— Ну и в итоге на тебя кто-то настучал, — понимающе улыбнулся я.

— Абсолютно, верно. Ух, какой был донос. Прямо пальчики оближешь. И чего только мне туда не вписали. Тянуло на высшую меру социальной защиты. Я там и провокатор, и контрреволюционер, призываю к свержению государственного строя и «реставрации капитализма». Я даже слова-то такого не знал — «капитализм».

— Ну ты, я смотрю, живой. Так что произошло? Тебя простили?

— Мой начальник лаборатории робко сообщил органам, что я — изобретатель супер-пупер гидропонного выращивания растений в невесомости. Да, господи, чего я только не изобрел. Только никому это было на фиг не нужно. Ну в итоге, все же решили, что меня стоит оставить в живых. Отменили один приговор, заменили на другой.

У меня возникла масса вопросов к Тимуру, хотелось расспросить его обо все. Он так живо и по-умному все рассказывал, но нашу беседу прервал лязг раскрываемых створок лифта.

Ого! Я и представить не мог размеры этого так называемого грузового лифта. Это скорее была строительная платформа на толстых цепях. И на нее легко взгромоздился бы мой спейсфайтер, который подарил мне отец. Как давно, Арихман их побери, это было.

Платформа тронулась вниз, да с таким диким ускорением, что меня вжало в пол. Мимо проносились бугристые стены шахты, вырубленные в скальной породе. Тут же выяснилось, что стоять на краю совсем не безопасно. Из стен иногда вылезали такие здоровенные необработанные надолбы, что легко могли раскроить череп.

Мы летели вниз, вниз, к центру Луны, и я даже представить не мог, что мы там найдем. Что вывернет все мои представления об этом месте наизнанку.

— Мы предъявляем правительству Союза Советских Коммунистических Стран следующие требования. Первое. Вы должны выпустить из лагерей и тюрем всех политзаключенных. Второе. Снести все памятники Великому Вождю. Третье. Правительство должно оказать помощь в ремонте звездолёта нашего гостя Эдгара Рея…

Я слышал через свой нейро-интерфейс всю дискуссию между полковником и лидерами бунтовщиком. Последнее требование привело меня в сильное замешательство. Политзаключенные, уничтожение памятников ненавистному правителю — это понятно, привычно и совершенно нереалистично. Но вот зачем им мой звездолёт?

— Мы не можем выполнить ваши условия полностью, — голос Ковалёва звучал нейтрально, эмоций я не мог уловить. — Мы можем обещать вам, что создадим комиссию по пересмотру дел заключенных, списки которых вы представите. Сносить памятники мы не собираемся. Ремонт звездолёта… — Ковалёв осекся, видимо, ему тоже пришла в голову та же мысль, что и мне. Но потом он продолжил так же четко, по-военному, полностью контролируя эмоции: — Нам требуется для ремонта редкие минералы и металлы, которые можно найти только на астероидах…

Интересно, Ковалёв сам придумал это оправдание, или ему кто подсказал? Если вернётся живым, обязательно расспрошу его об этом.

— Мы приехали, Эдгар, — вкрадчивый, даже застенчивый голос Тимура оторвал меня от прослушивания диалога полковника с лидерами мятежников, смахивающего на общение со смертельно ядовитой змеей, которую Ковалёв пытался укротить.

Платформа остановилась перед монолитной, явно очень толстой, непробиваемой стеной. Я вопросительно взглянул на Тимура.

Но Тимур с едва заметной торжествующей улыбкой, подошел к правому краю платформы, нащупал на стене где-то на уровне плеча незаметную, абсолютную невидимую для меня панель. Под его ладонью будто бы облезла краска, обрисовались контуры небольшого плоского экрана с набором кнопок. Тимур поколдовал над ним. И монолитный, непробиваемый ничем барьер начал медленно подниматься.

Обнажив перед нами широкий коридор с высокими потолками, уходящий куда-то в глубину, в темное хранилище тайны, которую я жаждал разгадать как можно быстрее. Стоило мне сделать шаг, как по потолку пробежали отблески света, зажигая незаметные светильники. И коридор перестал казаться опасным провалом в бездну. А вел свободно и открыто в дальний зал, чьи контуры я уже довольно неплохо видел.

Но радовался я напрасно. Еще шаг и перед моим носом с тихим шипением нарисовалась паутина ярко-алых лазерных лучей, открыто намекающих, что дальше мы не пройдем. А приглашение нам никто не высылал.

Но тут же я увидел рядом с этими лучами панель с вводом кодов. О, это давненько я не занимался взломом. В один прыжок оказался рядом.

— Не трогайте, Эдгар! Я сам…

Голос Тимура я даже не услышал. То есть мыслеобраз его вонзился мне в голову, но я тут же отбросил его на самое дно, как не заслуживающий внимания.

Сканер нейро-интерфейса послушно проник внутрь панели, вывели все заковыристые, а на самом деле простые до глупости шифровальные коды. И я уверенно их ввел.

Бах! Паутина алых нитей исчезла, я бросил победный взгляд на напарника, мол, знай, наших, я тоже умею кое-что.

Грохот, скрип сдвигающихся камней, скрежет металла резанул по ушам. За пару шагов от меня слева, справа, с потолка, с пола выехали массивные турели, с агрессивно торчащими стволами. Залп чудовищной, невероятной силы ослепил меня, отбросил на пол. Я шлепнулся навзничь, больно приложившись лопатками. Пули забарабанили о пол, потолок, отскакивая рикошетом. Они вбивались в поверхность, не причиняя ни малейшего вреда, ни крошки, ни песчинки не выбивали из монолитных стен, пола. И все это шумело, гремело, оглушало, как огромный горный водопад. Все заволокло синеватым дымом, в нос ударил едкий запах пороха.

Через пару мгновений я все-таки пришёл в себя, силовое поле скафандра спасло меня. Я отполз за угол, как побитый пес, в небольшую нишу. И наткнулся на Тимура. От его испепеляющего взгляда я готов был провалиться сквозь монолитный пол.

— Зачем вы это сделали⁈ Я же просил вас! Я знаю все шифры, коды. Мог ввести и мы бы спокойно прошли дальше!

Тимур пребывал в состоянии того холодного бешенства, когда чешутся руки вмазать по физиономии напарнику, но что-то мешает это сделать. Крылья носа раздувались, глаза превратили в щели, красные пятна расползались по всему лицу.

— Извини, я — идиот. Я тут пробирался в технических туннелях станции, ну и думал, что здесь также получится.

— Не получится! Надо головой думать, а не ж…

Я опёрся о стену, сглотнул комок в горле, вздохнул тяжело. Что я мог сделать? Идиотский поступок.

— Ладно, Тимур, ты такой умный. Придумай что-нибудь. У меня есть бластер, но у него села батарея. У тебя что-то есть?

— Есть! — отчеканил он с тем же рассерженным выражением лица учителя, который отчитывает нашкодившего ученика. — Поднимемся на пару этажей. Там оружейный склад, неплохой арсенал.

— Арсенал? Тимур, твою ж сингулярность! Почему же ты раньше не сказал об этом⁈ Мы же могли сразу захватить пушки! И все бы тут разнесли в труху, в ошметки!

— Разнесли, — сквозь зубы, протянул Тимур. — Я же не думал, что вы сломя голову кинетесь вскрывать коды. Думал, пройдем спокойно, все осмотрим. А вы… — он махнул рукой, ввергнув меня в пучину досады и печали от своего дурацкого поступка. — Ладно, пошли.

Платформа грузового лифта перенесла нас куда-то вверх, я не смог определить, сколько этажей мы проехали. Бугристая, вырубленная в скальной породе стена не разделялась на хоть какие-то этажи, уровни. Разобраться с этой мудрёной структурой я бы, разумеется, не смог.

Но напарник мой абсолютно без каких-либо колебаний остановил платформу. Ввел код в вылезший под его ладонью экранчик и открыл нашему взору узкий коридор. Едва заметные, тусклые светильники отбрасывали унылые размытые тени на панельные стены и пол.

Я не стал лезть вперед и подождал, пока Тимур проведет меня. Он уверенно прошёл вдоль облезлых стен. Остановился возле закрытой двери. Створки которой разошлись по мановению волшебного жеста моего напарника-мага.

Ударил в нос сильный запах оружейного масла, пороха, серы. Ослепительно-яркий после полутьмы свет залил длинные из светло-серого металла трехуровневые стеллажи. Я прошелся, присвистнул. Оружие на любой вкус. Но в основном, как я понял, стрелковое. Но нам подойдет любое. Выстроились, как гвардейцы на плацу выкрашенные бежевой краской автоматы. Ящики с патронными лентами, ракетами.