Артуру понравилось словосочетание “Индустриальный каннибализм”. Настолько, что вынес фразу в заголовок.

Уже готовую статью попросил переписать начисто Мэри. В редакции “Ежедневной всемирной хроники” знали его почерк, а печатной машинкой Артур не успел обзавестись. Он убедил жену не задавать вопросов, довериться и подчиниться.

Готовые листы запаковал в простой конверт без обратного адреса и с курьером отправил на прошлую работу. Артур не сомневался, что редакторы “Хроники” ухватятся за материал. Громкая и возмутительная новость, которая гарантированно даст продать тираж. И возмущенные читатели потребуют продолжения.

После истории с “Океаническим обществом рыбной и прочей ловли” в редакции могут подправить и смягчить некоторые формулировки. Но скорее переложат ответственность с издания на анонимного автора.

Вечером того же дня в дверь квартиры Уилсонов постучал консьерж и передал записку. Артур поблагодарил мистера Фокса, вернулся за письменный стол и неторопливо развернул сложенный вчетверо листок бумаги.

“Артур, хороший трюк с женским почерком. Но я прекрасно знаю твой стиль. Зачем ты прислал мне это? Если не получу внятного ответа, отправлю листы в камин. С уважением, Р.Н.

P.S. Сколько денег ты хочешь?”

Послание написал Ричард Норман, главный редактор “Ежедневной всемирной хроники” и один из трех владельцев газеты. У них с Артуром сложились приятельские отношения, несмотря на разницу в возрасте близкую к двадцати годам.

Поэтому журналист решил не вдаваться в подробности. Правда звучала слишком невероятно. А придумывать очередную ложь не хватило времени. Он перевернул листок и быстро написал карандашом ответ на обратной стороне. Решил не отвлекать Мэри от книги.

“Мистер Норман, не задавайте вопросы. Я уверен, что изложил правду. Поверьте в искренность моих намерений. Ради прошлых заслуг.

P.S. Оплату вы можете определить сами”.

Артур передал ответ через консьержа. И стал ждать. На его памяти главный редактор часто засиживался допоздна, порой даже ночевал прямо в офисе. Поэтому журналист не удивился, когда после полуночи пришло следующее послание.

На этот раз Норман отправил конверт из дешевой серой бумаги. Удивленный Артур заглянул внутрь и понял, в чем дело. Помимо записки редактор вложил и гонорар. Монету в полпенни.

На этот раз сообщение состояло из одного предложения. Выверенное телеграфное послание. Артур прочитал, скомкал записку и бросил в холодную печь. А заслуженную монету спрятал в бумажник.

“Статья выйдет во вторник”.

***

Одетый в свой лучший костюм Артур вышел из дома в десять утра. Пока спускался, перед ним по ступеням беззвучном бежал шакал. Тот появился, едва журналист открыл глаза. И с тех пор не исчезал ни на секунду.

Уилсон практически не удивился, когда увидел невдалеке Джеки. Тот стоял на улице, повернувшись к доходному дому и докуривал сигарету. Судя по окуркам, ждал достаточно давно. Артур заметил, что помимо обычного значка подсолнуха к пиджаку социалиста приколот сложенная из бумаги черная гвоздика.

Знак траура по несчастным, остатки которых достали из земли и отправили в заводские печи.

— Доброе утро, Джеки. Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Здравствуйте, мистер Уилсон. Весь город гудит. Я построил логическую цепочку и решил, что вы с этим связаны. Просьба о встрече с мистером Милтоном, статья в газете, посвященная белому углю. Как будто больше некому.

— Ты прав.

— Идете на митинг?

— Да.

— Я тоже.

Артур кивнул и первым направился в сторону площади памяти старого монарха. Даже с выбором места организаторы бросали вызов власти. Меньше мили до королевского дворца. И широкая дорога, соединявшая площадь с резиденцией монарха.

Шакал держался по правую сторону от Артура. Так близко, что порой ноги журналиста проходили сквозь него. Время от времени он отбегал вперед, задирал голову и дергал ушами, прислушиваясь.

— Говорят, кроме наших соберутся сторонники анархистов. Думаю, тысяч шесть-семь насчитается.

— Это хорошо, — рассеянно ответил журналист.

Еще некоторое время прошли в молчании. Потом Джеки снова заговорил.

— Мистер Уилсон, вы поступили неправильно. Поставили под угрозу репутацию всего движения. Даже не могу понять, ради чего. В газете же написали неправду. Вскоре это раскроется. В результате ударит и по социалистам, и по анархистам.

— Джеки, помнишь, что я сказал после смерти душителя? Это была ложная кульминация. А сегодня настало время для настоящей.

Социалист выжидающе смотрел на журналиста. Артур понял, что вопросов не будет и продолжил речь:

— Если не справимся сегодня, то поджоги не остановятся. С каждым месяцем их число начнет увеличиваться. Пока весь Ландариум не сгорит в огне. И все политические движения, социалистов, анархистов или монархистов, покажутся развлечением для людей с избытком свободного времени.

— Все настолько серьезно? — наконец, спросил Джеки.

— Я с ним говорил.

— Как?

— Сложно объяснить. Даже невозможно.

Артур увидел впереди усиленный конный патруль из шести полисменов. Тоже ехали в сторону площади короля Альфонса. Городские власти чувствовали, что долго копившееся возмущение простых рабочих достигло пика. И мирное собрание легко могло перерасти в насилие.

— Мистер Уилсон, что именно вы собираетесь делать?

— Мне кажется, внешне это не будет заметно. Я должен воспользоваться коллективной силой собравшихся людей, — Артур запнулся, когда понял, насколько нелепо звучит объяснение. — Не вдавайся в подробности. Просто постоим в толпе. И в какой-то момент скажу, получилось или нет.

Социалист кивнул и больше не задавал вопросов.

По мере приближения к площади число людей на улице все увеличивалось. Не следящий за новостями человек мог подумать, что сегодня праздник. Практически каждый выходил на улицу в лучшей одежде. Часто прикалывали к пиджакам цветы. Сорванные в своих и чужих садах, сложенные из бумаги, купленные у уличных торговцев.

Чинно шли под руку семейные пары. Группы молодых парней со значками социалистов и анархистов. Взрослые мужчины, сгорбленные от тяжелой работы. Военные в парадной форме.

И констебли. Первое время Артур пытался их считать, но сбился на четвертом десятке. Вокруг площади соберется большая часть полиции Ландариума. Оставалось надеяться, что Колину Милтону и другим организаторам удастся сохранить мирный настрой толпы.

Вскоре пришлось сбавить шаг, настолько запруженными стали улицы. Люди выходили с тротуаров на проезжие части. Среди толпы намертво встало несколько экипажей. Кучера кричали и ругались, но не помогало. Слишком много жителей захотело пройти на площадь.

По пути Артур посматривал под ноги. Старался понять, получает ли шакал больше сил от собравшихся людей. Показалось, что силуэт стал чуть плотнее. Но не был готов поручиться, возможно, обманулся и увидел желаемое.

Из узкой улицы вышли на площадь короля Альфонса. Начало протеста было назначено на полдень, через двадцать минут. Но людей уже собралось много. У Артура не хватило роста, чтобы точно оценить число.

В центре устроили импровизированный постамент из ящиков, бочек и пустой телеги. Наверху уже стояло три человека. Журналист по силуэту определил Милтона. Остальных не узнал. Скорее всего, мистер Кобб, видный теоретик социал-демократии, и лидер анархистов.

Дальше Уилсон пристроился за спину массивному Джеки, который вежливо, но неумолимо прокладывал путь. Решили не прорываться в самый центр. На случай, если придется резко бежать от дубинок полиции. Остановились на границе слышимости обращений с трибуны.

Люди продолжали прибывать на площадь. Оглядевшись и встав на цыпочки, Артур увидел всадников, перекрывших ведущую к дворцу улицу. Не полиция. Королевские гвардейцы, облаченные в кирасы, шлемы с высокими гребнями. И тяжелыми палашами на поясах.

Невдалеке послышался колокольный звон, отбивавший двенадцать часов. Но, как всегда и бывало на подобных собраниях, вовремя оно не началось. На помост из ящиков периодически поднимались социалисты, что-то сообщали главным организаторам.