Констебли поглядывали на лоток Артура, второй патруль даже подошел и пару минут простоял рядом с прилавком. Но снова доставать визитку журналисту не пришлось, вопросов к нему не возникло.

В семь часов вечера окончательно стемнело. Артур не выдержал и перенес лоток под газовый фонарь, это дало хоть какое-то ощущение безопасности.

За следующий час к нему подходили лишь дважды. Сперва с территории фабрики паровых машин вышел взрослый мужчина, по виду явно не простой рабочий, а по меньшей мере цеховой управляющий. Купил три сигареты, попросил прикурить и вернулся за ворота.

Потом шатающейся походкой приблизился молодой подвыпивший джентльмен. Он долго и внимательно рассматривал товары на лотке. Словно впервые столкнулся с жизнью простых горожан. Наконец, протянул Артуру два шиллинга и ушел с полным комплектом жестяной посуды — чашкой, миской, вилкой и ложкой.

Журналист проводил джентльмена взглядом и покачал головой. После романтических новелл Мартина Рамоса-младшего среди молодых аристократов стало модным прикасаться к жизни обычных пролетариев. Но в большинстве случаев все сводилось к посещению дешевых пабов и последующих пьяных приключений.

Больше покупателей или хотя бы любопытствующих не нашлось. Спустя еще полчаса после визита франта Артур торопливо сложил товары в короб, тщательно застегнул и закинул на спину.

Тянуло взять извозчика на двухместной открытой повозке, которые в городе называли кабриолетами или сокращенно кабами. Но Уилсон решил не тратиться, в последние месяцы приходилось экономить каждую полупенсовую монету.

Путь до дома пешком занимал примерно три четверти часа. С поклажей за спиной пожалуй чуть дольше. Но Артур решил, что так даже лучше. Будет время обдумать и систематизировать увиденное сегодня.

Конечно, личность и мотивы душителя все также остались загадкой. Журналист и не задавался подобной целью, поисками должны заниматься сержант-детективы полиции. Но за день Артур почувствовал, как изменилась атмосфера и настроение в Ландариуме.

Люди начали бояться. Торопиться домой после работы. В сумерках старались переходить от фонаря к фонарю. Держались группами и подозрительно косились на незнакомцев. Ну и известная доля недоверия досталась прослойке горожан, явственно отличавшейся — фабричному народу.

Уродцы, очевидно, выделялись. Даже сильнее, чем иностранцы. Их легко можно было рассмотреть в толпе. И обвинить в преступлениях. Тем более, что жизнь фабричных людей действительно в худшую сторону отличалась даже от быта рабочих и рядовых клерков. Все условия, чтобы обозлиться.

Артур решил, что все-таки стоило попытаться сдержать обещание социалистам и в будущей статье отдельно коснуться отношению к уродцам. И показать, что они, по сути своей, точно такие же жители Ландариума.

Спустя час пешей прогулки журналист вышел на улицу лорда Харрисона, где они с женой проживали последние полгода. Лет двадцать назад, еще до восшествия нынешнего короля на престол, здесь построили шесть доходных домов. Сейчас они принадлежали фирме Смитсона и Уайта.

Артур приблизился к ближайшему дому, проследовал до третьей входной двери, потянул на себя и зашел в общий коридор. Поздоровался с дежурившим в коморке консьержем и направился к широкой лестнице.

Чета Уилсонов снимала меблированную квартиру на верхнем, четвертом, этаже. Подниматься по крутым ступеням было тяжело. За два пролета до дома пришлось остановиться, чтобы отдышаться и прокашляться.

Наконец, подошел к своей квартире, на ходу нащупал связку ключей во внутреннем кармане пиджака. Владельцы хорошо обслуживали дом и дверь открылась беззвучно.

— Мэри, я вернулся!

Сбросил надоевший короб в прихожей, котелок и пиджак оставил на вешалке. Квартира была небольшой, зато с собственной печью. Еще от входной двери заметил, что в единственной комнате темно. Значит, жена готовила.

Когда Артур зашел на кухню, Мэри помешивала пшенную кашу в стоявшей на плите кастрюле. Женщина подставила мужу щеку под поцелуй.

— Я тоже совсем недавно вернулась. Майор собрал бывших сослуживцев с женами на званный обед. Три перемены блюд на двенадцать человек. Пришлось остаться, чтобы вымыть всю посуду. Но зато дали с собой немного продуктов и половину мясного пирога. Тебя же не смутят следы зубов на нем?

— Конечно же, нет.

Мэри работала горничной в доме отставного военного Его Королевского величества артиллерийский войск. Майор Кордстоун овдовел несколько лет назад, а взрослые дети давно покинули отчий дом. Поэтому скучавший хозяин довольно часто давал у себя приемы. Собирал сослуживцев, однопартийцев из республиканской партии, просто соседей.

— Как у тебя прошло?

— Ничего интересного. Сперва пара социалистов решили вымогать у меня деньги. Показал им визитку, отстали. А, еще за день я выручил пятьдесят пенсов. Четверть наша.

На время расследования Артур позаимствовал короб-лоток у знакомого торговца. И получал ставку наемного продавца, каждый четвертый пенс с выручки.

— Ого, какой успех для первого дня. Может, в итоге захочешь сменить профессию?

Отвечать Артур не стал. Вынул из комода пару глубоких тарелок, из выдвижного ящика — две ложки. Подал жене, сам опустился на шаткий табурет и вытянул ноги. Возможно, часть пути домой стоило проехать на поезде или омнибусе.

Решил все-таки не оставлять последнюю фразу Мэри без ответа. Конечно, она открыто шутила и не вкладывала упрек. Но захотелось оправдаться.

— Лучше я продолжу работать в «Зеркале». Выпущу пару по-настоящему громких материала и снова начну хорошо зарабатывать. Обещаю. Переедем обратно на второй этаж, чтобы не подниматься каждый день под крышу. И квартиру выберем в два раза больше.

Мэри поставила перед мужем тарелку с кашей. Развернула упакованный в бумагу кусок пирога и порезала на шесть частей. Села напротив.

— К слову о «Зеркале». Сегодня утром смотрела последний выпуск. Ты его читал?

— Не полностью, времени не было. А в чем дело?

— Сложилось впечатление, что ваш редактор немного не в себе. Сейчас, подожди. Хочу прочитать стихотворение, которое напечатали на последней странице.

Артур предпочел бы сначала поесть, но знал, что не сможет остановить жену. Мэри заглянула в спальню и вернулась с позавчерашней газетой. Расправила плечи и отвела назад левую руку, подражая театральным актрисам, декламировавшим поэмы.

— В шахтах и на заводах

В поле и сосновом лесу

Честные рабочие создают

Всему основу.

Добывают уголь, куют металл,

Сеют хлеб и строят дома.

Не будет ничего без их труда

Ни тепла, ни света, ни хлеба!

Мэри перевела взгляд с газеты на мужа, оценивая произведенный эффект. Артур недолго держался, но в конечном счете поморщился и рассмеялся. Впрочем, смех быстро сменился кашлем.

— Мне продолжать? Там еще четыре строфы.

— Пощади, — Артур поднял руки, показывая, что сдается.

—Никогда не считала себя знатоком поэзии. Но даже мне понятно, насколько это плохо. Как получилось, что редактор взял подобный текст?

— Посмотри на имя автора стихотворения.

Мэри повернула сложенную газету, прочитала подпись. Сразу посерьезнела.

— К. Милтон. Понятно. Уайткаттел решил платить социалистам под видом гонорара. Неужели никто ему не возразил?

— Не знаю, были ли споры. Теперь Джордж Уайткаттел владеет «Зеркалом». Пусть и просто как наследник. Финальное слово остается за ним.

Автора стихам, мистера Колина Милтона, называли последним народным трибуном. Прежде он служил в королевском пехотном полку, сперва рядовым солдатом, потом был повышен до сержанта. Во время кампании в Бьоджепе Милтон потерял большой, указательный и средний пальцы от порохового взрыва.

После возвращения домой в Альбию Матру Милтон получил мизерную пенсию. За пару лет сменил несколько тяжелых работ. В конечном итоге примкнул к движению социалистов.