«Мы призываем население сохранять бдительность. Эти люди крайне опасны и готовы на всё, чтобы избежать правосудия», — предупредил полковник Луженский.

Если Ермаков действительно присоединился к красным партизанам, это может означать, что он намеренно встал на путь борьбы против законной власти. В таком случае его действия подпадают под статьи о государственной измене и массовом насилии, что грозит ему смертной казнью.

Пока же Тамбовская губерния остаётся на военном положении. Усилены патрули на дорогах, проводятся обыски в пригородных сёлах. Остаётся надеяться, что в ближайшее время этот опасный преступник будет схвачен и предстанет перед судом.

Редакция призывает читателей к спокойствию и соблюдению законов.

Любую информацию о местонахождении преступников можно сообщить в ближайшее отделение полиции или Опричнины.'

Я присвистнул, понимая, что такие новости просто так в печать выпускать не будут. Если губернские власти действительно готовы выложить за мою голову столь немалую сумму, то легко представить, сколько же людей будут готовы эту самую информацию выложить, а в Тамбове людей достаточно.

— Не самые лучшие новости вы принесли, Иван Фёдорович. Если быть откровенным, то прямо-таки хреновые. — я хотел было сплюнуть, что для меня не характерно, но удержался, посмотрев на и без того загаженный временем пол. — Не хорошо будет, если нас обнаружат, а за такие деньжищи немногие будут способны удержаться от соблазна.

— Как говорит мой народ: «Аз ме зол эртринкн, зол мне нит арэйнбренен». Если на русский переводить, то если уж суждено утонуть, то не сгоришь. Вот вам, стало быть, суждено противником нынешнего царского режима. Казалось бы, за глупую провинность вас сослали в Тулу, хоть вы оружейник умелый — о том мне известно, но как сложилась жизнь — мы сейчас с вами в одной лодке. Я еврей-синдикалист-террорист, а вы представитель древнего русского рода, но теперь тоже убийца и разыскиваетесь, как и я.

— Еврей?

Стеклин кивнул, а я удивлённо и тихо присвистнул. Пусть эта итерация родного государства и применяла иные методы относительно национальной политики, но даже в этой просветлённой вариации отношение к колену израилеву было своеобразным. Да, не существовало черты оседлости, еврейские погромы проводились не столь массово и не с таким кровавым куражом, но всё равно на евреев смотрели очень косо.

— Именно. Одесское «колено». — Стеклин косо ухмыльнулся, обнажая несколько отсутствующих зубов.

— Что вы предлагаете мне? Оставаться в бесконечных бегах, скитаясь по конспиративным квартирам и бояться каждого шороха, который только достигает моих ушей? Не самая лучшая история будет у последнего потомка Ермака. — я вздохнул. — Теперь уж точно последнего, как ни посмотри.

— Зачем же? — Стеклин удивлённо поднял левую бровь. — Нет никакой надобности погибать в вечных скитаниях такому светлому уму. У вас в голове, — он постучал указательным пальцем по своему лысому виску, — много ценных знаний. По своей профессиональной части я успел достаточно подробно исследовать отчёты о применении ваших автоматов в боевых действиях — это замечательно. К тому же, придуманный вами калибр находится на неведомом ранее уровне. Просто отличный боеприпас, с какой стороны ни посмотри.

— Давайте короче, товарищ. Что именно вы предлагаете? За последнее время я наслушался различных рассказов — у меня уже уши вянут. Хотелось бы побольше конкретики.

— Предлагаю вам эмиграцию по политическим причинам. У меня есть контакты с профсоюзами в Бразильской Федерации, Аргентине, Мексике, Боливии. Там таких мощных гонений на нашего левого брата нет, отчего и профсоюзы там значительно крепче, чем наши, а дипломатические связи с Россией у них сильно ограничены, так что там и спрятаться можно, и своего таланта просто так не потерять. Предоставим вам всё самое наилучшее — станки, материалы, помощников, экономическую и информационную базу. Всё будет в лучшем виде. Знаете, как раньше донцы говорили?

— С Дону выдачи нет? — вспомнил я самую известную фразу, которую только помнил от этого казацкого воинства.

— Именно. Как потомок казаков вы это отлично помнить должны. Так вот, с Латинской Америки для вас тоже выдачи не будет. Там наши силы помогут вам освоиться, быть может даже, что сможете наладить переписку со своими родными в Томске. Вам будет положена зарплата, выделят дом в личное пользование, может даже быть, что и землю дадут. Взамен нужно не столь много — вы будете трудиться во славу мировой революции.

— Ожидаемо. Только мне казалось, что синдикалисты всё больше за мирный переход власти. Стачки, забастовки, оцепенение капиталистической экономики — что-то из этого разряда. Вооружённая борьба — это всё больше для коммунистов, анархистов, эсеров, максималистов, децистов. Всякое из разряда «Достучаться до справедливости в ворота дворцов можно только прикладами винтовок».

Боевик изумился и дальше достал из кармана небольшую записную книжку вместе с остро заточенным карандашом:

— Интересная фраза. — Страницы прошелестели, и мужчина посмотрел на меня с удвоенным интересом. — Не подскажете, кто автор этой фразы? Легко запоминается, есть революционный порыв.

— Автор неизвестен. — вздохнул я, вспоминая отсутствующего в этой реальности Владимира Ульянова. — Перейдём к делу.

— «…только прикладами винтовок», — прошептал Стеклин и перелистнул страницу блокнота, зажав карандаш за ухом. — Если хотите услышать моё личное предложение, то слушайте внимательно, дважды я повторять не стану. — Боевик сел удобнее, наклонился в мою сторону и упёрся локтями в колени. — Я предлагаю силами партии вывезти вас сначала в Архангельск. Оттуда вывезут вас в Осло, а уже там — целое путешествие по различным городам Европы, чтобы запутать следы разведки, а затем вас примут в одном из крупных городов Латинской Америки. Там вас встретят наши союзники и представители политической эмиграции. Уже в итоговой точке вас разместят в крупном городе, за средства мировой революции предоставят все необходимые ресурсы. Взамен вы должны будете наладить выпуск и производство наиболее эффективного вооружения, которое будет отправлено на фронты революционных войн. Пистолеты, винтовки, револьверы, пулемёты, карабины, может быть даже, что и пушки — всё, что только придёт вам в голову.

— Знаете, как говорят инженеры? — я улыбнулся, вспомнив старую поговорку. — «Нету чёткого ТЗ — результат всегда ХЗ». Вы предлагаете мне слишком пространное задание, эмигрировать в другую страну и сулите едва ли не золотые горы, вот только в родной стране меня тогда посчитают предателем, а мой род лишат всех достоинств, титулов, привилегий, положения в обществе. Одного себя и Семёна мне спасать не столь сподручно. Хотелось бы заиметь другие гарантии.

— Вы боитесь за собственную семью? Это достойно настоящего мужчины. — Стеклин сделал на странице несколько быстрых заметок. — Если вы согласитесь на моё предложение, то я могу гарантировать вам, что ваше семейство будет находиться под нашей защитой и в дальнейшем сможем перевести их в страну, где вы остановитесь и будете работать.

— Всё это лишь слова, но, допустим, что я вам поверил. Тогда у меня есть ещё одно условие, без которого наше соглашение не может считаться действительным. — я помолчал несколько секунд и пробарабанил пальцами по деревянному подлокотнику дивана. — Мне нужна голова Ливена.

— Вашего зятя? — революционер почесал бровь и задумчиво посмотрел в блокнот. — Это будет проблематично. Всё же он закопан в могилу.

— Давайте не будем дурачиться, Иван Фёдорович. Вы прекрасно понимаете, что мне нужна голова убийцы доброй половины моих родственников — Петра Ливена. Сбежавшего, но отомстившего всем, кроме меня. Сначала он попытался убить своего отца, но у него не получилось, а затем, наверняка, организовал подрыв поезда, на котором мы направлялись на отдых. Единожды я упустил его, о чём сильно пожалел. Тогда сделаете так, чтобы моя месть была наконец окончательно совершена. Мне без разницы, как вы это сделаете: ледорубом по затылку, вырежете его сердце или просто пустите пулю в голову, но мне нужно подтверждение его смерти.