— И значит Берта вовсе не гениальный генетик, — вздохнув, сказал Фрэнк, не поверив словам собеседника. — Создать камеры для клонирования она сама бы не смогла.

— Мисс Верден — очень талантливый учёный, и все, что она сделала, действительно её идеи. Но здесь опять не обошлось без наших технологий.

— Не понимаю, на кой черт это было нужно. Неужели вам так понравились идеи Райзена, что вы решили дать ему возможность их проверить? — поинтересовался с горечью Фрэнк. — Неограниченная никем свобода, где каждый предоставлен сам себе, и все живут ради выгоды. Если они вам так нравятся. Применяли бы у себя. Черт возьми! Если бы эксперимент удался бы, вы на весь мир бы распространили эти кровожадные, безжалостные методы?

— Возможно. Но вы показали, что этого делать не стоит. Вы совершенно случайно оказались в городе и стали той песчинкой, которая, попав между шестерёнками механизма, разрушила его. Мы прекратили эксперимент, все люди вернуться в свое время. И вы тоже.

— И я никогда не увижу моих друзей, и …

— Нет. Между вами слишком большое временное расстояние. Когда они закончили свою жизнь на земле, вы ещё не родились.

— Лучше бы я погиб, — глухо сказал Фрэнк, подходя к окну, из которого ему безумно захотелось выпрыгнуть. — На черта мне такая жизнь. В которой нет никого.

— Мы решили сделать для вас исключение. Не только рассказать о нашем эксперименте, но и сделать ещё кое-что. Пойдёмте, — проронил молодой человек, вставая.

Фрэнк тяжело вздохнул и последовал за ним. Они вышли в другое помещение, куда выходили шахты лифтов. И, кажется, через мгновение перенеслись на другой этаж. Фрэнк прошёл в дверь и замер, у него перехватило дыхание.

— Ирэн! Боже, ты… — воскликнул он, бросившись к ней.

Она встала навстречу с диванчика, счастливо улыбнулась. Он мгновенно оказался рядом, прижав к себе.

— Вы можете уехать домой, — сказал молодой человек, и по его лицу пробежала тень. — Вы, наверно, хотите знать, почему вам знакомо моё лицо. Меня зовут — Генри Фолкленд. Вы — мой предок. Конечно, вы не должны никому рассказывать о том, что с вами произошло в этом городе, — монотонно проговорил он. — Не должны рассказывать о нашей встрече. Впрочем, вам все равно никто не поверит, — добавил он уже более живо, и усмехнулся.

— Фрэнк, я никогда не спрашивала тебя раньше, — сказала Ирэн, когда они уже сидели в самолёте, улетавшем в Сан-Франциско. — Чем ты занимаешься? Кем работаешь?

— Я автомеханик, у меня маленькая автомастерская, — ответил он. — Живу на съёмной квартире. Здесь купить тебе помещение для театра я не смогу. Разочарована? — добавил он, бросив быстрый, изучающий взгляд на неё.

— Ничего страшного. Я попытаюсь пробиться сама. Вновь, — проронил она спокойно, рассматривая пушистые облака в иллюминатор. — Докажу, что сама чего-то стою.

Когда самолёт приземлился в аэропорту, Фрэнк предупредил:

— Заедем к моим друзьям. У них мой младший сын, Стивен. Брайан и Люси в школе.

— Хорошо, — невозмутимо ответила Ирэн.

Когда такси остановилось возле высокого забора из темно-красного кирпича, украшенного сверху ажурной решёткой, за которым виднелась трёхэтажная вилла, Ирэн задумчиво проговорила:

— Хорошие у тебя друзья.

Чугунные ворота автоматически открылись, пропустив их. Они прошли по дорожке, усыпанной мелким щебнем, по сторонам которой раскинулись ровные ряды клумб с красно-жёлтыми, распустившимися тюльпанами. Двери в дом были открыты, они вошли в прихожую, поднялись в гостиную, просто, но элегантно оформленную. Потолок, стены и пол из деревянных панелей, диванчик, пара кожаных кресел, стеклянный кофейный столик. За высокими окнами, от потолка до пола, шла большая терраса, с которой открывался вид на побережье. На стенах висело несколько морских пейзажей, портреты Генри Форда, Франклина Рузвельта и Джона Кеннеди. Никаких друзей Ирэн не увидела. Улыбнувшись, она села в кресло, пролистала пару глянцевых журналов, лежавшие стопкой. Она обратила внимание на обложку с фотографией Фрэнка, открыла на нужной странице, увидев подпись: «Франклин Фолкленд, советник мэра Сан-Франциско по правам человека», и взгляд зацепил пару фраз из интервью:

Фрэнк вернулся в гостиную, неся на руках заспанного мальчугана в жёлтой фланелевой пижаме с рисунком из забавных синих собачек. Ирэн встала навстречу, ласково поддержала малыша за ручку, и лукаво спросила:

— Фрэнк, ты боялся, что я не смог тебя любить в бедности?

— Извини, дурацкая шутка, — смущённо объяснил он. — Познакомься, это мой сын, Стивен. Надеюсь, вы подружитесь.

— Не думаю, что это будет сложно, — ответила, улыбнувшись, Ирэн. — Он так похож на тебя.

Интерфейс рвал нейронные связи на мириады кварков. Невыносимая боль опутало все тело. На внутреннем экране мигала огромная, как галактика Ай-Си 1101 надпись: ' Немедленно остановитесь! Вы будете арестованы… Сдавайтесь! Сдавайтесь добровольно. Или будете уничтожены! Сдавайтесь! Вы нарушили…' — дальше шел список наших нарушений.

Я сжал голову ладонями, прикрыл глаза, выключить интерфейс я не мог. А мучения становились все нестерпимее.

— Осберт, сможешь сделать туннель? — обратился як стоящему рядом худому, как трубкаазотного охлаждения, парню.

Я прекрасно мог бы сам сделать этот туннель, рассчитать параметры. Но все равно дал приказ Осберту. Он профи, его мозги заточены только на эти действия. Каждый должен заниматься своим делом.

Плоское лицо Осберта с близко посаженными к носу глазами, казалось бесстрастным, не выражало ничего, он словно от всего отключился. И вся энергия ушла внутрь для охлаждения мозгов.

— Могу, конечно. Но энергии не хватит. Весь аппарат в щель не протеснится. Часть отвалится. Иначе никак.

Да, энергии не хватит и даже такой компьютерный гений, как Осберт, не может сотворить чудо.

— Ладно. Давай. Сделай, что можешь.

— Сделать-то я сделаю, — в уголках губ появилась едва заметная ухмылка. — Я вот думаю. А стоило ли эту планету грабить?

И зачем об этом напоминать⁈

— Да, могли и мимо пролететь. Я тебя услышал.

Кто ж знал, что все так обернется? Планетка, что мы нашли рядом с умирающим красным карликом, казалась абсолютно безжизненный. Каменный шарик. Ни атмосферы, ни воды, только глубокие каньоны опоясывали планету, да кратеры, темными воронками уходили вглубь.

Но зато! Зато в недрах этого мертвого (как нам казалось) куска камня оказалась масса ископаемых — золото, молибден, вольфрам, платина — все металлы, которые возникают лишь при взрывах сверхновых. Это такая редкость.

Спустили нашего робота-рудокопа на поверхность, он начал качать все это богатство, плавить, отправлять к нам на корабль. А мы, дураки космические, предвкушали, как продадим эту красоту и полетим отдыхать на планету Полночь с ее шикарными пляжами, с набегающими на чистейший золотистый песок волнами.

И тут наша система безопасности мерзко взвыла. На внешнем экране закрутились в бешенном танце очертания здоровенной махины, смахивающей на летающего звероящера. У любого космического пирата душа уйдет в пятки от их вида.