Программа «Стратегические деревни» была направлена на создание очагов силы в этих сельских районах. Американские и южновьетнамские власти должны были сотрудничать в развитии гражданских программ, укреплений и радиосвязи в ключевых деревнях и между ними. Рвы и бамбук должны были защитить деревни от врага. Но программа требовала выкорчевывания и перемещения людей из деревень, чтобы они были в безопасности в населенных пунктах. Кроме того, оказалось невозможным, даже когда жителям было велено иметь при себе удостоверения личности, предотвратить проникновение диверсионных сил в деревни. Самое главное, программа стратегических деревень не способствовала ни земельной реформе, ни демократическим практикам. Хотя многие сельские жители не доверяли FNL, который часто проявлял жестокость, у них не было причин поддерживать коррумпированное и диктаторское правительство Дьема в Сайгоне. Большинство из них, вероятно, прежде всего хотели, чтобы их оставили в покое.[1293]
Политическая ситуация в Южном Вьетнаме начала серьёзно ухудшаться в 1963 году. Дьем стал все больше полагаться на Нху, которого один из ведущих ученых назвал «хрупким и зловещим человеком, склонным к паранойе и мании величия», и на жену Нху, «красивую, амбициозную и с кислым языком».[1294] Дьем и Нху, которые были католиками, особенно раздражали южных буддистов, один из которых, Куанг Дуе, 11 июня предпринял экстраординарный шаг — публично сожгли себя в знак протеста в Сайгоне. Фотографии сожжения Куанг Дуе потрясли весь мир, в том числе и Кеннеди.[1295] Другие буддисты последовали этому примеру в течение лета, а мадам Ню бесцеремонно отнеслась к этим акциям как к «барбекю». Она предложила снабдить спичками и бензином тех буддистов, которые хотели сжечь себя. Дьем и Нху посадили в тюрьму сотни протестующих и устроили облавы в буддийских пагодах. В августе они устроили масштабную чистку противников и арестовали 1400 человек.
На следующий день после этих арестов Генри Кэбот Лодж-младший прибыл в Сайгон в качестве нового американского посла в Южном Вьетнаме. Лодж был республиканцем, соперником Кеннеди по выборам в Сенат в 1952 году и помощником Никсона в 1960 году. Его назначение символизировало стремление Кеннеди найти двухпартийный политический консенсус, чтобы укрепить свою шаткую политику в Юго-Восточной Азии. Понимая, что в Сайгоне царит деморализованное настроение, Лодж не верил в способность Дьема управлять страной. Более того, Вашингтон дал ему понять, что переворот, если он, скорее всего, удастся, будет приемлемым. Администрация Кеннеди ещё больше выразила своё недовольство Дьемом и желание добиться его смещения, сократив в октябре помощь. Сотрудники ЦРУ установили тесные контакты с генералами, выступавшими против Дьема.[1296]
С момента прибытия Лоджа в августе и до переворота 1 ноября произошло значительное и часто обескураживающее увеличение объема дипломатического кабельного трафика. Впервые Кеннеди стал активно участвовать в происходящем во Вьетнаме. Тем не менее, его главные советники, такие как Макнамара, Раск и Банди, не были уверены, что делать. Харкинс, как оказалось, выступал против отстранения Дьема, а Лодж — за это. Не имея четких инструкций, Лодж обладал значительной свободой действий и давал заговорщикам против Дьема — некоторые из них были в контакте с ЦРУ — все основания полагать, что Соединенные Штаты не будут препятствовать перевороту. Когда 1 ноября он разразился, Кеннеди и другие вашингтонские чиновники с нетерпением следили за развитием событий. Ни они, ни Лодж не настаивали на том, чтобы Дьема и его брата пощадили, но когда Кеннеди услышал, что они убиты, он вскочил на ноги и в ужасе бросился вон из комнаты. Шлезингер вспоминал: «Я не видел его таким подавленным со времен залива Свиней. Несомненно, он понял, что Вьетнам был его большим провалом во внешней политике и что он никогда не уделял ему должного внимания».[1297]
НЕ МНОГИЕ СЕРЬЁЗНЫЕ УЧЕНЫЕ не согласятся с такой оценкой «провала», который отчасти был вызван невниманием к серьёзной проблеме, требовавшей тщательного президентского вмешательства. С самого начала многие из его военных и разведывательных советников, включая сотрудников ЦРУ, неоднократно предупреждали, что Соединенным Штатам придётся взять на себя крупные военные обязательства, как минимум 200 000 американцев, если они надеются иметь хорошие шансы на победу во Вьетнаме. Но Кеннеди не прислушался. Отмахнувшись от подобных советов (ЦРУ, в конце концов, и раньше ошибалось), он продолжал надеяться, что южновьетнамцы при поддержке американских спецназовцев и «советников» смогут одержать победу. К 1963 году эта идея была весьма сомнительной, но, кроме смещения Дьема, Кеннеди никогда не пересматривал ситуацию, и у него не было продуманных долгосрочных планов. Неудача Кеннеди была вызвана также ошибочными предположениями относительно «холодной войны», которая затронула Юго-Восточную Азию. Подобно Раску и другим высшим советникам, Кеннеди горячо верил в теорию домино. Действительно, он воспринимал возникающие постколониальные страны мира как новое и жизненно важное поле битвы в холодной войне. Если Соединенные Штаты будут действовать нерешительно в Юго-Восточной Азии, считал он, это послужит сигналом слабости для Москвы в вопросе о том, как она будет реагировать на повстанческие движения в других странах мира. Кроме того, Раск был убежден, что происходящее во Вьетнаме — часть большого коммунистического заговора. Придерживаясь таких убеждений, Кеннеди не стал действовать в соответствии с тем, что на самом деле знал: к 1961 году Советы и китайцы были настроены друг против друга. Он также не прислушался к тому, что говорили некоторые советники (меньшинство, конечно): борьба во Вьетнаме была гражданской войной, а не проектом мирового коммунизма.
Хотя трудно найти убежденных защитников политики Кеннеди во Вьетнаме, некоторые авторы пытаются объяснить её в контексте. Они повторяют, что более ранние решения Эйзенхауэра уже привели к тому, что Соединенные Штаты стали поддерживать Дьема, что антикоммунистическое давление внутри США ограничивало свободу действий президента, и что Кеннеди удалось, несмотря на это давление, запретить прямое использование американских боевых войск. Они подчеркивают все более обоснованную оценку Кеннеди ситуации в последние месяцы его правления. «Если правительство [Южного Вьетнама] не приложит больше усилий, — сказал Кеннеди в сентябре в интервью телеканалу CBS, — я не думаю, что войну там можно выиграть. В конечном счете, это их война. Именно им придётся её выиграть или проиграть». Исходя из этой оценки, как утверждается, Кеннеди в октябре приказал вернуть в Соединенные Штаты 1000 советников к концу года. Это решение, как утверждается далее, должно было подготовить почву для отзыва всех советников в определенный момент, возможно, после президентских выборов 1964 года.[1298]
Никто не может с уверенностью сказать, как бы Кеннеди справился в 1964 или 1965 году с ситуацией во Вьетнаме, которая оставалась изменчивой и непредсказуемой. Возможно, он бы сократил свои потери. В частном порядке Кеннеди выражал большие сомнения по поводу эскалации американского участия, чем осмеливался заявлять публично. Несколько раз он напоминал ястребиным советникам, что генерал МакАртур, отнюдь не голубь, предупреждал об издержках Америки, пытающейся вести сухопутную войну в Азии. Также представляется возможным, что Кеннеди пересмотрел бы свой курс после выборов 1964 года. В 1963 году он сказал своему другу Чарльзу Бартлетту: «У нас нет ни малейшего шанса остаться во Вьетнаме. Мы не можем рассчитывать на победу там. Но я не могу отдать коммунистам такой кусок территории, а потом заставить народ переизбрать меня».[1299] Возможно, если бы Кеннеди дожил до победы на выборах 1964 года, он решился бы противостоять страстям холодной войны и вывести Соединенные Штаты из Вьетнама.
