— А вы как сюда добрались?

— Через технический туннель, — ответил я. — Потом через цех.

— Понятно, но таким образом мы уже не сможем пойти. Это слишком долго.

— А как иначе? На грузовом космолёте?

— Нет, мы пойдем другим путём, — хитро сощурился полковник. — Грузовые космолеты стоят наверху, а выйти туда без скафандров нельзя. У Тимура ведь нет скафандра.

— Не беспокойтесь, я могу и обратно туннелем вернуться. Мне не сложно.

— Тимур, зачем тебе возвращаться через туннель? Я сейчас вызову сюда мой служебный флаер, и мы в два счета доберемся до места.

— А какая разница? Флаер же тоже наверху сядет.

— Нет, Эдгар, нет. Флаер опустится в специальный воздушный шлюз. И мы спокойно туда пройдем без скафандров. Все предусмотрено.

Полковник вытащил из сваленного на пол скафандра планшет. Поставил его на станину, рядом с сидевшим там пацаном. На экране появилось изображение парня в военной форме.

— Кузнецов! Пригони-ка нам к заводу мой служебный транспорт.

— Есть, товарищ полковник, пригнать флаер.

— И еще. Сообрази нам что-нибудь поесть. На пять человек. На четырех взрослых и ребенка. Для пацана сладости какие-нибудь. Игрушки. И матери его скажи, что все в порядке, скоро мы его доставим. Пусть не волнуется.

Вайсермана Ковалев не посчитал тем, кого надо накормить. Когда изображение погасло, Ковалёв облачился вновь в скафандр Ларри, и проворчал, будто про себя:

— Голоден, как волк. Сейчас прямо быка бы съел.

— А флаер я буду опять пилотировать? — поинтересовался я.

— Да нет, Эдгар, — он дружески похлопал меня по плечу. — Флаер мой на автопилоте летает. Тут недалеко.

Когда мы вышли в коридор, Ковалёв, который замыкал нашу группу, замер на пороге, присвистнул. Оглядел поле боя, усыпанное «трупами» бронированных чудищ.

— Ну вы, б… даете. Прямо Бородинская поле. Курская битва. Как же вам удалось справиться с этими чудищами?

— Долго рассказывать, — буркнул Тимур.

— Ну да, ну да, — Ковалёв о чем-то задумался, и, повернувшись к Вайсерману, стоявшему у стены, бросил: — Ну что, Урфин Джюс гребанный, твои железные солдаты? А? Откуда их взял? Как сюда привез? Молчишь, сволочь? Ну ничего, я и таким, как ты язык развязывал.

Вайсерман угрюмо молчал, отвернувшись. Рот кривила злая ухмылка. Он сжимал, разжимал челюсти, стучал зубами, будто тренировался, чтобы кинуться на полковника и загрызть его до смерти.

Цок-цок-цок. Странный звук привлек внимание.

Одна из голов поверженных гигантов приподнялась над полом, выпустила, словно щупальца спрута рифлёные длинные провода. И подпрыгивая, поскакала ко мне. Прыг. Провода обвились вокруг горла, сжали с такой силой, что хрустнули позвонки, дыхание прервалось. И проваливаясь в бездну тьмы, холодея от ужаса, я представил, что все части поверженных киборгов вновь соберутся вместе. И мы уже ничего не сможем им противопоставить.

Сквозь тягучую, как резина тьму, проступили контуры знакомого лица.

— Не надо, Дарлин, он уже пришел в себя.

Передо мной светил белозубой улыбкой Ковалёв. Бамс-бамс, блямс. Я обернулся на этот странный звук. Тимур с силой бил по серебристым осколками, будто пытался превратить их в фарш. И только по валяющимся тут же рядом гофрированным проводам, я понял, что парень колошматил по остаткам той мерзкой твари, которая пыталась меня задушить.

Ковалёв помог мне встать, с шутливой озабоченностью отряхнул меня, что совсем, кажется, было ему не свойственно.

— Хватит, Тимур, эта тварь уже сдохла окончательно, не соберется.

Тимур остановился и бросил на меня веселый взгляд, мол, мы тебе всегда поможем.

— Ну что, пошли? Моя шлюпка уже ждет нас, — с шутливой возвестил полковник.

В конце коридора нашелся цилиндр лифта, словно обернутый в металлическую ребристую ткань, который быстро спустил нас. Разошлись створки, впустив нас в квадратный зал, где на небольшой возвышенности стоял летательный аппарат, в окружении фактурных плит.

Форма объекта в космосе не важна, можно летать и в убогой коробке. Но тут… Да, в буйной фантазии дизайнеру этого аппарата не откажешь. Он скорее напоминал огромный лимузин, сплющенный сверху с прижатыми узкими крыльям, хищно выставленным клювом, и полупрозрачным сферическим колпаком, сквозь который просматривались ряды кресел и столик между ними.

Полковник бесцеремонно схватил за шкирку Вайсермана и брезгливо потащил к космолету, как мокрую половую тряпку. Мягкое жужжанье электромоторов заставило заднюю часть аппарата приподняться. Ковалев бросил туда нашего пленника. Крышка захлопнулась. А полковник оказался рядом.

— Прошу на борт моего корабля, — с шутливой подобострастностью поклонился.

И тут же верхняя сфера разошлась и взвилась вверх, как крылья чайки. Вспыхнул мягкий молочного цвета свет. Ковалев, подхватив на руки пацана, внес его в салон, усадил в кресло. Спрыгнул вниз, заботливо взял Дарлин за руку, помог ей подняться. И когда мы с Тимуром тоже расположились в мягких креслах, пахнущих приятно кожей и комфортом, «крылья» с тихим лязгом закрылись.

Ковалев выставил на столик большую квадратную сумку, открыл молнию и вытащил небольшие коробочки. И только сейчас, ощутив невероятно вкусный аромат еды, я понял, как голоден. Пацану полковник вручил робота-трансформера, показав, как можно сделать из него космический корабль, грузовую машину, змею и жирафа. Парень радостно схватил игрушку, начал крутить и вертеть, создавая невероятных тварей.

— Ну что, перекусим немного? — Ковалев вывалил из сумки все коробки с едой, выставил на столик несколько термокружек. — А потом праздничный ужин.

— Праздничный? В честь чего? — поинтересовался я.

— В честь моего троекратного спасения лучшим пилотом Вселенной — Эдгаром Реем. Ну, если считать и ту фиолетовую тварь, что свела нас с ума в бассейне, то даже четырехкратного. Господи, — он с шутливой досадой воздел глаза к потолку. — Как умирать надоело.

— О, какая честь. Полковник Ковалев даст попробовать свой офицерский спецпаек, — с сарказмом процедил Тимур.

Почти физически я ощутил, как слова парня задели Ковалева за живое, отравили страстное желание произвести впечатление на Дарлин. Казалось, он схватит Тимура за волосы и вышвырнет из флаера. Но усилием воли полковник взял себя в руки, смог с невероятной доброжелательностью улыбнуться:

— Тимур, не злись. Я уже договорился, тебя назначат начальником лаборатории внеземной жизни в столице. Будешь получать спецпаек не хуже моего. А может и лучше. Плюс двухэтажная вилла на берегу роскошного озера с красивым водопадом тебе точно понравиться. Уж точно лучше моего коттеджа.

— Почему же вы, полковник госбезопасности, не вытребовали себе тоже виллу на берегу озера? Как бы по чину полагается, — Тимур никак не хотел смягчиться, погасить свою ненависть и злость на Ковалёва, причины которой я так и не узнал.

Ковалев сделал несколько глотков из кружки, вытер губы рукой. Глаза затуманились печалью, которую полковник тут же скрыл, утопил в глубине.

— Знаешь, Тимур, не захотел. Раньше — да, мне все это было нужно, а сейчас…

Откусив кусок бутерброда, начал меланхолично жевать. Понять, почему у Ковалёва сменилось настроение, было совсем не трудно. Он вспомнил погибшую жену.

Повисла тишина, все замолчали, лишь слышалось, как мальчуган крутил, вертел игрушку, с щелчками создавал какое-то новое чудище, да звуки поглощения еды.

Тем временем, над флаером раздвинулись створки воздушного шлюза, выпустив нашего летуна в бездонную тьму. Мы понеслись над седой, мертвой пустыней, прерываемой темными провалами кратеров, площадками с буровыми установками и голубыми цилиндрами на стойках. С абсолютно беззвездного неба на нас смотрел застывшей в удивительной неподвижности голубой шар Земли, скрытый на треть тенью.

— Вася, а что это такое ты сделал? — тишину прервал голос Дарлин. — Можно посмотреть?