Коридор вывел нас на круглую площадку, по краям шли высокие квадратного сечения столбы. Вниз по спирали уходили ступени из красного гладкого камня. Какой смысл несла эта конструкция, я не стал разбираться. Просто обошел вокруг и направился к выходу. Но стоило мне взять за ручку, как раздался скрежет, лязг. И я едва успел отскочить, как сверху сверзилась массивная груда искореженного металла, перекрыв нам проход.

— О! Это моя работа! — ко мне подскочил Зайцев, лихо выхватил из набедренной кобуры плоский бластер.

И я вспомнил, что это тот самый дезинтегратор, который мы с Толяном с таким успехом клонировали. И луч моего бластера вошел в массивный металл, как нож в мягкое масло. Встретился с ударом из бластера Толяна.

— Вуаля! — радостно вскрикнул Зайцев. — Проход открыт, — подмигнул мне.

Следующий коридор вывел нас на выступающую над пропастью округлую площадку. Отсюда открывался вид на огромное куполообразное помещение, с такими высокими потолками, что стены сходились где-то в глубокой недосягаемой тьме. Внизу притягивала взор бездна, сужалась в круглый колодец с будто бы кипящим золотом на самом дне. Через весь мрачный провал, словно в насмешку был перекинут жалкий мостик с такими тонкими хлипкими перилами, что не вызывало никакого желания переходить по нему.

— Это и есть Ядерный Шторм? — поинтересовался я. — Открытое горение? Круто.

Ковалёв кивнул, но как-то напряженно. Наклонив голову, прислушивался к чему-то, не объясняя, что его беспокоит. Сделал жест андроидам, они выступили вперед и закрыли нас.

И вовремя.

Все помещение заполнили дикие звуки, напоминающий клекот, визг, шуршанье, стрекот. Сверху ссыпалась стая тех самых жутких созданий, смахивающих на огромных летучих мышей, но с вытянутыми мохнатыми мордами, ярко-алыми злыми глазами и пастью с мелкими частыми зубами. Откуда они могли взяться тут?

На раздумье времени не было. Я вспомнил, как здорово с Тимуром мы разделались с этими тварями плазменными винтовками. Схватив с плеча, вставил обойму с зарядами и пальнул в одну из тварей. Страшный грохот оглушил, разнесся громким многократным эхом. Пфф. Одна из тварей превратилась в комок обугленной плоти, камнем полетела вниз.

— Ты обалдел! — Ковалев схватил за мою винтовку, дернул вниз. — Ты всех оглушил, сволочь.

— Уши заткни, — посоветовал я ему. — Этих тварей можно убить только так. Мы с Тимуром с ними уже воевали.

Пока мы выясняли отношение с полковником, парочка тварей успела настигнуть нам. Но андроиды с легкостью поймали их. И разорвали на части. Меланхолично, равнодушно.

Но злые летучие чудища валились и валились, как снег зимой.

Дарлин выхватила лазерный бластер. Невероятно тонкий почти невидимый луч пронзил тварь, разрезал. Еще один выстрел. И уже пара тварей, попавших под смертоносный луч, превратились в кровавые ошметки. Ларри стрелял не так метко. Но старался подпустить группу чудищ, чтобы сразу уничтожить всех. Ковалев отпустил мою винтовку. Лихо вытащил свой пистолет-пулемет, подпуская поближе, азартно меткой очередью сбивал мерзких химер, словно мальчишка бил из рогатки ворон на школьном дворе. Я выставил самый слабый удар на плазмагане, включил глушитель. Комочки голубой плазмы теперь вылетали почти бесшумно, и казались крошечными. Но достигая мерзких чудищ, прожигали дыры в крыльях, отрывали лапы, пронзали злые морды. И стрекот, шуршанье крыльев перекрывали дикий визг, на такой высокой ноте, что било по ушам.

Ага! Я пришел в дикий первобытный восторг, безжалостно расстреливая несчастных летучих мышей, словно в тире на полигоне, не опасаясь, что они могут настигнуть.

Теперь мы соревновались, кто быстрее и больше собьет тварей. Словно за победу по очкам получим невероятно ценный приз. Ковалёв успел перезарядить свой пистолет-пулемет уже раз пять.

И всё закончилось. Пространство очистилось от мразей, и нам, кажется, судьба дала пару моментов передохнуть.

Бац! Сверху на меня шмякнулась мерзкая тварь, впилась острыми зубами, начала раздирать ткань скафандра, пару раз успела царапнуть кривыми, как сабли когтями по лицу, едва не оставив меня без глаза. Я резко развернулся, пытаясь отодрать мерзкое чудище. Но забыл, что стою совсем на краю. Оступился, нога сорвалась. И вместе с мерзотиной ухнул куда-то вниз. Туда, где пылал адский костер двигателей Ядерный Шторм.

Звездолёт вышел на орбиту вокруг пояса астероидов. Интерферометр вывел карту звездного неба, где крутилась, как горящее колесо наша Галактика Астреус. И теперь я должен вернуться домой. Туда, где меня ждала моя одиночная камера.

Очень не хотелось расставаться с уютным, комфортным мирком, и, кажется, и моему звездному колоссу тоже не нравилась идея отпускать меня. Я ощущал это почти физически. Будто часть моей сущности перешла в обшивку звездолёта, сделала меня единым целым с ним.

На верхней палубе ждал космолёт. Хотя в космосе нет верха, низа, но ярусы шли по обычаю сверху вниз. Лифт вознёс меня туда, распахнул створки и мягко закрыл, когда я вышел в воздушный шлюз.

И вырвавшись из гостеприимного, уютного мирка космолёт понесся вниз, на планету, а мне казалось, что часть моей сущности так и осталась здесь, внутри этой громадины.

— Пилот Эдгар Рей просит разрешение на посадку, — нейро-интерфейс провел все нужные процедуры.

— блблбл… — первое слов я не разобрал. — Эдгар Рей, для вас подготовлена полоса Альфа на космодроме Звездного единства. Мы ждем вас.

Ого, какая великая честь для изгоя. Лучшая правительственная полоса для посадки, да еще на космодроме, где принимают только гостей высшего уровня — президентов, премьер-министров, послов.

Я ввел маршрут, переданный с диспетчерской, в бортовой компьютер, открыл жалюзи, темный бархат с золотыми гроздьями звезд перешел в прозрачную бледную синеву, прорвались лучи Апельсека, залили ослепительным жаром панель управления, заскакали зайчиками по полу рубки.

И вот он — космодром Звездного единства, огромное поле, сверху похоже на расчерченную цветными карандашами доску. В окружении клубящейся зелени, словно пушистый ковер, простирающийся до самого горизонта.

Прошла вибрация, мой летун словно передернулся от отвращения, что придется переключить двигатели со звёздных на самые обычные, турбореактивные, превратившись в примитивный, и такой банальный самолёт.

Я перешел на ручное управление, нравилось иногда ощущать себя творцом всех движений летательного аппарата. Отдал штурвал от себя, космолёт не сразу — инерционность осталась прежней, как у космического корабля, но все-таки подчинился, начал снижаться. Сбросил скорость. Лязг открывшихся люков, вышли шасси. И я мягко, почти без перегрузки сел на серую, гладкую полосу.

Откинулся фонарь кабины, с тихим шорохом вышла металлическая лестница, спустился по ней, хотя мог выйти через салон. Но мне как-то привычней покидать летательный аппарат, словно это мой спейсфайтер.

Спрыгнул с предпоследней ступеньки вниз. Меня уже поджидала мрачная процессия. Темные фигуры с неразличимыми лицами, выстроились, словно солдаты на плацу, готовые начать маршировать.

Шаг вперед. Один из возглавляющих этот кортеж вышел ко мне, салютовал военным приветствием.

— Господин полковник! Рады приветствовать вас! С возвращением.

Я в недоумении машинально оглянулся. Какой еще полковник? Я прибыл один, к кому они обращаются с таким почтением?

Темная тень перекрыла свет, заставила сжаться сердце от печальных воспоминаний. Рядом с застывшим космолётом сел большой флаер, на черных блестящих боках растекся рекой жар ослепительного золота. И тут ноги мои примерзли к поверхности ВВП.

Из флаера показалась тучная фигура Мильтона Холта. Того самого, что арестовал моего отца. Пронзила мысль, сорваться с места, ринуться сломя голову в космолёт и убраться, улететь отсюда, как можно скорее. Лишь бы не попасть в лапы этого ублюдка.