Тонкинская резолюция — она была очень популярна среди общественности — практически все политические лидеры были согласны с ними в 1964–65 годах. Предотвращение распространения коммунизма, в конце концов, оставалось путеводной звездой американской политики. Президенты Трумэн, Эйзенхауэр и Кеннеди следовали ей, так же как и их оппоненты. Все три президента подтвердили американскую поддержку Южного Вьетнама и в качестве обоснования выдвинули версии теории домино. Судьба Джонсона сложилась так, что он стал президентом в тот момент, когда Южный Вьетнам после убийства Дьема сильно пошатнулся. Ему было трудно терпеть, как это делали его предшественники (в разной степени).[1507]
Некоторые из тех, кто требовал решительных действий, считали, что Джонсон слишком много медлит. Высшие военные деятели в 1964 году настаивали на необходимости американских бомбардировок Северного Вьетнама. Когда в 1965 году Л. Б. Дж. наконец согласился на это, они были раздражены его политикой выверенного инкрементализма — подходом, который предполагал значительную эскалацию, но не допускал полномасштабного военного столкновения с противником. Генерал Кертис Лемэй, начальник штаба ВВС, восклицал, что Соединенные Штаты должны разбомбить Северный Вьетнам «до каменного века». Адмирал Улисс С. Грант Шарп, командующий военно-морскими силами в Тихом океане, жаловался, что американские бомбардировки сводятся к «обстрелу, казалось бы, случайных целей». Позже он добавил: «Мы могли бы сравнять с землей все военные предприятия в Северном Вьетнаме. Но центральное место занимали рукоплескатели… У самой могущественной страны в мире не хватило силы воли, чтобы справиться с ситуацией».[1508]
Другие военные также обвиняли Джонсона в робости при ведении войны. Уэстморленд позже сказал: «Чтобы убить кролика, нужна вся мощь тигра». Один из командиров батальона добавил: «Помните, мы сторожевые псы, которых вы снимаете с цепи, чтобы загрызть грабителя. Не просите нас быть мэрами или социологами, заботящимися о сердцах и умах. Позвольте нам съесть грабителя по-своему, а потом посадите нас обратно на цепь».[1509] Некоторые из этих критиков утверждали, что Соединенным Штатам следовало направить американские войска против вражеских убежищ в Лаосе и Камбодже. Они снова и снова подчеркивали, что Соединенные Штаты должны были проводить гораздо более массированные бомбардировки северовьетнамских военных объектов и инфраструктуры. Некоторые призывали заминировать гавань Хайфон, точку доступа для внешней помощи северянам, и бомбить Ханой. Возлагая большие надежды на способность Америки контролировать мировые события, они не могли понять, как относительно небольшая страна, такая как Северный Вьетнам, может выстоять против такой мировой державы, как Соединенные Штаты.[1510]
Другие аналитики американской военной стратегии ворчали, что стратегия Уэстморленда «поиск и уничтожение», направленная на преследование вражеских сил в Южном Вьетнаме, привела к напрасным усилиям. Они отмечали, что подход «ищи и уничтожай» опустошил множество деревень, сделав врагами людей, которым Соединенные Штаты пытались помочь. Некоторые из этих критиков считали, что было бы лучше сконцентрировать американские силы вблизи демилитаризованной зоны, разделяющей противников, и вдоль границ с Лаосом и Камбоджей. Ключ, настаивали они, заключался в том, чтобы перенести войну на Север, откуда шёл враг, и уделять меньше внимания волнениям на Юге. Другие говорили, что лучше было бы направить больше усилий на умиротворение, как это называлось. Это была политика, периодически применявшаяся после 1965 года, которая в меньшей степени зависела от миссий по поиску и уничтожению и в большей — от военно-гражданских программ, направленных на обеспечение стабильности и мира в густонаселенных регионах Южного Вьетнама.
Однако остается крайне сомнительным, что подобные военные варианты — многие из них были скорректированы задним числом — смогли бы переломить ход событий. Ястребы были правы в том, что Джонсон зажал генералов и адмиралов: Северному Вьетнаму не приходилось опасаться худшего. Но на протяжении всей послевоенной эпохи критики «ястребов» всегда были склонны преувеличивать потенциал военных действий, особенно бомбардировок, для достижения политических целей. Как и Макнамара, они слишком оптимистично верили во всемогущество американских технологий. И они часто предполагали превосходство белого западного образа жизни: Азиаты, считали они, не смогут долго противостоять западной цивилизации. Это были неуместные и этноцентричные предположения, которые сильно исказили ситуацию во Вьетнаме. Что особенно выделяется в американском участии в Юго-Восточной Азии, особенно в ретроспективе, так это то, в какой степени действительно огромные военные обязательства — как бомбы, так и войска — не смогли остановить, не говоря уже о победе, гораздо менее индустриально развитого противника. Если не уничтожить большую часть Севера, сбросив ядерные бомбы на гражданские центры — вариант, который не рассматривался на высоком уровне, — трудно понять, как более активное военное участие могло бы достичь целей Соединенных Штатов. Военная проблема Джонсона, в некотором смысле более сложная, чем у его предшественников в Белом доме, в значительной степени была обусловлена двумя простыми фактами. Во-первых, многие жители Южного Вьетнама не проявляли особого желания воевать. Преемники Дьема, как оказалось, были ещё менее успешны, чем он, в обуздании коррупции и завоевании народной поддержки. Южновьетнамские лидеры плохо сотрудничали с программами умиротворения, которые были плохо скоординированы с военной стратегией и часто не имели даже элементарной безопасности.[1511] Ежегодно треть боевых южновьетнамских войск дезертировала.[1512] Один из важнейших уроков, который можно было извлечь из войны во Вьетнаме, заключается в том, что нации — даже мировой державе — трудно реформировать и защищать государство-клиент, которое не может или не хочет управлять собой. Невозможно обеспечить защиту, если государство, находящееся в беде, также сталкивается с широкомасштабными гражданскими беспорядками и вторжением, как это было в случае с Южным Вьетнамом.[1513]
Во-вторых, северовьетнамцы были готовы сражаться упорно и долго. Это всегда было самым большим препятствием для американских шансов на долгосрочный успех во Вьетнаме, как бы он ни измерялся. Чем дольше продолжались боевые действия в далёкой стране, которая, казалось, не представляла стратегической ценности для Соединенных Штатов, тем короче становилось терпение американского народа, который терпел гораздо меньше потерь, чем противник.[1514] Можно представить себе, что Соединенные Штаты разместили сотни тысяч солдат у границ Северного Вьетнама, Камбоджи и Лаоса, пытаясь при этом поддерживать порядок и безопасность в городских районах на Юге. Но командиры Хо были очень хороши в проникновении и мотивации своих людей, а границы, которые нужно было охранять, простирались более чем на 1000 миль. Даже разместив 600 000 или около того человек во Вьетнаме — кто знает, на сколько лет, — Соединенные Штаты, возможно, не смогли бы замедлить проникновение с севера. Кроме того, за границей у Хо была резервная армия численностью около 500 000 человек. Китай угрожал вступить в войну, если Соединенные Штаты начнут преследовать Хо на севере. И кто мог сказать о быстро вооружающихся Советах, с которыми ЛБДж надеялся сохранить разрядку?
