Кеннеди столкнулись с особыми дилеммами из-за роли шефа ФБР Гувера, как всегда искусного и хорошо связанного бюрократа. Гувер питал непреодолимую ненависть к Мартину Лютеру Кингу, которого он считал «„оборванным котом“ с навязчивыми дегенеративными сексуальными желаниями». Кроме того, он был убежден, что один из советников Кинга, нью-йоркский адвокат Стэнли Левисон, был коммунистом. Обеспокоенный подобными слухами, Роберт отправил помощников, чтобы те призвали Кинга разорвать отношения с Левисоном. (Кинг этого не сделал.) В начале 1962 года Роберт Кеннеди разрешил ФБР прослушивать офис Левисона и прослушивать его домашний телефон. В октябре он пошёл ещё дальше, дав Гуверу добро на прослушивание телефонов Кинга в Атланте и Нью-Йорке.[1211]
Хотя прослушки оставались на телефонах Кинга до конца президентского срока Кеннеди (и после него), они не раскрыли ничего существенного. Кинг, как выяснилось, любил вечеринки и непристойные шутки и, судя по всему, часто вступал во внебрачную связь. Эти открытия, если бы они были обнародованы, могли бы повредить репутации Кинга. Однако никаких доказательств того, что Левисон поддерживал связи с коммунистами после того, как он сблизился с Кингом в 1956 году, не было. Тем не менее Кеннеди продолжали санкционировать навязчивые и вуайеристские усилия Гувера.[1212]
Почему они так поступили, остается спорным. Но очевидно, что они боялись бросить вызов Гуверу, у которого были влиятельные связи на Капитолийском холме и который распространял слухи о Кинге по всему Вашингтону. Кроме того, Гувер слишком много знал о безрассудной и безответственной сексуальной жизни самого президента Кеннеди. В марте 1962 года он, очевидно, предупредил Кеннеди, что Джудит Кэмпбелл, с которой Кеннеди спал с начала 1960 года (и чьи семьдесят с лишним звонков в Белый дом с января 1961 года были зарегистрированы и доведены до сведения ФБР), также была любовницей мафиозного гангстера Сэма Джанканы. Джанкана, в свою очередь, работал с ЦРУ над заговорами с целью убийства Кастро. Документальное подтверждение существования такой сети сильно снижало шансы на судебное преследование Джанканы и связанных с ним гангстеров. (Роберт, будучи генеральным прокурором, тем не менее, сделал это). Президент Кеннеди также подверг себя шантажу и позору. Он быстро разорвал отношения с Кэмпбелл; насколько известно, последний телефонный разговор с ней в Белом доме состоялся в тот же день. Учитывая, что Гувер располагал такой порочащей информацией, Кеннеди было нелегко отклонить его просьбу о прослушивании Кинга.[1213]
По всем этим причинам Кеннеди продолжали предоставлять Гуверу и ФБР широкую свободу действий при разрешении расовых конфликтов на Юге. Это вредило движению, поскольку Гувер не только ненавидел Кинга, он также боялся и ненавидел активистов движения за гражданские права. Все ещё одержимый идеей коммунизма, он был уверен, что красные доминируют в движении за гражданские права, и собрал огромное досье на сторонников левых взглядов, таких как композитор Леонард Бернстайн и многие другие.[1214] ФБР нанимало мало чернокожих агентов, и ни один из них не занимался вопросами гражданских прав на Юге. Оно не предоставляло людям движения никакой защиты от насилия белых, а иногда (как в Бирмингеме) сознательно потворствовало ему. Ничто так не возмущало борцов за гражданские права, как неспособность администрации Кеннеди, на которую активисты возлагали большие надежды, использовать федеральные силы, чтобы защитить их от нападений.
Вместо этого братья Кеннеди полагались на заключение сделок с южными политиками. Роберт Кеннеди провел много часов в телефонных переговорах с чиновниками-сегрегационистами, такими как Барнетт и Истленд из Миссисипи, которые в конце концов согласились, чтобы «всадники свободы» в Джексоне были арестованы мирно. Отстаивая этот подход, администрация выдвигала конституционные аргументы, в частности, своё изложение «федерализма». В изложении помощника генерального прокурора Берка Маршалла федерализм в стиле Кеннеди утверждал, что ответственность за поддержание порядка и защиту граждан от противоправных действий лежит на местных властях, а не на национальном правительстве. Только когда местные власти полностью теряют контроль над ситуацией, федеральное правительство должно рассматривать возможность применения собственной силы. «У нас нет национальной полиции», — пояснил Маршалл. «Федеральная система не может заменить неспособность местных правоохранительных органов нести ответственность. Просто образовался вакуум, который можно заполнить лишь изредка, с огромным трудом и совершенно неудовлетворительным образом».[1215]
Жестокая конфронтация в Университете Миссисипи в сентябре 1962 года показала опасность такого подхода. Эти беспорядки последовали за попытками Джеймса Мередита, поддержанного федеральными судами, поступить в университет в качестве первого чернокожего студента. Однако Барнетт, выступая против зачисления Мередита, опирался на давно дискредитированные заявления о правах штатов. Он также разжег расистский ажиотаж среди студентов и жителей штата. «Ни одна школа в Миссисипи не будет интегрирована, пока я ваш губернатор», — заявил он. Он потребовал отставки любого чиновника штата, «который не готов претерпеть тюремное заключение за это праведное дело… Мы не будем пить из чаши геноцида».[1216]
Кеннеди, как и в прошлом, надеялись предотвратить возможность насилия, ведя тайные переговоры с Истлендом и Барнеттом.[1217] Накануне приезда Мередит они думали, что им удалось заключить сделку. Барнетт, по их мнению, будет поддерживать порядок в кампусе. Поэтому федеральное присутствие можно было ограничить 500 маршалами. Армия останется наготове в Мемфисе, расположенном в шестидесяти пяти милях. Но к 7:30 вечера 30 сентября, за день до того, как Мередит должна была поступить в университет, враждебная толпа (численность которой достигла 3000 человек) студентов и посторонних собралась в кампусе и начала бросать кирпичи и бутылки с зажигательной смесью в маршалов. Восемь человек были ранены, после чего маршалы применили слезоточивый газ. Дорожный патруль Миссисипи, который должен был сдерживать толпу, вместо этого отступил; Барнетт нарушил своё слово. Толпа превратилась в толпу. В темноте раздались выстрелы, ранившие маршалов и случайных прохожих. Сделка между Кеннеди и Барнеттом закончилась беспорядками.
К 10 часам вечера маршалы были осаждены, и Роберт Кеннеди отправил в Мемфис сообщение о прибытии первых 5000 солдат. Но целый ряд проволочек помешал вмешательству, и люди прибыли только в 2:15 ночи, почти через семь часов после начала беспорядков. К тому времени у маршалов уже не было слезоточивого газа, а двое прохожих были убиты и 160 ранены, двадцать восемь — выстрелами. После этого войска восстановили порядок, и Мередит был принят в университет. Он выдержал год в университете и закончил его (под охраной федеральных охранников) в 1963 году.
Беспорядки в «Оле Мисс» в то время мало что изменили в повседневной жизни широких масс чернокожего населения США. Мередит был измученным, мужественным символом. Это противостояние также не сильно изменило стратегию братьев Кеннеди. Как и прежде, они питали иллюзии, что национальная администрация сможет держать дистанцию. Но становилось все более очевидным, что заключение сделок и «федерализм» — слабые тростинки, на которые можно опереться. Как долго федеральное правительство может полагаться на других в поддержании мира?
НЕ ОЧЕНЬ ДОЛГО, потому что в 1963 году Мартин Лютер Кинг решил добиться отмены «Джима Кроу». Тщательно подготовившись, он решил устроить массовые демонстрации в Бирмингеме. Этот город был известен как, пожалуй, самый систематически сегрегированный на Юге. Пятьдесят или более взрывов домов и зданий чернокожих по расовым мотивам отравили послевоенные расовые отношения. Чернокожие занимали лишь второстепенные должности, даже в процветающей сталелитейной промышленности города. Обеденные прилавки и все общественные заведения были сегрегированы. Питьевые фонтанчики были предназначены только для белых. Город даже закрыл свои парки и игровые площадки, вместо того чтобы подчиниться федеральному приказу об их интеграции. В городе запретили выступления Метрополитен-оперы, потому что труппа отказалась выступать перед сегрегированной аудиторией. Комиссар по общественной безопасности Коннор и его люди регулярно терроризировали чернокожих жителей города. Это была одна из главных причин, почему Кинг выбрал именно этот город для своей главной акции. Он ожидал, что Коннор отреагирует слишком бурно и привлечет внимание всей страны к движению за гражданские права.[1218]
