Женщины, которые так считали, повторяли культурные ценности, широко распространенные в американской жизни того времени. По результатам широко известного опроса, проведенного в 1945 году, 63% американцев не одобряли того, что замужние женщины работают, если их мужья могут их содержать. (Аналогичный опрос, проведенный в 1973 году, показал, что 65% людей одобряют эту идею).[83] Американцы 1940-х годов демонстрировали аналогичный недостаток энтузиазма в отношении женщин в политике: в 1949 году женщины составляли менее 3 процентов законодателей штатов. На Капитолийском холме было восемь представителей (из 435) и одна женщина-сенатор, Маргарет Чейз Смит из штата Мэн. Она заменила своего мужа, который умер на посту.[84] В 1945 году президент Трумэн выразил общую точку зрения. Он сказал, что права женщин — это «большая чепуха». Когда его спросили, могут ли женщины стать президентами, он ответил одной фразой: «Я уже давно говорю, что у женщин есть все остальное, и они с таким же успехом могут стать президентами».[85]

Подобное отношение способствовало продолжению дискриминации. В начале войны армия отказывалась назначать женщин-врачей, пока в 1943 году Конгресс не наложил на неё руки. Во время и после войны женщин не допускали к принятию важных государственных решений. Частные учреждения открыто дискриминировали женщин. Медицинские школы закрывали двери для женщин или устанавливали очень низкие квоты. Программы обучения в банках, юридические школы и многие предприятия также устанавливали квоты. Сохранение разделения труда по половому признаку способствовало низкой заработной плате женщин, которые зарабатывали лишь чуть более половины от средней зарплаты мужчин.

В 1940-х годах женщины, стремящиеся к большей сексуальной свободе, столкнулись с не меньшим сопротивлением. К тому времени во многих странах замужние женщины из среднего класса могли обратиться к врачу и установить противозачаточные средства. Но одинокие женщины, как правило, не могли этого сделать, как и миллионы более бедных женщин, не имевших доступа к частным врачам. Клиники по контролю над рождаемостью были немногочисленны и малочисленны. В некоторых штатах было незаконно продавать или даже использовать противозачаточные средства. Хотя эти законы повсеместно игнорировались, только в 1965 году Верховный суд вынес решение против такого закона в Коннектикуте, тем самым поставив точку в этом вопросе.[86] В 1940-е годы (а также в 1950-е и 1960-е) женщинам, желающим прервать нежелательную беременность, приходилось прибегать к незаконному аборту — единственному виду, существовавшему в то время. Это было тайное и зачастую опасное занятие. Тем не менее миллионы людей шли на этот риск. Современные данные исследований Альфреда Кинси свидетельствовали о том, что около 22 процентов замужних женщин делали искусственные аборты, в большинстве случаев на ранних этапах брака или на поздних сроках вынашивания ребёнка, и что большинство одиноких женщин, забеременевших в ходе его исследования, прибегали к аборту.[87]

В такой культурной среде люди, называющие себя феминистками, не находили поддержки в обществе. Признаком времени стало уважительное внимание к книге «Современные женщины: Потерянный пол», написанной в 1947 году социологом Фердинандом Лундбергом и психоаналитиком Мэринией Фарнхэм. В ней осуждались карьеристки. «Независимая женщина — это противоречие в терминах», — утверждали авторы. Вместо этого женщинам следует стремиться к «восприимчивости и пассивности, готовности принять зависимость без страха и обиды, с глубокой внутренностью и готовностью к конечной цели сексуальной жизни — оплодотворению». Женщины, отвергающие такой тип женственности, были «больны, несчастны, невротичны, полностью или частично неспособны справляться с жизнью». Далее Лундберг и Фарнхэм заявили, что холостяки за тридцать должны пройти курс психотерапии, а девам следует законодательно запретить преподавать на том основании, что они эмоционально некомпетентны.[88]

Немногие женщины середины 1940-х годов могли согласиться с такими крайними взглядами, но большинство известных политических лидеров-женщин с готовностью утверждали, что женщины в некотором роде являются «слабым» полом, который нуждается в защите со стороны закона. Эти лидеры, включая Элеонору Рузвельт и министра труда Фрэнсис Перкинс, в предыдущие годы вели упорную борьбу за «защитное законодательство», в основном на уровне штатов, которое противостояло эксплуатации женщин на рабочем месте. Законы устанавливали максимальную продолжительность рабочего дня, запрещали ночную работу и запрещали нанимать женщин на работу, связанную с напряженными обязанностями, которые считались подходящими для мужчин. Перкинс утверждал, что «юридическое равенство… между полами невозможно, потому что мужчины и женщины не идентичны по физическому строению или социальным функциям, и поэтому их потребности не могут быть одинаковыми».[89] Поэтому Перкинс, Рузвельт и руководители правительственного Женского бюро выступили против принятия гендерно-независимой Поправки о равных правах, впервые предложенной в 1923 году, которая утверждала, что «равенство прав по закону не может быть отрицаемо или ущемлено Соединенными Штатами или каким-либо штатом по признаку пола». Такая поправка, по их мнению, уничтожит защитные законы. Фрида Миллер, глава Женского бюро, осудила ERA как «радикальную, опасную и безответственную». В другом официальном меморандуме Женского бюро того времени сторонники ERA были названы «небольшой, но воинственной группой женщин, принадлежащих к классу досуга, [выражающих] своё негодование по поводу того, что они не родились мужчинами».[90]

Элис Пол, глава воинственно настроенной Национальной женской партии, дала отпор, заявив, что женщины равны во всех отношениях и не нуждаются в «защите». Она настаивала на том, что защитные законы побуждают работодателей отказывать женщинам в работе и нанимать вместо них мужчин, которые сталкиваются с меньшими ограничениями. Дебаты между сторонниками и противниками ЕРА были ожесточенными и порой неприятными. Пол иногда прибегала к игре на страхах времен холодной войны. Среди противников ERA, указывала она, были члены американской коммунистической партии. Предупреждая яростно антикоммунистический Комитет по антиамериканской деятельности Палаты представителей, она принижала лояльность своих противников.[91]

Разногласия, которые разделяли этих женщин-лидеров, были лишь одной из многих сил, которые помогли обеспечить поражение ERA в 1940-х и начале 1950-х годов. Поправка была ближе всего к принятию в 1946 году, когда Пол и другие ведущие женщины — Джорджия О’Кифф, Маргарет Мид, Маргарет Сэнгер, Перл Бак и Кэтрин Хепберн — потребовали её принятия. В том же году за него проголосовало небольшое большинство Сената, 38–35. Но для инициирования поправок к конституции таким способом требуется одобрение двух третей обеих палат Конгресса. Некоторые из сенаторов, проголосовавших «за» в 1946 году, сделали это, зная, что две трети голосов не наберется. В Палате представителей, тем временем, ERA ни к чему не привела. Когда она не получила одобрения в Сенате, газета New York Times вздохнула с облегчением. «Материнство», — заявила газета, — «не может быть изменено, и мы рады, что Сенат не попытался это сделать».[92] Сторонники ERA продолжали бороться в конце 1940-х и начале 1950-х годов, но эта борьба привлекала мало внимания общественности. В предвыборной кампании 1948 года вопрос о ЕРА не поднимался. Трумэн не упоминал о ней. В 1950 году Сенат снова одобрил закон, на этот раз со значительным перевесом — 63 против 11. Но голосование проходило по новой версии, которая включала поправку, исключающую защитное законодательство. В этом виде Национальная женская партия выступила против, и Палата представителей проигнорировала этот вопрос. Та же серия событий повторилась в 1953 году. После этого ERA была практически мертва до возрождения феминизма в 1960-х годах.