Агонист действовал с присущей ему стремительностью, решительностью и мастерством. Однако Стальные гвардейцы в своих массивных доспехах оказались куда более живучими, чем британские солдаты, штабелями валившиеся замертво от его точных ударов.

Одним взмахом клинка Эквион выбил оружие из руки ближайшего противника, а вторым выпадом с натугой вогнал меч в его грудь. Крепкая броня, выдержавшая выстрел из револьвера, не устояла перед мощным ударом чёрного клинка агониста. Однако вырвать лезвие меча из стальных тисков он не успел.

Воздух внезапно вспыхнул яркими алыми линиями. Лучи с мерзким шипением прошили панели стен, разрезая мебель и оставляя за собой дымящиеся борозды. Эквион кувыркнулся в сторону, едва избежав рассечения, и, словно хищный зверь, в прыжке вонзил второй меч в шею следующего гвардейца. Лезвие скользнуло под шлем, точно жало скорпиона. Противник захрипел и со скрежетом осел на пол.

Пока агонист отвлекал внимание противника на себя, яростно сражаясь в неравной схватке с одним оставшимся у него в руке мечом, я, пользуясь хаосом, схватил с пола револьвер и пополз ближе к лестнице. Кайра и Аурелия без движения лежали прямо на ступеньках.

— Милая, очнись! — хрипло вырвалось у меня, когда мои пальцы впились в плечо демоницы. — Уходи, спасай Аурелию…

Кайра Веспера застонала, её ресницы дрогнули. Но прежде чем она открыла глаза, я заметил, что на нас надвигается враг. Гвардеец в доспехах цвета воронова крыла шагнул вперёд, сапоги гулко ударили о паркет. Дрожь сводила судорогой мои пальцы, однако я попытался поднять револьвер и прицелиться.

Но выстрелить не успел.

Мощный удар ноги отбросил меня в сторону. Острая боль разорвала грудь, оружие отлетело прочь, а я заскользил спиной по паркету и ударился затылком о стальное тело убитого Эквионом гвардейца.

Обхватив поломанные рёбра, не дыша, я сквозь слёзы посмотрел на лестницу. Гвардеец одним движением схватил всё ещё не пришедшую в себя Кайру и грубо отшвырнул в сторону. Демоница кубарем покатилась по полу, с грохотом врезалась в стол, опрокинув его на себя, и затихла. Лишь её правая рука осталась безвольно торчать из-под массивной дубовой столешницы с поломанными от удара ножками.

Аурелия осталась одна без защиты, и враг уже тянулся к ней своей жуткой стальной перчаткой.

Зарычав от отчаяния, я коротко огляделся. Эквион рубился с четырьмя окружавшими его гвардейцами, лихо уворачиваясь от красных лучей. Трое его оппонентов уже лежали на полу без движения. Чёрный меч агониста высекал из брони снопы искр, но гвардейцы действовали слаженно и осторожно, постепенно загоняя его в угол.

Невдалеке от себя я заметил лежавшую рядом с убитым гвардейцем ручную пушку, похожую на причудливый объёмный пистолет. Стиснув зубы, превозмогая полыхавшее в груди пламя, я потянулся за оружием, взялся за рукоять и направил на врага, который уже схватил Аурелию.

Мои руки предательски дрожали, но я постарался прицелиться ему в грудь и нажал на спусковой крючок — алый луч с жутким треском вырвался из ствола, очертив в воздухе яркую полосу, едва не задев полубогиню.

Перила лестницы с треском разлетелись в стороны, стену и шкаф расчертила обугленная полоса, часть срезанной подчистую картины с лесным пейзажем упала на пол. Гвардеец накренился, его верхняя половина отделилась от тела и с грохотом повалилась на паркет. Оставшиеся без торса ноги рухнули следом, издавая металлический лязг.

Алый луч пронёсся прямо у моего уха, опалив кожу и бородку, которую я отращивал более двух месяцев. Стоявший в проёме двери гвардеец промахнулся, и я не дал ему второго шанса.

Луч из оружия в моих руках ударил ему в живот. Я удерживал спусковой крючок, наблюдая, как в теле врага начала с шипением разрастаться дыра — плоть и металл плавились вместе, распространяя едкий дым. Броня вокруг поражённого места раскалилась докрасна, гвардеец издал предсмертный вопль и повалился навзничь.

Видимо, я перестарался, слишком долго удерживая спуск, — ствол лучевой пушки в моих руках тоже раскалился, задымился и с треском разломился. Смертоносный луч иссяк, как пламя свечи под порывом ветра. Попытка снова нажать на спусковой крючок не принесла результата. Отбросив сломанное оружие в сторону, я с трудом попытался подняться, превозмогая острую боль в рёбрах.

К этому моменту Эквион расправился с двумя из четырёх противников. Я уже начал лелеять надежду на победу, когда из пролома в окнах показались ещё трое гвардейцев. Один из них с ходу прицелился и выстрелил. Агонист в этот момент атаковал противника и пропустил роковой выстрел — алый луч угодил ему прямо между лопаток.

Первый клинок Тенебриса замер. На его спине зияла страшная дымящаяся рана с обугленными краями. Он зарычал и упрямо сделал ещё шаг, занося над головой меч, но второй выстрел в спину пресёк его атаку. Эквион осел сначала на одно колено, затем попытался подняться, но силы покинули его. Легендарный воин рухнул под ноги гвардейца, чья броня была вся испещрена глубокими зазубринами от ударов клинка.

Гнев придал мне новые силы. Забыв о сломанных рёбрах, о боли, о человеческой немощи, я выпрямился и начал искать оружие. Мой взгляд упал на меч Эквиона, который так и остался торчать в теле первого убитого гвардейца. Наступив на кирасу поверженного противника, я с металлическим лязгом одним движением резко выдернул клинок.

— Не извольте утруждать себя, господин Фролов, — процедил сквозь зубы гвардеец, сразивший Эквиона. Я сразу узнал голос командира, который слышал во время допроса князя Милославского на аэродроме. — Коли это ваше подлинное имя, сударь. По имеющимся у нас сведениям, купец первой гильдии Фролов Степан Игнатьевич бесследно исчез более двух десятков лет назад. И вот, представьте, вновь объявился в обществе изменницы Российской Империи графини Клары фон Эрдберг на приёме у великого князя Привольного пятого октября сего года. Опустите оружие. Слово офицера — мы не причиним вам вреда. Вас ждёт справедливый суд.

Я медленно огляделся. После кровавой бойни на ногах оставалось пятеро гвардейцев, включая командира. Они медленно меня обступали, держа наготове свои страшные лучевые пушки. Эквион лежал на полу с дымящимися ранами, не подавая признаков жизни. Аурелия всё ещё не пришла в себя после оглушения электрическими разрядами. Кайра Веспера так и осталась погребённой под обломками массивного стола. Матвей распростёрся на пороге. Служанок и след простыл — видимо, успели сбежать или тоже валялись без чувств в своих комнатах.

Сквозь проломы в окнах врывался снег, кружась в безумном танце силой сквозняка. Почти вся мебель в гостиной оказалась перевёрнутой и разбитой, стены испещряли глубокие следы от лучей, что оставляли после себя оплавленные края, кое-где продолжая дымиться и угрожая вспыхнуть пожаром. Положение складывалось безвыходное, помощи извне ждать не приходилось, но сдаваться я не намеревался.

— Яков Эдуардович, если не ошибаюсь? — спросил я, крепче сжимая рукоять меча.

— Лейб-гвардии штабс-капитан по особым поручениям, — отчеканил гвардеец.

— Вы ведь человек чести, верно? — я с тоской посмотрел на неподвижную фигуру Аурелии. — Нас оклеветали, мы не предавали Российскую Империю и не похищали Анастасию Александровну. Она вам всё подтвердит, как только очнётся от вашего вероломного нападения.

— Следствие разберётся, — сухо изрёк штабс-капитан. — Бросайте оружие и сдавайтесь, господин Фролов. Это последнее предупреждение.

— А вы не побоитесь сразиться со мной один на один в честном бою?

— С преступником? — с иронией покачал шлемом гвардеец. — В том нет чести.

— В таком случае вам придётся пристрелить меня, как паршивого пса, — усмехнулся я, напрягая демонические силы, чтобы срастить сломанные рёбра. — А ваши люди станут свидетелями. И будут судачить, как их славный командир струсил перед каким-то престарелым купчишкой.

— Вы пожалеете об этих словах, господин Фролов, — с угрозой проговорил гвардеец.

К моему удивлению, это сработало. Он вдруг убрал лучевую пушку в кобуру на поясе и сделал шаг ко мне. Из брони на его правой руке с тихим шипением выдвинулся клинок. Четверо гвардейцев без лишних команд отступили, освобождая нам место для поединка.