В 1950-х годах они наиболее ярко проявились в Монтгомери, штат Алабама. Недолго бывший столицей Конфедерации во время Гражданской войны, Монтгомери в середине XX века представлял собой город с населением около 70 000 белых и 50 000 чернокожих. Как и в других южных городах, в нём действовал режим Джима Кроу, в котором были разделены не только школы, но и практически все общественные заведения, большинство чернокожих не имели права голоса и были вынуждены заниматься в основном рутинной работой. Около 60% работающих чернокожих женщин были домработницами, и почти 50% работающих мужчин были домработницами или чернорабочими. Медианный годовой доход белых в Монтгомери составлял 1732 доллара, чёрных — 970 долларов. Примерно 90 процентов домов белых имели туалеты со смывом, в то время как среди чернокожих таких было 30 процентов. Поскольку мало у кого из чернокожих были автомобили, им приходилось передвигаться на автобусах.[1011] Зависимость от автобусов раздражала многих чернокожих жителей города. Автобусная компания в Монтгомери не нанимала чернокожих водителей. Белые водители соблюдали правила, согласно которым чернокожие должны были платить в передней части автобуса, входить в него сзади и сидеть на заднем сиденье. Водители часто оскорбляли и унижали чернокожих пассажиров. Когда автобусы заполнялись белыми, водители кричали: «Ниггеры отойдите назад». Чернокожие, сидевшие в передней части своей секции, должны были уступить свои места и пересесть в заднюю часть.

Миссис Роза Паркс, сорокапятилетняя негритянская швея и работница универмага в центре города, регулярно ездила на этих автобусах. Паркс была тихой женщиной, носила очки без оправы. Знакомые знали её как надежного, разумного человека и верующего прихожанина. Её давно раздражал «Джим Кроу». Более десяти лет назад её выгнали из автобуса за отказ делать то, что ей сказали. Будучи членом NAACP, она была готова проверить на прочность политику автобусной компании. 1 декабря 1955 года она закончила работу и рождественские покупки и села в автобус, чтобы поехать домой. Когда белые пассажиры заняли места перед ней, водитель крикнул: «Ниггеры отойдите назад». Паркс отказалась сдвинуться с места. Водитель вызвал полицейских, которые оформили на неё протокол за нарушение городских законов и велели явиться в суд через четыре дня.[1012]

Е. Д. Никсон, носильщик Пульмана, возглавлявший местную NAACP, ждал подобной возможности и быстро отреагировал. Его и действия NAACP показали, какую центральную роль в борьбе за гражданские права в 1950-х годах и в последующие годы играли незаметные чернокожие люди. Драматические лидеры приходили и уходили, но они мало что могли сделать без жертв местных жителей, которые противостояли запугиванию, включая насилие, на низовом уровне. И многие из этих людей уже давно были неспокойны. «Преподобный [Мартин Лютер Кинг] нас не будоражил», — сказала одна молодая жительница Монтгомери репортеру того времени. «Нас будоражили очень долго».[1013]

Женщины сыграли большую роль в том, что произошло в Монтгомери и в других предстоящих демонстрациях. Джо Энн Робинсон, чернокожая учительница английского языка, действовала быстро. Услышав об аресте Паркс, она вместе с другими членами возглавляемого ею Женского политического совета Монтгомери не спала почти всю ночь, чтобы напечатать листовки протеста, всего около 50 000 штук, которые должны были быть распространены в ближайшие несколько дней.[1014] Вклад таких женщин, как Робинсон, не говорит о том, что они были злее мужчин; растущее нетерпение вовлеченных чернокожих не знало гендерных границ. Но чёрные женщины зачастую были чуть менее восприимчивы к экономическому давлению и насилию, чем чёрные мужчины. Многие из них, как и Робинсон, были твёрды в своих целях, дисциплинированны, эффективны и по всем этим причинам жизненно важны для дела гражданских прав.

Никсон, Робинсон и другие активисты решили бороться, бойкотируя автобусы до тех пор, пока компания не согласится с их требованиями. Изначально эти требования были весьма умеренными: наем чернокожих водителей, вежливое обращение водителей с чернокожими пассажирами и рассадка пассажиров по принципу «кто первый пришёл, того и тапки»: чернокожие занимают задние места, а белые — передние. Стратегия бойкота имела значительную историю: чернокожие бойкотировали трамваи времен Джима Кроу на рубеже веков. Совсем недавно, в 1953 году, бойкот в Батон-Руж длился неделю и заставил городские власти разрешить пассажирам, независимо от расы, рассаживаться в вагонах в порядке живой очереди.[1015] Начало бойкота, конечно, требовало жертв: люди, отказавшиеся садиться в автобусы, должны были идти пешком или объединяться в автопарки. Эта тактика также требовала широкой поддержки; без единства среди масс чернокожих жителей она не принесла бы результатов. Но у бойкота были и привлекательные возможности. Он позволил бы людям выразить давно копившиеся чувства. В нём могли принять участие чернокожие, которые действовали бездействуя, и, которые таким образом рисковали сравнительно мало (по сравнению с дерзкой попыткой проголосовать) в плане индивидуальных репрессий. В случае успеха бойкот мог ударить белых по карману. Если бы тысячи людей отказались ездить на автобусах, не только компания, но и торговцы в центре города понесли бы серьёзные финансовые потери.[1016]

Организаторы бойкота понимали, что должны опираться на самый важный из всех институтов Джима Кроу: чёрные церкви. Южные чернокожие были, пожалуй, самой религиозно активной группой населения Соединенных Штатов. В то время Национальная баптистская конвенция, конфедерация чёрных церквей, была крупнейшей чёрной организацией в Соединенных Штатах и пользовалась самой большой поддержкой. В ней состояло в два раза больше членов, чем в NAACP.[1017] Церкви на Юге были практически единственными местами, где могло встречаться большое количество чернокожих людей.

В выходные перед судом над Парксом Никсон и другие организаторы проводили в этих церквях долгие и эмоциональные собрания. В поисках лидера они обратились к преподобному Мартину Лютеру Кингу-младшему, двадцатишестилетнему пастору, который приехал в Монтгомери в конце 1954 года, чтобы возглавить баптистскую церковь на Декстер-авеню. Несмотря на молодость, Кинг пользовался хорошей репутацией среди местных жителей. Будучи относительным новичком в городе, он не враждовал с его властями. Его быстро избрали президентом Ассоциации по улучшению Монтгомери — организации, созданной для руководства Кинг был хорошо образован, особенно для чернокожего человека 1950-х годов. Он вырос в Атланте и был сыном преподобного Мартина Лютера «папы» Кинга-старшего, известного в городе проповедника и иногда противника «Джима Кроу». Сын окончил элитный негритянский колледж Морхаус в Атланте, затем учился в Теологической семинарии Крозера в Пенсильвании и в Бостонском университете, где в июне 1955 года получил степень доктора философии (после приезда в Монтгомери). Хотя Кинга трудно было назвать интеллектуалом, он был знаком с рядом ключевых философских и теологических текстов, в том числе с учением о ненасильственном протесте, которое пропагандировали Генри Дэвид Торо и Мохандас Ганди.

Ещё большее значение для мысли Кинга имели труды Рейнхольда Нибура, самого выдающегося американского богослова. «Большой вклад Нибура в современное богословие, — писал Кинг, — заключается в том, что он опроверг ложный оптимизм, характерный для значительной части протестантского либерализма, не впадая при этом в антирационализм континентального теолога Карла Барта или полуфундаментализм других диалектических теологов». Кинг имел в виду, что Нибур понимал глубоко греховную природу человечества, не впадая в отчаяние и не отказываясь от борьбы за социальные изменения.[1018] Христианский реализм Нибура послужил для Кинга основой, на которую он опирался в своей растущей вере в тактику ненасилия.